Наш поезд уже подъезжает. Я сжимаю пальцы, вонзая ногти в ладони. Я смогу это сделать, я смогу. Я смотрю, сколько вагонов, и их оказывается только два. Это означает, что я не смогу сесть в средний вагон. Я не люблю находиться в последнем вагоне. Гораздо больше вероятности погибнуть при крушении поезда, если ты находишься в последнем вагоне… Сейди протягивает руку и нажимает на кнопку. Двери с шипением открываются. Я вижу, что Сейди выжидающе смотрит на меня. – Ну же!.. – говорит она. – Пойдем посмотрим, найдутся ли для нас сидячие места. Я, заставляя свои ноги двигаться, захожу вслед за ней внутрь вагона. Но как только я это делаю, они полностью отказываются меня слушаться. В вагоне – только два свободных места, расположенных рядом друг с другом. Они – ближе всего к кабине машиниста. Сейди уже уселась на то, которое у окна, и, нахмурившись, смотрит на меня. Я качаю головой. Это все, что я сейчас способна сделать. Сейди берет свою сумку и подходит ко мне: – Что случилось? Я не могу сказать ей истинную причину – а именно то, что мне не хотелось бы сидеть там, если вдруг произойдет крушение поезда. Я не могу объяснить ей, что, согласно статистике, вероятность погибнуть у нас будет больше, если мы будем сидеть в передней части первого вагона поезда. Люди не думают об этом. Они лишь слышат иногда, например, что три человека погибли при крушении поезда. Они, возможно, при этом знают, что один из этих троих – машинист этого поезда, но они не спрашивают, где сидели остальные два. Люди не спрашивают, потому что не хотят знать. Они хотят пребывать в счастливом неведении. Я смотрю на Сейди. Она все еще ждет ответа. Я открываю рот и шевелю губами, но из моего рта не доносится ни звука. – Ты что, предпочитаешь стоять? – спрашивает Сейди. Я киваю. Она слегка пожимает плечами и, поскольку поезд начинает движение, хватается за поручень. Но я вижу по выражению ее глаз, что теперь и она перешла в лагерь тех, кто думает, что я свихнулась. Часть третья Анджела Суббота, 2 июля 2016 года Я приезжаю в магазин для новобрачных намного раньше Джесс. Я уже заметила, что она не такая пунктуальная, как мы с Ли. Но если это ее самый большой недостаток, то не такой он уж и большой. Я достаю из сумочки список того, что нужно сделать, и начинаю его просматривать. Едва я вычеркиваю из него какую-то позицию, как мне тут же приходит в голову что-то еще, что следует добавить. Нет, я отнюдь не жалуюсь. Мне было приятно помогать в организации этой свадьбы. Некоторые из моих подруг чувствовали себя абсолютно непричастными, когда их сыновья женились. Я же на этой свадьбе буду в какой-то степени не только мамой жениха, но и мамой невесты. Да, именно в такой роли я себя и ощущаю. По крайней мере, пока все идет довольно гладко. Возникла лишь парочка – не больше – спорных моментов, камней преткновения так сказать. В хлопотах при выборе платья. А еще Джесс упрямилась, заявляя, что ей не нужны никакие подружки невесты, и я с этим согласилась, хотя даже отель – и тот был невероятно податливым в вопросе обеспечения гармонии между цветом салфеток и цветом платьев подружек невесты. Джесс настояла и на том, чтобы ее отцу позволили составить меню вместе с шеф-поваром отеля, но я вполне справилась бы с этим и сама. Услышав, как зазвенели дверные колокольчики, я поднимаю взгляд и вижу вбегающую Джесс. – Привет, Анджела. Извините, что заставила вас ждать. Кончики ее волос влажные – как будто она только что принимала душ. – Ничего страшного. Но я рада, что ты решила проводить свадьбу не утром. – Я всегда чувствую себя измученной в конце недели. Кроме того, мне кажется, что мои внутренние часы еще не привыкли к ранним утренним подъемам. – Ну, осталась еще неделька – и затем ты сможешь, если захочешь, не вылезать из постели хоть две недели подряд. Она слегка краснеет. Я тоже краснею, когда до меня доходит, что я только что сказала. Сексуальный аппетит сына – это совсем не то, о чем нравится думать его матери. Хотя я думаю, что такого рода аппетит у него немалый. – А-а, вот и будущая невеста! – говорит Джулия, быстро выходя из глубины магазина. – Ну, и как у нас дела сегодня утром? – Прекрасно, спасибо, – отвечает Джесс. Она не выказывает такого радостного волнения, какое вроде можно было бы от нее ожидать. Может, просто нервничает перед приближающейся свадьбой? Это вообще-то неудивительно, если учесть, что рядом с ней нет ее мамы – а значит, нет и материнской поддержки. – Хорошо, тогда пойдемте, – говорит Джулия, показывая в сторону примерочной. – Мы подготовили ваше платье. И если потребуются еще какие-то небольшие доработки, у нас достаточно времени, чтобы успеть их сделать до дня свадьбы. Джесс кивает и исчезает вместе с Джулией в примерочной. Я достаю телефон и просматриваю свою страницу в «Фейсбуке». Джесс не разместила в «Фейсбуке» ничего о своих приготовлениях к свадьбе. Я ее попросила это сделать, но она ответила, что уже практически не заходит в «Фейсбук» (у меня при этом мелькнула мысль, что она, возможно, не хочет размещать сообщения о своих приготовлениях к свадьбе просто из суеверия – боится сглазить). Я просмотрела ее «Хронику», когда мы стали в «Фейсбуке» друзьями. Там было довольно много прошлогодних публикаций, все представляли собой дурацкие селфи, на которых Джесс – как это принято делать у девушек на таких фотографиях – строила рожицы и выпячивала губы. Многие публикации были отмечены ее подругой Сейди – той девушкой, которая будет на свадьбе свидетельницей. Однако размещение публикаций прекратилось примерно в то время, когда она начала встречаться с Ли. Думаю, у нее просто не хватало времени, к тому же, как мне известно, Ли не любит, когда люди, общаясь с ним, то и дело смотрят на свои телефоны. Такая привычка была у Эммы, и это очень сильно злило Ли. Я только один раз слышала, как он накричал на нее, и это было как раз по поводу телефона. Занавеска примерочной отдергивается, и из-за нее выходит Джесс. Я едва не ахаю, видя ее: она выглядит удивительно красивой. Платье сидит на ней идеально – как будто его сшили специально для нее. И плечи у нее в самом деле весьма красивые. – О-о, Джесс, – говорю я. – Ты выглядишь просто бесподобно. Я очень рада, что ты в конце концов остановила свой выбор именно на этом платье. Она слегка улыбается. Это одна из тех ее черт, которые мне нравятся больше всего: она, похоже, даже не подозревает, насколько привлекательна. При общении с Эммой у меня такого ощущения никогда не возникало. Впрочем, женщина, наверное, никогда не станет актрисой, если не отличается большой самоуверенностью. Джулия суетится вокруг Джесс, поправляя на платье пояс и разглаживая юбку, а потом наконец отступает назад и вздыхает: – Я не могу не согласиться с Анджелой. Это платье подходит тебе идеально. И когда ты сделаешь себе высокую прическу, на ней будет очень красиво смотреться диадема. Диадема – это была идея Джулии. Джесс с этим ее предложением согласилась, хотя и с каким-то отрешенным видом. – В среду мы сделаем пробную прическу и макияж у того стилиста, которого ты порекомендовала, – говорю я Джулии. – Вы прямо-таки красавица, – улыбается Джулия, глядя на Джесс. – Вашему парню крупно повезло. – Он про это знает, – говорю я. – И я не позволю ему об этом забыть. Это первое правило свекрови – позаботиться о том, чтобы твой сын относился к своей жене так, как ты хотела бы, чтобы относились к тебе. Я смотрю вниз, переминаясь с ноги на ногу и осознавая, что мои собственные слова вызывают у меня психологический дискомфорт. – Мне уже можно его снять? – спрашивает Джесс. – Да, уже можно, – кивает Джулия. – Позвольте мне пойти вам помочь. Джулия, выйдя из примерочной пару минут спустя, подходит ко мне. – Я думаю, что ей очень подошли бы высококачественные колготки цвета слоновой кости, – шепчет она. – Я просила ее принести на сегодняшнюю примерку такие колготки, но она, похоже, об этом забыла. – Спасибо, – говорю я. – Предоставь это мне. Я достаю свой листок бумаги и добавляю в имеющийся список еще один пункт. Я чуть позже свожу Джесс в отдел дамского белья какого-нибудь супермаркета. У бедной девочки сейчас, наверное, голова идет кругом. Джесс появляется из примерочной, все еще выглядя слегка ошарашенной. – Ты ведь не торопишься домой? – спрашиваю я. Она качает головой: – Ли уехал на мальчишник. Он в данный момент, наверное, летит в Дублин. Я вообще-то спрашивала Джесс, хочет ли она, чтобы я организовала для нее девичник, но она не проявила к этому никакого интереса. Она сказала, что, наверное, просто сходит куда-нибудь вечером с Сейди. – Ну ладно, давай я свожу тебя куда-нибудь перекусить, а затем мы пройдемся по магазинам и купим кое-что еще. Я сказала Джулии, что мы заберем твое платье на обратном пути. – Хорошо, – говорит Джесс. Мы идем в то же самое кафе, что и в прошлый раз, и она снова заказывает шоколадное пирожное с орехами и какао. – Мне очень хотелось бы, чтобы ты открыла мне свой секрет, Джесс, – говорю я, когда она принимается за пирожное. – Мне ведь стоит только посмотреть на такое пирожное – и я тут же толстею на пару фунтов[26]. Ты, должно быть, сжигаешь калории, тратя, так сказать, нервную энергию? Или что-то в этом роде. Она смотрит вниз, на свои руки. Я не могу избавиться от ощущения, что она сегодня какая-то напряженная. – У тебя все в порядке, милая? Может, начинаешь немного нервничать перед свадьбой? Она пожимает плечами: – Думаю, что да. Я все еще не могу поверить, что на следующей неделе выхожу замуж. – Ну, это вполне объяснимо. Если это только из-за волнения, а не из-за каких-то слов или поступков Ли. Она поднимает глаза и впивается в меня взглядом. Мне впервые за все время общения с ней становится неловко. У нее такой взгляд, как будто она подозревает меня в том, что я что-то утаиваю. – Он хороший человек, Джесс. Он будет хорошо о тебе заботиться. Она теребит свое кольцо и смотрит в окно, часто моргая. – Твой отец рад тому, что ты выходишь замуж? – спрашиваю я. – Да. Хотя ему потом придется тяжело. Он ведь будет жить один – и все такое прочее. – Он привыкнет. Мне самой было тяжко, когда Ли улетел из моего гнездышка, но я в конце концов привыкла. И потом, ты ведь будешь жить не так уж далеко от своего отца. Кроме того, может ведь так получиться, что очень скоро число его близких родственников увеличится на одного человечка. Она с грохотом ставит свою чашку на стол и таращится на меня.