— И что вам говорит мой дом? — Во-первых, одноэтажность облегчает вход и выход. В двухэтажных домах больше препятствий. В то время, когда было совершено преступление, вокруг дома росли кусты? — Да, густые и высокие. На земле под моим окном обнаружили следы. Собаке на вид было лет шесть или семь. — Тогда у вас была собака? — Нет. Я завела первую собаку после смерти мамы. А после нее — Зевса. Пять лет назад. — Почему вы остались жить в этом доме? — Нам было некуда ехать. Пришлось жить здесь. Но я стала умнее. Тройные запоры на дверях, все окна заколочены… — Вы не возражаете, если мы осмотрим дом? — спросила Мэйси. Сьюзен оттащила Зевса на несколько шагов назад и кивнула. — Входите. Я покажу вам комнату, где это произошло. — Спасибо, — поблагодарила Мэйси. Зевс зарычал, когда они проходили мимо, все еще неуверенный, враги перед ним или друзья. — Извините его. Он всегда лает или рычит. Именно за это я его и люблю. Невада медленно протянул псу ладонь. Зевс понюхал несколько секунд, успокоился и сел. — Красавец. Сьюзен потрепала питомца за ухом и ослабила хватку ошейника. — Он хороший мальчик. В сопровождении Зевса она провела их по коридору. Справа находилась узкая ванная комната цвета авокадо с единственной раковиной и туалетом, заваленная мылом, шампунями и кондиционерами. Следующая дверь вела в маленькую спальню с широкой кроватью и книжными полками, на которых теснились фотографии Сьюзен и женщины постарше — наверное, матери — и миниатюрные фигурки персонажей «Волшебника страны Оз». Там же стояла белая корзинка с красной пряжей и вязальными спицами. — Теперь это моя спальня. Так и не смогла заставить себя спать в той комнате. Сьюзен открыла дверь в конце коридора и отступила, пропуская гостей вперед. Комната превратилась в склад ненужных вещей: разобранный каркас кровати, ходунки, инвалидное кресло и заклеенные коробки из коричневого картона. Единственное окно в противоположном конце комнаты закрывала плотная штора. — Судя по записям в деле, он проник к вам через окно, — сказала Мэйси. Сьюзен скрестила руки на груди. — Точно. Это было в июне две тысячи четвертого, и я спала с отрытым окном, потому что день был жарким. — Не возражаете, если я подниму шторы? Хочу глянуть в окно… Сьюзен потупилась. — Пожалуйста. Мэйси подергала шнурок, а когда почувствовала, что он поддается, подняла штору. Окно выходило на поворот дороги, который они проезжали, приближаясь к дому, и небольшую рощу. Дом находился в стороне от оживленной трассы, и она подумала, что преступление могло быть случайным. Насильник проезжал мимо, увидел открытое окно и воспользовался возможностью. Зевс протрусил мимо и принялся все обнюхивать — вероятно, это пространство не было ему знакомо. — Значит, в доме были только вы с матерью? — Да. — На подъездной дорожке стояла вторая машина? — спросил Невада. — Нет, моя мать не садилась за руль. Ей было всего сорок девять, но она страдала от рассеянного склероза. В ту ночь она спала и ничего не слышала. Мэйси окинула взглядом землю под окном, на которой теперь росла аккуратно скошенная трава. От кустов, окружавших дом, не осталось и следа. Сьюзен переступила с ноги на ногу, словно взгляд в окно вернул ее в прошлое. — Комната, где теперь моя спальня, была маминой. После нападения я долгое время спала на полу рядом с ее кроватью. Через год мама умерла, и я выбросила свои кровать и матрас и стала спать в ее кровати. — Вы видели его лицо? — Нет. На нем была черная маска с красным кантом. Кожа вокруг глаз и рта была покрыта чем-то черным, вроде крема для обуви. — Нападавший вам что-нибудь говорил? — спросила Мэйси. — Схватил меня за горло и сказал, что убьет мою мать, если я закричу. — Он еще говорил о вашей матери? — Да, что-то об инвалидном кресле и о том, что нужно быть сильным, чтобы ухаживать за больным родственником. Значит, он знал жертву и преступление не было случайным. Возможно, он наблюдал за ней много дней или даже недель, изучая распорядок дня, привычки и слабости. — Как он себя вел, когда заговорил с вами? — Поначалу нервничал. Я сказала, чтобы он уходил. Обещала, что никому не расскажу. Что он ведет себя глупо и должен просто уйти. — Как он отреагировал? — Это его взбесило. Он сказал, что он не слабак и знает, что делает. И все время оглядывался, будто что-то искал. Потом поднял с пола колготки и привязал мои руки к спинке кровати. А носки, которые тоже лежали на полу, затолкал мне в рот. Я заплакала, и он остановился. Просто стоял и смотрел на меня, как на какую-нибудь лабораторную крысу. — Что было дальше? — спросила Мэйси. — Он уселся на меня верхом и изнасиловал. Мне казалось, прошла целая вечность. Когда он закончил, я почему-то посмотрела на часы. Это продолжалось несколько минут. — Он еще что-нибудь говорил? — Надел штаны и как будто собрался уходить, но потом снова уселся на меня и обхватил пальцами шею. Сначала просто сидел, потом несколько раз передвигал руки. — Не стал вас сразу душить? — Нет. Он как будто пытался понять, как это делается. Потом сжал пальцы. И отпустил только после того, как я стала задыхаться. Сказал, что ему жаль. Воспоминания, даже пятнадцатилетней давности, расстроили Сьюзен. Мэйси не отличалась терпением, но в беседах с травмированными женщинами была готова ждать до скончания века. Наконец Сьюзен покачала головой. — Когда я вспоминаю ту ночь, меня многое бесит, но больше всего — это извинение. Зачем, черт возьми, он говорил, что ему жаль? Кроу опустила штору. — Причин может быть несколько. Это первый известный случай в серии его преступлений. — Почему вы так решили? — Он не принес с собой веревку. Переставлял руки на вашей шее. Извинился. Все указывает на человека, который делает что-то новое для себя. — Но почему он сказал, что ему жаль? — Возможно, насилие и для него стало шоком. Он мог фантазировать о чем угодно, но делал это впервые. Может, он действительно испытывал раскаяние… — А перед другими он тоже извинялся? — спросила Сьюзен. Мэйси почувствовала, что Невада весь обратился в слух. Он молчал, но не пропускал ни единого слова. — Никто из последующих жертв не сообщал об извинениях. Сьюзен сжала и разжала пальцы. — Почему теперь этим занялось ФБР? Прошло пятнадцать лет. — Можете поблагодарить шерифа Неваду. Он убрал все препятствия для следствия. В потемневших от гнева глазах женщины мелькнула надежда. — Я буду рада, если вы его поймаете. Я хочу, чтобы он почувствовал ярость, страх и отчаяние, которое чувствовала я.