— Ты кто, падла? — прохрипел он. Библиотекарь, конечно. На общественных началах работаю. Эх, силенок бы побольше в этот нелегкий час! Петрович смог оттолкнуть его, но и сам не устоял, сполз по борту, хватая воздух, словно щука, выброшенная на берег. — Да чтоб ты сдох!.. — Он булькал, давился. Спасибо, как говорится, за добрые слова и пожелания. Вадим опять набросился на него, захватил за шею и от всей души треснул затылком о край борта. Потом еще разок. Не иссякла силушка богатырская! Майор нежно обнял противника обеими руками и перевалил за борт. Тело плюхнулось в воду, тут же всплыло и закачалось на волне. Значит, мертвый уже упал. Туда ему и дорога. У Вадима расползались ноги, в голове вертелась мультяшная карусель. Но он среагировал, когда раздался топот на лестнице, попятился через проход, скорчился между сиденьями. Горлан услышал шум, решил проверить, что происходит, вывалился на палубу и завертел головой. Это был рослый молодой мужик с квадратной челюстью. Так вот вы какие, настоящие украинские патриоты. Он сразу обнаружил тело, которое плавало на поверхности, оторопел и как-то недоверчиво уставился на него. Вадим ударил ногой в бедро. Противник согнулся пополам, взвизгнул. Майор подался вперед, схватил его за шиворот, встряхнул, дважды врезал в висок, потом по челюсти и в глаз. Только бы силы не покинули. Горлан оказался здоровым как бык, заорал как оглашенный. Да что ж ты так вопишь-то, придурок?! Вадим ударил еще раз. В голове у него все плыло. Он отдавал себе отчет в том, что где-то топают ноги, успел отшвырнуть от себя поганца, повернулся. С нижней палубы вылетел взбешенный Пичулин и ударил в переносицу. Этого оказалось достаточно, чтобы у майора спецназа подкосились ноги. Его сперва били, потом тащили вниз по лестнице, проволокли через крохотную каюту, забросили в другую. Здесь горела керосиновая лампа, отблески света плясали по иллюминатору, низкому потолку, связанным телам соратников. Он видел над собой искаженные физиономии, его хлестали по лицу. Потом к нему, шатаясь, подошел окровавленный Горлан, начал колотить его ногами, но быстро выдохся и со стоном повалился на узкую кушетку. — Все, довольно, хватит с него. — Романовский взял лампу, осветил лицо пленника. — Мужик, ты что за крендель, откуда взялся? Сдается мне, я где-то тебя уже видел. Чего молчишь? Будешь говорить? — Плохо гостей принимаешь, Романовский, — прошептал Вадим разбитыми губами. — Ты сначала напои, накорми… — Вот ведь сука! — прохрипел Пичулин. — Может, тебя еще и в баньке попарить? Удар ногой по голове чуть не выбил дух из героя-спецназовца. — Да мы не шибко-то и любопытные, — проговорил Романовский и оскалился. — Ты офицер спецподразделения, был на теплоходе, верно? Прицепился к нашему катеру, приволокли мы тебя за тридевять земель… — В то же самое тридесятое царство, где ты и сдохнешь, — пробормотал Вадим. — Это я, Романовский, не дал тебе угробить людей. Это мои бойцы взяли Громанько и Стеценко, когда они минировали павильон. Так что извини и подотрись. А мое имя и фамилию тебе знать вовсе незачем. — Тварь! — резюмировал Романовский, награждая Вадима сокрушительным апперкотом. Но тот еще не убыл в зазеркалье, плавал на поверхности. Диверсанты, ряды которых он немного проредил, снова ругались. Хрустела клейкая лента. Ему вязали в запястьях руки за спиной. — Больше не бить этого козла! — распорядился Романовский. — Пусть мы главную работу не сделали, но такой вот знатный улов доставим. И нечего его смотреть. Все наверх! Давайте вытащим Петровича. Не оставлять же его тут. Террористы гремели наверху баграми, привычно ругались. «Не спи! — приказал себе Вадим. — Держись, майор. Делай что-нибудь, мать твою! Ты еще живой, подумаешь, поколотили тебя». Он начал извиваться, перевернулся на бок. Руки за спиной были туго связаны. Он мог шевелить пальцами, дотягивался до пут, но что толку? Встать невозможно, ноги тоже обмотаны липкой лентой. На полу ничего колющего или режущего. Стол, кушетка. Две полки с барахлом, но подвешены высоко. Он перевел дыхание и встретился взглядом с майором Ждановичем. Тот лежал в какой-то искривленной позе, связанный вдоль и поперек, и с тоской смотрел на коллегу из спецназа. Лицо его превратилось в кровавый блин. — Прямо как в песне, — прошептал Жданович. — Там били долго, кованою пряжкой. Приветствую, Вадим… — Рад нашей встрече, Юрий Иванович, — отозвался Репнин. — Ты, как я вижу, в полном порядке, не так ли? — Руки, кажется, сломали, причем обе. Я еще ничего, а Бабину, похоже, позвоночник перебили. Его подчиненный не шевелился, только тяжело дышал. Его ресницы дрожали, лицо заплыло. — Как же ты, Юрий Иванович, докатился до такой жизни? Вроде по плану все шло. — Извини, майор, сплоховал. На абордаж нас взяли. Бдительность потеряли, расслабились. Тут эти двое на моторной лодке. Стволы к горлу. Мы с Бабиным и пикнуть не успели. Промахнулись в расчетах. Имелся у них запасной план и ход конем. Черт, уже день прошел, а наших нет. — Ничего, Юрий Иванович, говорят, с каждым прожитым днем мы становимся лучше. Ладно, я понял, потом поговорим. Слушай, я сейчас подползу к тебе сзади, попробуешь меня развязать? — Не могу, майор, уж прости. Реально не сумею, пальцы совсем не шевелятся. Пытаюсь ими двигать, а не могу. Тут Романовский пиво пил из самой обычной бутылки с зубчатой крышкой. Жестянка эта упала на пол. Он поднимать ее не стал. Она под кушеткой лежит, ты должен видеть. Я долго на нее смотрю. Он увидел ее. Обычная пивная крышка, которую удаляют с бутылки банальной открывашкой. Зубчатые острые края. Закатилась под кушетку, лежала рядом с ножкой. Майор извернулся, подполз к кушетке спиной вперед, до судорог вывернул пальцы, дотянулся, нащупал, завладел!.. Семь потов сошло! Он выворачивал пальцы до судорог, медленно перетирал скотч, накрученный щедро, без всякой экономии. Нервы звенели. Террористы возились наверху. Там гремели по металлу багры, которыми они подтягивали к борту тело Петровича. Снова стояла густая первосортная брань. Скотч наконец-то порвался. Руки майора работали, да еще как! Он потянулся к ногам, начал перетирать ленту и там. Все у него получилось! Чудо-крышка, кто бы мог подумать! Репнин поднялся, ощупал взглядом полки. Найти бы хоть что-нибудь похожее на оружие. — Молодец, Вадим! — прошептал Жданович. — Думаешь, справишься? — Не знаю, — честно признался тот. — Но если и не справлюсь, то дело ведь того стоило, верно? Возбужденно загомонили люди наверху. Сердце Репнина ушло в пятки. Что они узрели или услышали в таком тумане? Не успел он опомниться, как кто-то покатился по лестнице. Поздно искать оружие. Майор метнулся за проем. Его качало, ноги подгибались, но злость придавала ему сил. Кто-то спрыгнул с лестницы, радостно гогоча. Вадим выставил ногу. В каюту влетел Горлан с пистолетом, споткнулся, повалился, треснулся челюстью. Ствол запрыгал по полу. Вот и оружие. Репнин нагнулся, подобрал его, оттянул затвор. Очень даже вовремя! По трапу снова кто-то спускался. Это был Пичулин. Он не успел остановиться, по инерции пролетел через порог и запнулся о Горлана. Вадим дважды выстрелил ему в голову. Нечего с ним церемониться! Грохот рвал в клочья тесное пространство. Пичулин повалился, как полено. Горлан заорал от страха, когда узрел дырочку ствола напротив своего черепа. Ему очень не хотелось умирать. Хватило одного выстрела, чтобы выбить из башки дурные мозги. На выручку своим прибежал Романовский, а Вадим не успел в третий раз вскинуть «ПМ». Враг сбил его всей массой, повалил. Оружие куда-то улетело. Закричал от боли Жданович. Именно на его ноги упали два тела. Романовский изливался яростью. Надо же, еще двоих потерял! Он схватил Вадима за горло, начал душить. Репнин лупил его по почкам, но давление не слабело. Вадим извивался, бил локтями в виски, пяткой по голени. Но этот тип готов был все стерпеть, лишь бы отомстить. Он хотел дожать, уже почти победил. В глазах темнело, дышать было нечем. Диверсант уже гоготал ему в лицо. Спасибо майору Ждановичу! Тот вытерпел боль, вытащил ноги из-под туш. Они были связаны в районе щиколоток, но он сумел развести их в коленках, насадил как хомут на голову Романовского и тоже стал душить его. Главарь террористов захрипел, завертел головой. Удавка на горле Вадима ослабла, в глазах сразу посветлело, в пальцы вернулись силы. И не потей на меня, скотина! Он рывком перевернул диверсанта, и тот ударился об пол затылком. Секундной дезориентации врага Репнину вполне хватило. Разум его помутился. Он выкрикивал какие-то слова, видимо, не очень приличные, молотил Романовского локтем по горлу. Тот уже не сопротивлялся, только кровь выплескивалась изо рта после каждого удара. Глаза его остекленели, он пару раз вздрогнул и застыл. Вадиму казалось, что он собирал себя по деталям, целую вечность ползал на коленях, словно пьяный. Репнин подобрал «ПМ», как-то криво подмигнул Ждановичу, теряющему от боли сознание, и сказал: — Майор, ты чудо. Полежи тут немного, я скоро… Пошатываясь, он поднялся в кокпит, вывалился на заднюю палубу, запнулся о мертвого Петровича. Майор привалился к борту, потому что сил стоять на ногах у него уже не было, выставил ствол перед собой. Все правильно, не зря эти люди, теперь уже совсем мертвые, веселились. Из тумана что-то выходило. Это был явно не ежик. Показался вздернутый нос небольшого судна. На нем стояли несколько человек. Включился прожектор, стал ощупывать дрейфующий катер. — Пан капитан, они тут! Мы нашли их! — прозвенел взволнованный голос. — Они не подавали сигнал, но вот их катер! — Стоять! — прорычал Вадим и произвел предупреждающий выстрел в воздух. Людей на палубе как ветром сдуло. Кто-то упал, кто-то, пригибаясь, убежал в надстройку. — Вы что творите? Мы же свои! — раздался громкий голос. — Мы вас уже несколько часов ищем! — Послушай меня, кретин! — крикнул Репнин. — С вами говорит российский офицер. Спецподразделение «Ягуар». Федеральная служба по борьбе с террором! Здесь нет никаких ваших. Группа террористов уничтожена в полном составе. То же будет и с вами, если немедленно не уберетесь отсюда. Учтите, я дважды не повторяю! — Хлопцы, да он блефует, — заявил сообразительный офицер. — Он там один, берите его. Вадим выстрелил еще два раза, перекатился. На поражение он не бил, надеялся на благоразумие украинских пограничников. — Хлопцы, стреляйте, он на понт вас берет! Я приказываю! — А я приказываю засунуть ваши приказы в задницу! — прогремел вдруг голос, усиленный динамиком, и еще один мощный прожектор осветил арену противостояния. Вадим онемел от неожиданности. Вот это да! Из тумана выплывало вполне себе серьезное, очень даже военное судно, побольше первого, с горделивым бушпритом и крупнокалиберной пулеметной установкой на баке, защищенной стальным кожухом. Оно беспардонно вклинилось в компанию, пихнуло катер, оттерло боком украинскую пограничную посудину.