Такового оказалось не так уж и много: компактный пистолет, запасная обойма к нему, пачка сигарет, зажигалка и небольшое плоское устройство из темного пластика с двумя кнопками, утопленными в корпус. — А это что за хрень, товарищ майор? — А это, Серега, и есть самое главное, из-за чего мы сюда пришли. — Жданович улыбнулся. — Пульт дистанционного управления, с помощью которого они собирались рвануть теплоход. — Майор покосился на диверсанта, багрового от ярости, и принялся запихивать ценнейшую находку в глубокий внутренний карман. — Это что же получается, — проговорил Бабин. — Взрыва все равно не будет, даже если майор спецназа лажанется? — Соображаешь, — похвалил его Жданович. — Давай, Серега, провентилируй обстановку наверху. Если все чисто, отвязывай канат и заводи корыто. Пойдем бороздить просторы Черного моря. А я пока свяжусь с нашим майором. — Вот скажи, Юрий Иванович, какого хрена ты решил тряхнуть стариной? — неодобрительно проворчал майор Репнин. — Хочешь лично все контролировать? Ладно, я понял, половина дела сделана. Мы с парнями на причале. На теплоход туристов пока не пускают. — Вадим облегченно вздохнул и отключил телефон. Пультом завладели! Это очень важно. Романовский в курсе, что Пичулин на катере. Жданович слышал их разговор. Да, теперь уже не так страшно. Но все равно тонкие иголки неприятно покалывали под лопаткой. Перенапрягся за последние несколько суток? Спрятаться в этот час на пристани было делом несложным. Майор сидел на парковке в джипе, окруженном другими машинами. Он был вооружен биноклем с хорошим разрешением. Весь причал номер шесть как на ладони. За турникетом и небольшой застекленной будкой уже собирались люди, решившие в этот праздничный день отправиться на морскую прогулку. Пока их было немного, человек пятнадцать, одетые разношерстно, мужчины, женщины, дети. «Скрябин» стоял у пристани, но трап на причал с него еще не перебрасывали. Время — двадцать минут двенадцатого. Это был самый обычный экскурсионный теплоход. Деревянные борта, окрашенные синей краской, открытая нижняя палуба с рядами сидений, разделенных центральным проходом и тянущихся вдоль бортов. Можно выйти на нос или на корму. Верхняя палуба была поменьше. Там стояли такие же сиденья. Она вмещала порядка тридцати пассажиров. Солидные леера, две лестницы на нижнюю палубу — впереди и сзади. Надстройка с рубкой рулевого располагалась в кормовой части. Вход в нее был на нижней палубе, а сам кокпит возвышался над верхней. В кормовой части размещались туалет, подсобные и вспомогательные помещения. Там же находился люк, ведущий в трюм и машинное отделение. Все судно рано утром тщательно обследовали саперы. Правильно, от греха подальше. Майор снова в нетерпении посмотрел на часы. Времени вагон, но тот самый, который, похоже, уже тронулся. Команда теплохода состояла аж из трех человек. Это капитан с роскошными буденновскими усами и два его помощника, один из которых заведовал машинным отделением. Разговор с капитаном состоялся ночью. Тот побледнел, долго не мог поверить, что именно его судну выпала такая вот «честь», но справился с собой и пообещал, что все будет делать правильно. Его помощников предупредили, что их станет больше. Не надо эту тему обсуждать и задавать глупые вопросы. Команда находилась на судне, завершались приготовления. Кто-то в белой рубашке бегал по нижней палубе, пересчитывал спасательные жилеты, разложенные на верхних полках. В члены экипажа были назначены лейтенант Балабанюк и старший лейтенант Амбарцумян. В данный момент они тоже мелькали на судне, по ходу осваивали новую профессию. Остальных Вадим рассредоточил. Рудницкий сидел на лавочке у кафе, прикрытый лавром и магнолией. Суета на пристани была у него перед глазами, но сам он терялся в этих зарослях. Капралов расположился на дальних подступах. Он шлялся с праздным видом по набережной и видел всех, кто спускается к причалу. Чтобы не очень бросался в глаза, его вырядили в полицейскую форму. В такой же форме прохаживался по пристани Жилин. Ход, по мнению Вадима, безошибочный. Полицейский — неизбежное зло и обязательный атрибут пейзажа. Отсутствие полиции в местах массового скопления граждан как-то подозрительно. Подчиненные докладывали, что пока все тихо, ничего необычного. Он и сам это видел. Вадим нервно курил, поминутно припадал к биноклю. На теплоход людей пока не пускали. Они мялись у турникета. Ночь была бессонной, охотники за террористами обдумывали план действий. Истомин настаивал на присутствии у причала микроавтобуса радиотехнической службы. У этой группы имелось оборудование, определяющее наличие поблизости взрывчатки. Вадим был против. Преступник заметит подозрительный микроавтобус. Взрывчатки мало, приборы могут не показать ее наличия. Это тринит, компактное, трудноуловимое, но чудовищно мощное взрывчатое вещество. Проверять багаж пассажиров никак нельзя. Это гарантия того факта, что преступник уйдет и отправится взрывать что-то другое. Пульт у террористов забрали, но это не панацея. Возможно, у преступника есть план «Б». Вадим настоял на том, что теплоход с взрывчаткой нельзя выпускать в море. Надо брать Романовского на причале, работать быстро, внезапно, жестко, чтобы не успел принять мер. В крайнем случае на борту до отправления. До отправления теплохода оставалось менее получаса. У турникета ничего не менялось. Репнин позвонил Ждановичу и спросил: — Все в порядке, Юрий Иванович? — Все отлично, майор, — жизнерадостно отозвался офицер военной разведки. — Клиент зафиксирован, ждем указаний. — Это точно пульт для подрыва взрывчатки на теплоходе? — Без сомнения, майор. Другого нет. Ты бы видел физиономию Пичулина. — Хорошо. Дрейфуйте метрах в трехстах от берега. — Добро. Ничего нового? — Пока тишина. Ждите указаний. Если все будет чисто, вернетесь к причалу. «А вдруг Романовский не придет? — колотилась в голове майора паническая мысль. — Еще раз позвонит Пичулину, и все накроется медным тазом. Но зачем главарь террористов будет это делать?» Вадим жадно разглядывал людей, собирающихся у турникета. Все с сумками, рюкзаками, пакетами. Ничего удивительного. Ведь экскурсия продолжается довольно долго. Людям нужно поесть, попить, переодеться. Несколько девиц в коротких юбках щебетали, как стая сорок. Ножки загорелые, явно не первый день на курорте. Рослый толстяк с окладистой бородкой в полосатом поло искоса поглядывал на них, умудряясь одновременно вести беседу с неинтересной женщиной средних лет. Та тоже была любительницей поговорить. Два юнца с рюкзаками и в наушниках обрадовались, когда к ним подошла пара девчонок. Они стали оживленно общаться. Все понятно. Тут своя компания. Пара пенсионеров, одинокая дама в претенциозной шляпке, две девицы в стиле унисекс. Молодая семья с ребенком. Мужчина средних лет с заплечной сумкой уткнулся носом в планшет, скрашивая ожидание. Еще одна семейная пара — оба худые, надутые, лет под сорок. Они то ли поссорились, то ли всегда такие. Он пристально разглядывал лица в бинокль. Романовского тут не было. Но что Вадим знал об этом человеке? Он видел его фотографию, представлял себе, как он сложен. Это даже не смешно. Толпа у турникета начинала прибывать. Женщина с ребенком. Еще одна. Двое гладковыбритых мужчин с явно выраженными восточными чертами. Усатый сутулый господин неопределенного возраста. Вадим разглядывал его особенно пристрастно, но не смог составить определенного мнения. В основном молодые парочки, но были и люди в возрасте, в том числе одинокие мужчины от тридцати до сорока. Один из таковых, русоволосый тип с выдающимся носом, пытался склеить даму, стоящую за ним в очереди. Она сдержанно кивала, воротила нос, но в те мгновения, когда он отводил глаза, изучала его быстрым оценивающим взглядом. Балабанюк в мятой форменной рубашке распахнул дверь в правом борту, выдвинул трап. — Билетики, граждане, показываем! — Он хмурился и важно надувал щеки. — Равномерно заполняем обе палубы! Толпа пришла в движение, оживилась. Народ устремился по трапу в нутро теплохода. Первым туда ринулся толстяк в полосатом поло. Он сунул билет Балабанюку, перебрался на палубу, подал руку неинтересной женщине средних лет. Семенили ножками девицы, втянулась внутрь компания с рюкзаками. Вадим угрюмо смотрел, как люди наполняли теплоход. Кто-то оставался на нижней палубе, занимал там самые козырные места, другие спешили к лестнице. До отплытия оставалось семнадцать минут. Очередь росла, отслеживать каждого пассажира становилось трудно. Жилин с Капраловым докладывали, что видят всех проходящих, но уверенности в том, что один из них Романовский, у них нет. «А если это будет не Романовский?» — подумал Вадим и скрипнул зубами. Время еще оставалось, но в нем крепло убеждение, что теплоходу все же придется выйти в море. — Командир, уже пятьдесят человек зашли, — буркнул в микрофон Балабанюк. — Клиента пока не вижу. Амбарцумян в рубке, пасет верхнюю палубу. Подошла худая женщина в мешковатых штанах, проникла на теплоход без очереди. Видимо, гид от турфирмы. Народу в очереди оставалось немного. Женщина в красной блузке с вихрастым мальчишкой. Она держала его за руку, словно собаку на поводке, а тот рвался вперед. Одинокий мужчина в темных очках с пакетом, еще один — патлатый, со школьным ранцем на правом плече. У Вадима снова возникло горькое чувство, что придется этот теплоход выпускать в море. Он успокаивал себя тем, что взрыва все равно не будет. Могут приключиться неприятности, возникнет паника, но вот теракт отменяется. Неужели этот дьявол все понял и сознательно не пошел на теплоход?! Майор уныло смотрел, как иссякает человеческий ручеек у выдвижного трапа. На борт вошла пожилая женщина. Она тоже держала за руку ребенка. Большеглазый карапуз вертел головой и сосал конфетку. Потом подбежала влюбленная парочка. Кавалер первым перескочил на судно, отмахнулся от услуг фальшивого члена экипажа, подал руку даме сердца. Та еще, по-видимому, не определилась со своей личной жизнью и смерила молодого лейтенанта откровенным изучающим взглядом. Тот был обескуражен, хотя не подавал вида. — Командир, — прошептал он в микрофон. — Пять минут до отплытия. Что делать? — Вешаться, — буркнул Вадим. — Ждите. Подошли еще двое, предъявили билеты. На краю причала остановился маленький джип. Из него высадились две смешливые девчушки и заспешили к теплоходу. На шеях у них, словно бейджики, болтались телефоны. Балабанюк высунулся за борт, посмотрел, нет ли кого еще. — Все тихо, — сообщил в микрофон Капралов. — Аналогично, — сказал Жилин. Тут телефон Репнина вдруг ожил. — Мужик, ты совсем охренел? — прошипел пацан Семен. — Ты чего паришься в своей тачке? Дуй на борт, сейчас поплывем. Тут твой клиент.