Во дворе джип, но весь груз — оружие, амуницию с боеприпасами — спецназовцы перетащили в дом и складировали под тахтой. Машина должна стоять на сигнализации. Вадим пристально уставился в щель между занавесками. Лунный свет, тень от ветвей малины. Тихий звук, словно камешек чиркнул под ногой. Все чувства обострились, он вытянул шею. Да, что-то поскрипывало. Это могло быть что угодно — ветка, например, терлась о забор. Репнин тихо поднялся и босиком заскользил к выходу из спальни. Он вспомнил про пистолет, оставшийся в жилете, но решил не возвращаться. Почудилось скорее всего. Шестое чувство тоже временами подводит. Он на цыпочках прошел вторую комнату, кухню, где как ни в чем не бывало храпел Рудницкий. Взялся за щеколду, приподнял дверь, отомкнул ее без особого шума. Согнулся, выскользнул на улицу и затаился за перилами крыльца. Южная ночь была в разгаре. Лунный свет серебрил листву и гребень забора, отделяющий участок от соседских владений. Звенели цикады. Дышалось приятно. Прохладный ночной воздух насыщали пряные ароматы. Скрип Вадиму не почудился. Он повторился, кратковременный, но явственный. Вот снова скрип, но уже другого происхождения — открылась дверца машины. Сколько раз он говорил Капралову, что надо смазывать петли, а с того как с гуся вода! Лоб Вадима покрылся потом. Ведь не почудилось же! На участок забрался посторонний человек. Но странное дело, особой опасности майор почему-то не ощущал. Он бесшумно спрыгнул с крыльца, добрался до угла, присел на корточки и высунулся. Джип стоял на площадке под развесистым грецким орехом. Дверца водителя была приоткрыта, там что-то происходило. Кряхтел человек. Вот скотина! И Капралову надо вставить жгучий пистон в одно место. Почему не включил сигнализацию?! Брякнула крышка бардачка, послышалось разочарованное сопение. Вадим на цыпочках крался к машине, машинально разминая костяшки пальцев. Другого оружия, кроме кулаков, у него при себе не было. Он обогнул капот, приблизился к раскрытой дверце. Из замка торчали два огрызка проволоки. Явно не профессионал работал. В машине возился какой-то человек. Фонарик ему не требовался. Очевидно, он был кошкой. Наружу торчала задница, обтянутая джинсами, какая-то маломерная. Майор бросился вперед, схватил злоумышленника за шиворот, выдернул из машины и встряхнул. Клацнули зубы, раздался сдавленный испуганный вскрик. Какая прелесть! Он держал за шиворот брыкающегося пацаненка лет двенадцати. Вот тебе и страшный злоумышленник! Вадим чуть не рассмеялся, перехватил поганца за ворот, прижал к задней дверце. В лунном свете переливались немытые волосы, поблескивали глаза. Майор наклонился, и у пацана от страха свело челюсти. — Здравствуйте… — прошептал малолетний взломщик. — Ага, и тебе не хворать, — заявил Вадим. — Приятная ночь, правда? Нашел, что искал? — Нет. Послушай, мужик, я просто… — Пацаненок дернулся, за что моментально получил затрещину, впрочем, не сильную. С детьми российский спецназ пока не воевал. — Что просто? Бомбу подкладывал? — Мужик, ты охренел, какую бомбу? Я просто… — Он снова дернулся и опять получил по загривку. Все понятно. Типичный представитель местного подрастающего поколения. О том, что в доме куча злых дядек, он не знал, просто увидел хорошую машину сквозь прорехи в ограде и решил проверить. Вдруг она не стоит на сигнализации, а в салоне чемодан с деньгами? Пацаненок брыкался, но не яростно. Конечности у него свело от страха. Вадим уцепил мальца за шиворот одной рукой, сунулся в салон, включил свет. Паршивец не успел натворить бед, вскрыл бардачок, где не было ничего драгоценного, кроме сухариков, которыми иногда хрустел Капралов, распотрошил пепельницы, рундук, пристроенный к коробке передач. Порезать и разрушить ничего не успел, даже замок не повредил. Ювелир, блин! Майор захлопнул дверцу и поволок воришку в дом. Тот сучил ногами, что-то ныл. На крыльце зацепился сандалией за гвоздь, и Вадиму пришлось отдирать его. Он распахнул дверь, втолкнул пленника в хату и гаркнул во все горло: — Подъем, золотая рота! Принимайте гостей! Пацан метнулся, едва не выбил стекло, но майор опять схватил его за шиворот и потащил через кухню в спальню. Нога командира зацепилась за табурет, тот запрыгал по полу, учиняя неимоверный грохот. Повскакивали спецназовцы, загорелся свет. Кто-то схватился за оружие, передернул затвор. А потом последовала немая сцена. Воришка отлетел в угол, и над ним склонились шестеро здоровенных мужиков. Худенький рябой мальчишка со вздернутым носом умирал от страха, моргал, сжался в комок, втянул голову в плечи. Бежать было некуда. Группа «Ягуар» в полном составе обступила малолетнего преступника. Он с ужасом смотрел на заспанные небритые лица, на ствол «АКС», который от большого ума наставил на него Балабанюк. — Это что за хрень посреди ночи? — прохрипел Капралов. — Ты кого нам приволок, командир? Где взял? — А с тобой мы позднее поговорим, Алексей, — процедил Вадим. — Заодно потренируемся ставить машину на сигнализацию. — Что, угнать хотел нашу тачку? — спросил Капралов. Бойцы расслабились, дружно загоготали, потом опять сделали серьезные лица и продолжали рассматривать добычу. — Ты кто? — спросил Вадим. — Никто… — прошептал мальчуган, зыркнув на щель между Жилиным и Амбарцумяном. Жилин уловил его взгляд, и ряды сомкнулись. — Позволь усомниться. — Вадим усмехнулся. — Кем-то ты обязан быть, шкет. Он чувствовал жуткую досаду. За неимением настоящих террористов герои-спецназовцы отлавливают какую-то ночную шпану. — Сенька я… — прошептал мальчишка. — Семен. — А подробнее? И учти, парень, мы не будем вытягивать из тебя клещами, просто дадим по роже, чтобы раз и навсегда отучить от воровства. — Ну, дяденьки!.. — В глазах воришки заблестели слезы. Он шмыгнул носом. — Шлыков моя фамилия, я местный, во Втором переулке Блюхера живу с теткой, пятый дом. Сирота я симферопольская. — Не по Сеньке оказалась шапка, — подметил Амбарцумян, и мужики загоготали, заставив пацана еще глубже втянуть голову в плечи. Балабанюк наконец-то убрал автомат за спину. — Не учили тебя, пацан, что в гости лучше ходить, когда там нет хозяев? — пробурчал Жилин. — А ты поперся, не разведав обстановку. Чего полез-то? Прямо говори, не юли. Может, послал кто? В глазах пацана отразилось искреннее недоумение. «Никто его не посылал, — понял Вадим. — Собственная инициатива, наказуемая ремнем». — Мужики, вы чего? Я же свой… — пропищал отрок и подавился, уставился в налитые кровью глаза прапорщика Капралова. — Ну и фрукт! — Рудницкий покачал головой. — Посмотрите на него, одна физиономия чего стоит. — Да, субъект средней, скажем так, симпатичности, — заявил Амбарцумян. — Зато смотрите, какой природный интеллект отражается в глазах. Хочет что-то сказать, но не может понять, что именно. — Да пошел ты… — прошептал пацан, шалея от собственной дерзости. — А какие безупречные манеры! — Амбарцумян сделал вид, что хочет схватить пацана за горло. Тот взвизгнул, засучил ногами. — Ладно, не пугайте товарища, а то обделается еще, — проворчал Вадим. — Думаешь, не приучен он к туалету? — полюбопытствовал Жилин. Все шестеро снова загоготали. — Ладно, живи, Семен, или как там тебя. — Вадим схватил пацана за шиворот, придал ему вертикальное положение. Тот от страха опять взбрыкнул, да так, что из кармана вывалился телефон. Вновь настала тишина. Потом Жилин присвистнул. На оборотной стороне гаджета горделиво красовалось обкусанное яблоко. Пацан взвыл и кинулся подбирать свою собственность. Вадим опять схватил его за шиворот, взнуздал. Мальчишка закружился вокруг него как карусель, брызгал слезами, матерился. — Это мое, не трогайте! Мужики, будьте людьми, отдайте, Христом Богом прошу! Вадим отвесил малолетке еще один тычок под затылок. Этот шкет едва не прокусил ему руку! — Ничего себе, как вырос материальный достаток школьников в российской глубинке, — заявил Амбарцумян. — Пятый айфон — нормальный аппарат. Для Москвы, конечно, стремно, там все уже с шестыми бегают, скоро седьмой выйдет. Молодец, малек, у кого спер? У рассеянного туриста? — Мягкий отжим, как в стиральной машине, — заявил Рудницкий. — Что мы с ним будем делать, командир? Меньше всего Вадиму хотелось этой ночью заниматься воспитанием подрастающего поколения. Пацаненок прыгал, пытаясь отобрать смартфон. Запала, видно, в душу эта штуковина, своей стала. С него уже брызгал пот, физиономия раскраснелась от праведного возмущения. Дотянуться до аппарата он не смог, захлюпал носом и отступил обратно в угол. — Тошнит мальца, как на второй неделе беременности, — посочувствовал Жилин чужому горю. — А мы чего? — проворчал Капралов. — Не мы к нему залезли. Это он воришка, а не мы. — Отдайте, пожалуйста, это в натуре мое, — проныл пацан без всякой надежды. — Старший брат подарил на день рождения. — Нет у тебя никакого старшего брата, — отрезал Вадим. — Воруешь, ведешь асоциальный образ жизни. За все надо расплачиваться, парень. Он включил телефон, набрал свой номер. Дождался, пока сработает вызов, отключил устройство. Повертел его в руках, бросил пацану. Тот метнулся, как собака на брошенную палку, и стал засовывать аппарат обратно в карман, жадно облизывая пересохшие губы. — Теперь ты у меня под контролем, парень, — строго сказал Вадим. — С этого момента твой телефон прослушивается и просматривается государством. Будешь вести неподобающий образ жизни — придут громилы из комиссии по делам несовершеннолетних и упекут тебя в детдом. Я знаю, где ты живешь и чем занимаешься. Хочешь в детдом, Семен?