— Здравствуйте, дети! — заявил Истомин, с одобрением разглядывая переоблачившееся спецназовское войско. — Чего так уставились? У меня покемон на плече? — Надеюсь, ты не ловишь их тут спозаранку, — проворчал Репнин. — Предлагаю неформальное общение. Вадим. — Он протянул руку. — Павел. — Подполковник подал свою. — Вот и познакомились еще раз. Майор Жданович на связи, он уже в Алуште. Зовут его Юрий Иванович. Можно без отчества. Как договоритесь. Две новости, товарищи офицеры. Первая… — Хорошая? — насторожился Рудницкий. — Не знаю. — Истомин пожал плечами. — Просто новость. Капитан ВСУ Баязов оклемался после химической обработки, ночью бился лбом в железную дверь, рассчитывая покончить жизнь самоубийством. — Живой? — Ага, — сказал Истомин. — Лобешник вдребезги, дверь выстояла. Ругается страшно. Он понял, что сел в лужу, теперь хочет одного — быстрее на тот свет. А нам проблема. Надо постоянно за ним следить, чтобы еще чего-нибудь себе не разбил. — Может, не стоит ему препятствовать? — осторожно спросил Вадим. — Всем тогда станет легче. Другого он не заслужил. — Ты что? — возмутился Истомин. — У нас самая гуманная в мире тюремно-лагерная система. Мы не можем попустительствовать самоубийцам. Подлечим, приоденем, а кончится заваруха — покажем всему миру. Потом пусть и дует на свое пожизненное. Из него там быстро человека сделают. — Вторая новость? — нетерпеливо осведомился Вадим. — Вы собирайтесь, — поторопил Истомин. — Ты правильно сообразил, майор, форма одежды — гражданская. Пока, во всяком случае. Найдется у вас в машине лишнее местечко? — Куда едем? — деловито осведомился Капралов. — В Алушту. Это близко, по прямой, строго на юг. Там определим вам базу. Жданович уже ждет. У него приказ высокого московского начальства построить местных чекистов. Утренние пробки в Симферополе отличались от столичных только масштабом. Автолюбители так же маялись в заторах, гудели, обкладывали соседей нехорошими словами. Капралов чертыхался, втискивая джип в узкие просветы между рядами машин. Мигалка, к сожалению, спецназовцам не полагалась, да пока и не требовалась. — Куда ты прешь, скумбрия копченая? — прорычал Капралов, пронзительным сигналом загоняя обратно в ряд женщину средних лет на бордовых «Жигулях». Дама в долгу не осталась, показала бойцу, внешний вид которого прочно ассоциировался с братком из девяностых, средний палец, украшенный рубином. Капралов от возмущения чуть не подавился, но стерпел, будучи в душе джентльменом. — Наш киевский агент неплохо поработал этой ночью, — открыл страшную военную тайну Истомин. — Пролез в святая святых. Информация секретная, но вы обязаны знать… — Он поколебался. — При этих парнях можно, — успокоил его Вадим. — Они как могилы. Машина вырвалась за городские пределы, катила по идеально ровной дороге, засаженной кипарисами и какими-то причудливыми лиственными деревьями. Далеко впереди синела Внутренняя гряда Крымских гор. — Хорошо, — сказал Истомин. — Пусть будут могилы. Итак, разведчик подтверждает участие Романовского в этом деле, добавляет, что субъект хитрый, умный и изворотливый. А главное, безжалостный. Неизвестно, как у него с украинской идентичностью, но русских он, мягко говоря, не любит. Появляется еще одна персона: полковник ГУР Хоменко Петр Григорьевич, непосредственный руководитель и куратор группы Романовского. Субъект не публичный, информации о нем нет, и подбираться к нему некогда. В группе под названием «Кентавр», заброшенной в Крым, четыре человека, включая Романовского. Фамилии остальных известны: Громанько, Пичулин, Стеценко. Но это вряд ли нам пригодится. Под своими именами они в Крым не полезут. Просмотреть личные дела диверсантов и раздобыть их фотографии у агента не было возможности. У нас есть только рожа Романовского. Дата и место проведения теракта неизвестны. Вадим вздохнул и осведомился: — В чем тогда причина возбуждения? Почему у тебя такое одухотворенное лицо, Павел? Ты ворвался в школу, мы едем в Алушту. Есть хоть что-то, кроме трех фамилий, которые нам не помогут? — Одна небольшая зацепка, — признался Истомин. — Вернее, две. База террористов находится где-то на берегу, во всяком случае в шаговой доступности от моря. Позывной местного агента военной разведки Украины — Майор. Имеется вполне обоснованное предположение, что к нему и направилась группа Романовского. Теракты замышляются там, где проживает этот тип. — И это все, что удалось узнать? — на всякий случай уточнил Вадим. — Все, — подтвердил Истомин. — Черт! — Репнин чуть не врезал кулаком по приборной панели. А такие были надежды… — Ну, извини. — Истомин развел руками. — Это лучше, чем ничего. Есть несколько зацепок. Вам с ребятами остается только ждать, желательно поближе к морю, а вот полиции, чекистам и другим структурам уже есть чем заняться. ФСБ получила указания бросить все силы на поиск агента. В первую очередь надо проверить всех бывших военнослужащих Украины, ушедших в запас в звании майора и оставшихся в Крыму. Хотя это не обязательно пенсионер и отставник. Не факт, что мужчина. Проверяются и женщины. — Не обязательно военный, — добавил Вадим. — Милицейский работник, таможенник, налоговик, моряк, спец по чрезвычайным ситуациям… — Этот тип может быть семейным, хотя это вряд ли. Живет у моря, ни в чем не подозревается. Хорошо знает местность. — Вы представляете, сколько народа придется перелопатить? — На самом деле не очень-то много. — Истомин сухо улыбнулся. — Полагаю, несколько десятков. Их количество за ближайшие часы уменьшится до вполне приемлемой цифры. — Дай-то бог, — пробормотал Вадим, отворачиваясь к окну. Машина бежала по оживленной трассе. Крымская степь не отличалась живописными пейзажами, но приближались горы, менялся ландшафт. Растительность становилась сочной, буйной. Еще несколько минут, и начался серпантин, петляющий вокруг лесистых громад. Три гряды, две долины, а за ними — та самая жемчужина с умопомрачительными пейзажами и переизбытком достопримечательностей. — Хорошо у вас тут, пробок нет, — проворчал Капралов, утапливая педаль газа. Работник ДПС задумчиво посмотрел вслед машине, пролетевшей мимо него, почесал палкой фуражку. Он задумался, но махнул рукой, достал сигарету. — Это сегодня пробок нет, — бросил Истомин. — А вчера была. Троллейбус на повороте рога потерял, олень рогатый. Дорогу перекрыл, пробка образовалась в оба конца. У него еще и аккумулятор сдох. Пока оттаскивали с дороги, тут половина Крыма собралась. — Троллейбус? Здесь? — на всякий случай уточнил Капралов, не очень хорошо информированный насчет Крыма, и резко ударил по тормозам. Он довольно поздно заметил троллейбус, выезжающий из-за поворота. Самый настоящий, бело-голубой, не очень новый, с рогами и с пассажирами. Столкновения удалось избежать. Капралов с каким-то суеверным страхом таращился на облезлый бок троллейбуса, когда обгонял его по встречке, потом зачем-то оглянулся и посмотрел вверх. Контактная сеть отсутствовала. — Летучий голландец, — пояснил Амбарцумян. — Вернее, троллейбус. Последний, случайный. Не забудь перекреститься, Капралов. Ты призрака увидел. — Да какой там, к лешему, призрак, — отмахнулся Истомин. — Самый обыкновенный троллейбус. Испокон века он тут под ногами у людей путается. И при царе Горохе ходил, и при Советской власти. Достопримечательность, блин. Самый длинный в мире междугородний троллейбусный маршрут. Девяносто шесть километров. Симферополь — Ялта. Вроде подновили их слегка, но как-то не очень. Имеет автономный ход, — пояснил он в ответ на недоуменный взгляд Капралова. — На участках, где трудно протянуть контактную сеть. Заблестело море, распахнулась та самая красота, которую никогда не забудешь, увидев однажды. Бирюзовая масса воды далеко внизу, живописное побережье из волнистых холмов, утонувшее в кипарисах и пирамидальных тополях. Из гущи растительности выбирались многоэтажные здания, поблескивали крыши невысоких строений. Ближе к морю громоздились отели и санатории. Трасса, ограниченная полосатыми столбиками, поворачивала направо и тянулась вдоль обрывистого берега. — За развилкой налево, — проинформировал водителя Истомин. — Это Алушта. Трасса тянется в Ялту и далее. Туда нам не надо. Вас временно поселят в ведомственной хатке. Есть тут одна, притаилась в глубине частного сектора. У Вадима возникло такое ощущение, что этот участок вместе с парочкой соседних находился на краю гигантского утеса. Земля обрывалась, под ней распахивалась безбрежная морская гладь. Двор одноэтажной беленой хаты располагался на каменистых террасах, спускающихся к обрыву. Участок был небольшой, сотки четыре, основательно заросшие всякими колючками. Удобства на задворках в скворечнике сомнительной прочности. Туда мгновенно образовалась очередь. В доме было три комнаты, минимум мебели. Чего еще ожидать от ведомственной хатки? Но электричество тут имелось. Во дворе стояла колонка, вполне рабочая, с водой. Участок ограждал высокий забор. На нем имелась беседка, стол под развесистым персиковым деревом, сетка над головой, по которой плелся виноград. Обрыв на южной стороне участка при ближайшем рассмотрении оказался не таким уж крутым — склон, заросший кустарником. Внизу лохматые деревья, грунтовая дорога, море за цепочкой скал. С берега доносился гомон, веселые крики — там находился пляж. — Вот это жизнь!.. — мечтательно протянул Амбарцумян и покосился на командира. — Бермуды отдыхают. — А здесь китайцев нет? — спросил Балабанюк, вытягивая шею, как будто мог разглядеть, что творится за скалами. — Китайцев? — Истомин наморщил лоб. — Каких?.. — Говорят, они теперь везде есть, — заявил Балабанюк. — Приезжаешь на курорт, а там повсюду китайцы. Кишат, снуют как муравьи, все море от них черное. — Нет, — с усмешкой ответил Истомин. — Большого наплыва китайцев здесь пока не замечено. Приезжают, конечно, но небольшими партиями. Видимо, разведчики. А море наше и без всяких китайцев Черное. — В чем прикол, Павел? — осведомился Вадим. — Я так понимаю, что мы продолжаем загорать. С таким же успехом это можно было делать и в Симферополе. — Странен человек, который не видит этой разницы, — еле слышно пробормотал Амбарцумян. — Мы надеемся, что сможем добиться результата, — объяснил Истомин. — Обустройте здесь свою базу. На участке есть все необходимое. Будет нужда, отсюда максимум полтора часа езды до любого уголка Южного берега. Хоть на запад, хоть на восток. Постоянно оставайтесь на связи. Загоните машину на участок, нечего ей светиться в переулке. — Такое впечатление, что мы не ловим диверсантов, а сами таковыми являемся, — пробормотал Жилин и удостоился неласкового взгляда от Истомина. — Я вас покину, — сказал тот. — Поговорю с местными чекистами. Не волнуйтесь, сам доеду. Здесь под горой остановка, маршрутка ходит. День еще только разгорался. Снова начиналось томительное ожидание. Но тут действительно было веселее, чем в пыльном классе. Свежий воздух с моря, буйство растительности, необычные запахи. — Договоримся сразу, товарищи офицеры и даже прапорщики, — предупредил Вадим. — Никакого алкоголя и гульбы. Я всех должен видеть. Время готовности по тревоге — одна минута. Отлучаться с территории только по моему разрешению и с телефонами. Зачем я вам об этом говорю? — Нам этого знать никак невозможно, — заявил Балабанюк. — Но если мы собираемся провести в этом домике остаток лета, то надо как минимум закупить провиант. Магазин мы видели. Он в начале переулка. — Опять же культурная программа… — робко начал Амбарцумян, поглядывая на ограду из штакетника, отделяющую участок от улицы. Минуту назад там прошла девушка в коротких шортах. Он, видимо, надеялся, что они пойдут там табунами. — Капралов, Жилин, за продуктами! — распорядился Вадим. — Сильно не светиться, с аборигенами не брататься. Мигом обратно. Не забывать, что мы на диете! — На какой? — не понял Капралов. — На финансовой. Остальные будут разгадывать судоку, тренировать мозг. Вон целая стопка на подоконнике. — Не имеешь права!.. — Балабанюк немного побледнел.