– Так и знай! Они заметили подошедшую к Миру, Дьярви насупился и опустил глаза, однако Ульфа широко улыбнулась, кивком приглашая ее сесть рядом. – Как твой друг? – Спит. – Выглядит он ужасно. Его следует покормить. Жена Леля принесла мелкую дичь, нужно только сходить за водой. – К реке? – поежилась Мира. – Конечно. – А что особенного в Черной Реке, Ульфа? – спросила Мира, хотя вовсе не собиралась задавать вопросов – информации от Лоти хватит на долгие дни размышлений. – Она дала жизнь Северу. – пожала плечами волчица. – Люди пришли и стали жить на ее берегах, а она давала им воду для жизни и земледелия. Когда начали рождаться первые слепые дети… – Что?! – Чужаки. – с видом умудренной опытом Альфы покачала косматой головой рассказчица. – У северян рождаются слепые дети – ведуньи и колдуны. Их глаза затянуты туманом и видят они мир мертвых, а не живых. Пока жива ведунья, новой в семье не родится. В некоторых хуторах нет их вовсе, значит, Черная не одобрила, не благословила. – А какое отношение река имеет к… – Мертвые уходят по ней. Наверное, ты не видела, как умирают северяне. – Нет. – подтвердила Мира, в душе надеясь, что и не увидит. – Если силы есть у волка – он сам идет к реке. Говорят, перед самым концом он видит Черную, та зовет его, и зверь уходит с ней по течению. А если нет сил у умирающего, мы приносим его к берегу и кладем в воду – она сама забирает его. Но есть у Черной одна особенность – она течет в обе стороны сразу. – Разве это возможно? – Ну, так говорят. – пожала плечами Ульфа, вырывая колючий комочек из волос брата. – Все, иди, больше не стану доставать их, так и знай! Никто не видел места, где течение Черной направление меняет. Просто в одно мгновение видеть начинаешь, что прежде шел по течению, а теперь идешь против него. Мать говорит, это чтобы живые не ходили тропой мертвых – путает их река, не дает проследить, куда идут духи. – Жуткая легенда. – Мира почувствовала, как воздух вокруг стал холоднее. – Не хочу обижать тебя, но на твоей родине из людей делают огонь, маленькая луна. – иронично заметила волчица. – Эта правда страшнее любой северной легенды. – Здесь ты права, Ульфа. – печально заметила Мира. – Как думаешь, Рагнгерд вернется? – Она сильная женщина и не сдастся воле предков так просто. Но кто знает, может, это ее судьба, умереть там, уснуть вечным сном. – И ты станешь новой Альфой? – Не хочу, но могу ли я отказаться? Без Матери стая погибнет, сила Альфы дает волкам защиту. – Я чувствовала ее. – вспомнила Мира, мысленно возвращаясь к встрече с матерью Ульфы. – Кого? – Силу Рагнгерд. Когда мы сидели у костра, я… Понимаешь, будто от нее исходил жар, волны жара, упругие, словно я могла их потрогать. Ульфа долго всматривалась в ее лицо и ничего не говорила. Волчьи глаза на девичьем лице сперва пугали, но теперь Мира не могла представить, что эта гордая северная жительница выглядела иначе. Вдруг девушка склонилась к лицу гостьи и, втянув носом воздух, прошептала: – Твой запах отличается от тех, что я слышала раньше, поэтому я и нашла тебя той ночью. А теперь ты пахнешь как волк. – На мне шкуры животных и я постоянно рядом с тобой. – неловко попыталась отшутиться Мира, глядя на застывшие прямо перед ней желтые глаза с расширившимися черными зрачками. – Перед уходом мать сказала, что видела тебя во сне. Ты шла по воде среди мертвых. После услышанных слов пот выступил на лбу и противными, мгновенно остывшими каплями, пополз вниз по лицу. Дрожащей рукой Мира стерла влагу со щеки и отстранилась от Ульфы, пристально наблюдавшей за ее реакцией. Вспомнился сон, где в воде лежали сотни людей с открытыми белыми глазами, среди которых была Орта. От воспоминаний стало тошно – вид раздувшихся от долгого пребывания в воде тел вызывал рвотные позывы. – Я схожу за водой. – хрипло сказала Мира, поднимаясь с камня. – Мира! Но она не обернулась, не посмотрела на подругу, молча взяла деревянное ведро и побрела сквозь лес на звук воды. Избавиться от навязчивых видений не получалось – мертвое лицо Орты появлялось снова и снова, всю дорогу до берега, где, зачерпнув в ладони ледяной воды, Мира умылась. Стало немного легче, тошнота отступила, сознание прояснилось. Выдохнув облако пара, она наклонилась, чтобы наполнить ведро и тут же отпрянула, вскрикнув – на поверхности бегущей воды она увидела свое отражение и плачущее лицо Черной, стоявшей прямо за ее спиной. Время словно остановилось, превратилось в тягучую субстанцию, завернулось в спираль – она точно чувствовала за спиной чье-то тело, от которого исходил холод. Дыхание Черной было прерывистым и хриплым. От осознания того, что существо, похожее на птицу, находится прямо за ней, Мира едва не потеряла сознание. Черная прошла рядом, задев Миру плечом, вошла в воду и обернулась. Впервые на ее лице не было слез, она не плакала, она звала – протянув худую черную руку, покрытую чешуей, она стояла по колено в воде и ждала. Завороженная ее огромными глазами и плеском воды, который звучал в сотню раз громче, чем обычно, заглушая все остальные звуки, Мира коснулась длинных когтей и почувствовала, как влажные пальцы сомкнулись на ее запястье. Мира шла по самому краю берега, а Черная вела ее, иногда погружаясь в темную воду по самую грудь. Со всех сторон подступал густой туман – белый, как глаза Браты, он струился между черных стволов деревьев, ластился к ногам, словно домашний пес. Они долго шли по течению, а когда стали идти против Мира не поняла, просто увидела, как вода побежала вниз, туда, откуда они пришли. Изменилась и Черная – хищные лапы стали бледными руками, волосы заструились по плечам до самого пояса, исчезли наросты, открыв обнаженное женское тело. На левом берегу появилось зыбкое видение – стены одаля. Какие-то люди стояли на берегу и пели унылую, тяжелую песню на неизвестном языке. Силясь разобрать слова, Мира всматривалась в лица, но вместо лиц у них был туман. Дух Реки замер перед поющими, ее пальцы, держащие Миру за руку, сжались так сильно, что ногти впились в тонкую кожу запястья. К реке кого-то подвели, песня затихла. Дальше все произошло так быстро, что Мира не успела ничего осознать: блеснул металл, в воду полилась кровь из распоротого живота жертвы, Черная закричала от боли, нет, завопила, обращаясь в чудовище, в черную птицу с человеческим лицом, люди исчезли, исчезло все, кроме пронзительно кричащего духа. Не в силах выносить вопль отчаяния, Мира вырвала руку из когтей и зажала уши, падая на колени. Тьма подбиралась к ней со всех сторон, поглощая и лес, и реку, и кричащую женщину. Глава 5. Лес Мертвецов. Лоти умыл ее холодной водой и привел в чувства. Темнота отступала, лучи заходящего солнца путались в светлых волосах южанина алыми искрами. Проморгавшись, Мира села, держась за голову – по ощущениям ее долго били, а потом бросили умирать на берегу. Тело было тяжелым, словно налитым свинцом, мышцы болели, а кожа на запястье кровоточила. – Зачем ты пошла сюда одна? Не могла дождаться, пока я проснусь или взять с собой Ульфу? – Мне нужно было просто набрать воды, я не думала… – Не думать – это твое любимое занятие. – жестко прервал ее Лоти, поднимаясь с колен. – Пойдем. – Да что я такого сделала? – Мы могли потратить это время на поиски Орты, а пришлось снова искать тебя! Остановившись, он обернулся и ткнул в плечо Миры пальцем, злобно прищурив глаза. Впервые Лоти выглядел таким злым, по-настоящему разъяренным, его щеки покраснели, а дыхание шумно вырывалось сквозь сжатые зубы. – Сколько еще раз мне придется бегать по этому проклятому лесу, разыскивая тебя? Мне нужно доставить тебя к Королеве, я не нанимался в няньки. Сначала ей захотелось извиниться и признать, что она не права, сказать, что зря пошла к реке одна, но внутри будто разжалась пружина и вместо привычного разочарования в себе, Мира ощутила злость на ситуацию в целом и на Лоти в частности. Сжав кулаки, она сделала шаг вперед, к сопровождавшему ее шпиону, и, непроизвольно поднимаясь на носочки от силы, которую она вкладывала в слова, прошипела: – И не нужно со мной нянчиться, ясно?! Как только ты появился в моей жизни – все пошло наперекосяк! – Ну, конечно, ведь твоего отца сожгли именно из-за меня! – саркастично хмыкнул Лоти. – И что бы ты делала, одна, в Столице? Ждала, пока твой собственный братец сдаст тебя Наблюдателям? – Он бы не… – она задохнулась собственной злостью. – Да что ты знаешь о нас! – Достаточно, чтобы понять, что Даану плевать на тебя, а ты все еще держишься за надежду его спасти, как полная дура! Волна жара окатила Миру и она почувствовала, как от скопившейся силы волосы на затылке зашевелились. Влажная одежда тут же высохла, южанин отшатнулся, но не отступил, продолжая презрительно разглядывать ее. – Ты мне не нравишься. – он буквально выплюнул эти слова. – Король ошибся, когда решил, что ты сможешь доставить его метку. – Да мне она и не нужна! – не выдержав, заорала Мира. – Забирай! Схватив южанина за предплечье, она ощутила жар, который концентрируется в ее ладони, Лоти закричал, пытаясь вырваться, но не мог оторваться. Запахло плотью и шерстью, которая обгорала под опаляющим прикосновением. – Отпусти! – Ты ведь хотел метку? Так бери ее! Вдруг экзотическое лицо Лоти приобрело до боли знакомые очертания отца. Он упал на колено, вяло пытаясь вырваться из хватки дочери. – Подумай, что ты делаешь, Мира. Опомнись! Как в тумане она сделала шаг назад, отнимая ладонь от обгоревшей плоти, глядя в родные глаза, поблескивающие за стеклами очков. Встав на колени, Фелис баюкал искалеченную руку, плакал и что-то бормотал. – Папа? Обман. Все это – обман, не правда, иллюзия, морок, который напустила на нее Черная. И Лоти здесь не было, а она, быть может, все еще спит. Но отец выглядел таким реальным! И кожа южанина точно такая, какой она ее помнит – нежная полоска у запястья, пронизанная голубыми нитями вен, и колючая шерсть, поднимающаяся выше. – Мне так больно. – простонал Фелис, протягивая сожженную почти до кости руку к дочери. – Помоги мне! – Я не могу.