– Вы читали? – спрашиваю я, не сводя глаз с шести букв, нацарапанных на бумаге. Я не хотела задавать этот вопрос, как-то само вырвалось. – Читал, – кивает агент Карлайл. – И случайно положили в карман? – Вчера вечером с письма сняли статус вещественного доказательства. Доктор Эрнандес сам вручил бы его тебе сегодня утром, если бы сеанс не отменили. Когда ты передала, что хочешь меня видеть, он попросил взять конверт с собой. Я не отрываясь смотрю на конверт. Часть меня, та часть, которая прежде не хотела никому ничего говорить, сейчас хочет спросить у агента Карлайла, отдал бы он мне письмо, если бы перед этим я не раскрыла свой последний секрет, однако, даже если я узнаю ответ, ни к чему хорошему это не приведет. Поэтому я дрожащими пальцами вытаскиваю из конверта два листочка, разворачиваю их и принимаюсь читать. Мунбим, доченька моя родная, мой дневник пропал, а значит, мне придется отвечать за его содержимое перед отцом Джоном, и это лишь вопрос времени. Не знаю, что мне уготовано, поэтому на случай самого худшего сценария пишу это письмо. Вряд ли отец Джон убьет меня, хотя особой уверенности в этом я, к сожалению, не испытываю, однако, если он приговорит меня к Изгнанию, ты должна знать кое-что важное, так как забрать тебя с собой он мне не даст, никогда не даст. Первое: ЛЕГИОН ГОСПОДЕНЬ – ЭТО ОБМАН. Это сплошной обман, и я никогда не прощу твоего отца за то, что он нас сюда привез, а еще никогда не прощу себя – за то, что позволила ему сделать это. Я глубоко раскаиваюсь в этом. Второе: отец Джон гораздо опаснее, чем все думают. Он верит, что грядет Последняя битва, верит всей своей гнилой душонкой и ЖАЖДЕТ ЭТОГО. Если она не наступит по воле судьбы, он сам сделает так, чтобы это произошло, и тогда будут пострадавшие, а то и жертвы. Я не вижу способа предотвратить беду и надеюсь лишь, что, когда она случится, нас с тобой здесь не будет. Однако мне кажется, что ты уже все это знаешь или, по крайней мере, подозреваешь. Ты намного умнее меня, мой Лунный Лучик, ты всегда была умницей, так что смотри в оба и доверяй интуиции. Верь, что Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ и с первых дней, как могла, старалась тебя защитить. Береги себя, пожалуйста. БЕРЕГИ СЕБЯ. Если меня отправят в Изгнание, то впоследствии ты услышишь обо мне многое, что воспринять будет тяжело. Не знаю, что конкретно станут говорить – в основном повторять вранье отца Джона, но, во всяком случае, одно будет правдой: я действительно ДАВНО пыталась придумать, как нам с тобой убраться из этого места. Когда уезжал Шанти, я попросила его спрятать нас в машине, но он струсил. Пожалуй, не стоит его в этом винить. Я хотела покинуть Легион после оглашения Третьего воззвания, но отец Джон меня удержал. Я его не интересовала – никогда, – зато ему нужна ТЫ, Мунбим, и он не спускает с тебя глаз. Надо было уезжать после Чистки. Теперь я понимаю, что для нас это была лучшая возможность. Но я испугалась, Мунбим. Я боялась Внешнего мира и того, что мне придется растить тебя в одиночку. К тому времени, как я поняла, что творится вокруг, было уже поздно. Прости, что я оказалась слабачкой. Прости, что подвела тебя. И все-таки что бы обо мне ни болтали после Изгнания, как бы меня ни называли – еретичкой, прислужницей Змея и Бог знает как еще, – просто знай: я искала выход и БУДУ ПРОДОЛЖАТЬ ЕГО ИСКАТЬ. Я НЕ ОТСТУПЛЮСЬ. Ты сильно злилась на меня за то, что я убедила отца Джона выбрать тебя одной из его будущих жен, и я тебя не виню. Я все понимаю, честное слово. Я пошла на это лишь потому, что в Легионе творятся вещи, от которых я по возможности старалась тебя оградить, о которых, как я надеялась, ты никогда не узнаешь. Третье воззвание – ложь. ЛОЖЬ, КАК И ВСЕ ПРОЧЕЕ. Большинство детей, появившихся на свет после его оглашения, рождены НЕ от отца Джона, кто бы что ни утверждал. Настоящие отцы – мужчины, тайком проникавшие в комнаты, отпертые для них Центурионами, и в постели девушек, от которых просто СКРЫВАЛИ, что совершаемое над ними дурно. В мире за забором, в реальном мире эти мужчины провели бы несколько лет за решеткой, если бы кто-нибудь узнал правду. Внутри Легиона такое считается нормой. Никто об этом не говорит, девушкам приказывают хранить тайну. Единственные, чьи двери по ночам остаются запертыми, К КОМУ НЕЛЬЗЯ ВХОДИТЬ И КТО БЛАГОДАРЯ ЭТОМУ В БЕЗОПАСНОСТИ, – те девушки, которые обещаны в жены Пророку. ТАКИЕ КАК ТЫ, МУНБИМ. Не знаю, простишь ли ты меня когда-нибудь за то, что я толкнула тебя к нему, но все же постарайся понять, что я не нашла иного способа защитить тебя. Некоторые Братья начали поглядывать на тебя, еще когда ты была совсем малышкой, и меня это до смерти пугало, ведь я не могла находиться рядом с тобой каждую секунду. Не могла сидеть у твоей кровати каждую ночь и стеречь дверь. Все, что я смогла придумать, чтобы уберечь тебя до той поры, когда я найду способ вытащить нас обеих отсюда, – это сделать тебя невестой отца Джона. Слишком поздно я поняла, что из-за моего поступка сбежать стало куда сложнее. Я не понимала, что раз ты обещана ему в жены, то он уже не позволит тебе уйти. Уже не выпустит. Я считала себя такой находчивой. ПРОСТИ МЕНЯ, моя маленькая Луна. Если бы ты только знала, как я РАСКАИВАЮСЬ. Я бы перелезла через забор с тобой на руках, если бы не знала наверняка, что нас поймают раньше, чем мы добежим до шоссе. А нас неминуемо поймали бы, и наказание было бы страшным. Моя собственная судьба мне безразлична, и давно, но ставить под угрозу твое будущее я не могла. Просто не могла. Ты – мое все. Поэтому вот что тебе нужно делать. Если меня изгонят – в чем я не сомневаюсь, поскольку, прочитав мой дневник, отец Джон не допустит, чтобы я осталась в Легионе, – говори ВСЕМ И КАЖДОМУ, что я получила по заслугам, говори это как можно искреннее. НАДО, ЧТОБЫ ОНИ ТЕБЕ ПОВЕРИЛИ. Держись поближе к отцу Джону, НЕ ПРЕКРАЩАЙ искать выход и береги себя, пока я за тобой не вернусь. Я ВЕРНУСЬ ЗА ТОБОЙ. ВЕРНУСЬ И ЗАБЕРУ ТЕБЯ ИЗ ЭТОГО КОШМАРНОГО МЕСТА. МЫ УЕДЕМ И ЗАБУДЕМ ЕГО НАВСЕГДА. КЛЯНУСЬ. Вот адрес твоих дедушки с бабушкой – если выберешься самостоятельно, СВЯЖИСЬ С НИМИ. Они помогут тебе и будут знать, где найти меня. Майкл и Анна Долтон Грин-Харбор-лейн, д. 364 Сент-Джеймс, Вашингтон 78046 Я люблю тебя больше жизни, моя маленькая Луна. Знаю, я была с тобой сурова и ты считала, что мне нет до тебя дела, но я ДИКО БОЯЛАСЬ привлечь к нам внимание, боялась, как бы кто-нибудь не раскусил мой план. Уверена, были моменты, когда ты думала, что твоя мама тебя не любит. Я НЕ ВИНЮ ТЕБЯ В ЭТОМ и ненавижу себя за то, что дала тебе повод во мне сомневаться. Но в стенах Легиона любовь – опасная штука. Отец Джон требует беспрекословного повиновения и абсолютной преданности, он ревнив и жесток. А истина такова: ТЫ – ЛУЧШЕЕ, ЧТО СЛУЧАЛОСЬ СО МНОЙ, и я до последнего вздоха буду стараться исправить зло, которое мы с твоим отцом причинили тебе. Будь осторожна. Береги себя. И не прекращай искать возможность сбежать. НИКОГДА НЕ ОПУСКАЙ РУКИ. ЛЮБЛЮ ТЕБЯ Мама Я поднимаю глаза на агента Карлайла и тут же зажмуриваюсь – сочувствие, которым светится его взгляд, видеть невыносимо тяжело. Я пытаюсь осмыслить мамино письмо, очертить грани и дойти до самой сути, однако оно кажется мне необъятным, а мои разум и сердце как будто отказали. Вспоминаю список вопросов, которые давно хотела задать маме, – собственно, я никогда и не запрятывала его в дальний угол памяти, – и со странным, почти горьким чувством понимаю, что получила ответы на большинство из них. Она все-таки любила меня. Любила. Любила и стремилась найти выход, сделать так, чтобы отец Джон и Легион Господень остались для нас в прошлом. Мама прилагала для этого все усилия, хоть и знала, что дорого поплатится, если ее раскроют. А эта ее ненавистная холодность, постоянно вызывавшая ощущение, что родной матери на меня плевать? Если принять все написанное в письме на веру, а мне, очевидно, следует поступить именно так, ведь это все, что осталось от мамы, – тогда, выходит, дистанция, которую она держала в отношениях со мной, – это скорее расчет, а не равнодушие, намеренная попытка не привлекать лишнего внимания и одновременно тайно изучать возможности побега. Даже то, что мама предложила меня Пророку в качестве невесты – и да, она права: этого я ей до конца так и не простила, – имело в основе причину, которую в то время я попросту не могла понять: желание оградить дочь от мерзости, творившейся в самом сердце Легиона Господня. Защитить меня. Выиграть время – для нас обеих. Я открываю глаза и перечитываю имена и адрес, указанные в письме. Мамины родители. Моя настоящая семья, которой я никогда не знала. – Мы попытались связаться с твоими бабушкой и дедушкой, – говорит агент Карлайл. – Дедушка умер семь лет назад, а бабушка пережила его всего на полтора года. Прими мои соболезнования. Я киваю, хотя не была знакома с этими людьми, и еще две смерти для меня сейчас не более чем цифры в общем списке. Я ничего не чувствую. Способна ли я вообще что-то чувствовать? Не знаю. Может, я утратила эту способность совсем. – Получается, они умерли еще до маминого Изгнания, – говорю я. – Когда она еще была на Базе. – Мы отправили людей в городок, где они жили, – продолжает агент Карлайл. – На случай, если твоя мама появилась там после того, как покинула Легион, и наводила справки о родителях. Никто из соседей ее не видел, и в окружном суде не зафиксировано никаких попыток проникнуть в их владение. – То есть мама просто растворилась в воздухе? – Официальное свидетельство о ее смерти не выдавалось, но, боюсь, это все, что нам достоверно известно. Внутри меня что-то сдувается. Съеживается и исчезает, и я вдруг понимаю – что. И когда это происходит, мне словно бы врезают под дых. Последняя искорка надежды в моей душе угасла. – Она так и не вернулась за мной, – говорю я. – В письме сказано, что она не бросит попыток, но ее нет вот уже три года. Она не вернулась. Агент Карлайл смотрит на меня с бесконечным сочувствием. – Думаете, она обо мне забыла? Он решительно мотает головой. – Не верю в это. Ни на секунду. И ты не верь. – Она мертва? – Мунбим… – Скажите правду, – настаиваю я. – Вы считаете, что она умерла? – Не знаю, – отвечает агент Карлайл, однако в его глазах я читаю иной ответ. – Ясно. – Мне очень жаль, Мунбим. Искренне жаль. Я ничего не чувствую. Я как будто заледенела. – Ясно, ясно. – Ее ищут, – мягко произносит агент Карлайл. – Если она жива, ее найдут. Не найдут. Но вы не виноваты. – Я вам верю. – Я лично отбирал сотрудников в оперативную группу. – Он явно старается убедить меня, что шансы еще есть. – Они лучшие в своем деле. Не сдавайся. Слишком поздно. – Не буду, – лгу я. – Так что дальше? Раз вы здесь со всем разобрались, куда теперь поедете?