— Отлично, Туту. Я ему перезвоню. Он приходил один? — Да, один. Тебя сегодня ждать? — Ох, нет. На этой неделе не получится. Я работаю над делом, Туту. — Рене, у тебя же выходные. — Знаю, но мне велели поработать. Может, если справлюсь, на следующей неделе дадут отгул. Скажи, как там у вас волны? — Каждый день гуляю по пляжу. На воде полно народу. Думаю, волны подходящие. Бабушка жила в Вентуре, неподалеку от Солимар-Бич и Массел-Шоулз — пляжей, на которых вырос ее сын, отец Рене. — Ну, — сказала Бэллард, — надеюсь, на неделе смогу вырваться. Туту, мне нужно позвонить этому человеку. Узнать, зачем он меня искал. Как все уляжется, я тебе брякну. — Хорошо, Рене. Береги себя. — Конечно, Туту. Завершив разговор, Бэллард взглянула на часы на экране: 11:11. Значит, магазины на Мелроуз-авеню уже открыты. По словам Алисии, Зандр Спейтс, в отличие от Метро, никуда не делся. Девушка видела его в субботу, когда искала Метро. Бэллард завела двигатель, тронулась с места и направилась по Ла-Хойе в сторону Мелроуз. Бабушке она сказала, что позвонит Роджерсу Карру, но на самом деле не собиралась этого делать. Она знала, зачем ее ищут. Отдел тяжких преступлений подключили к следствию по делу «Дансерз» и убийству Честейна. Подобно Стедману и Рудольфу, Карр, скорее всего, проверял, чем Честейн занимался в последний день жизни — например, ездил в Голливудский участок, чтобы забрать Зандра Спейтса и его телефон. И разговаривал с Бэллард. Разговор был личным, и Бэллард не хотелось о нем рассказывать. Во всех кадровых документах она указала адрес бабушки как свой домашний. В маленьком бунгало у нее была своя спальня, и Бэллард любила проводить выходные у Туту, поговорить, поесть домашней стряпни, выйти в океан на доске и привести в порядок свой гардероб: в гараже имелась стиральная машина с сушилкой. Об этом не знал никто, кроме Честейна. Карр, однако, потратил полтора часа на поездку в Вентуру. Значит, у него был доступ к личному делу Бэллард. Ей все это совсем не нравилось. Если Карру так нужно поговорить, пусть ищет ее сам. «Кикс» был в точности похож на другие бутики, коих на Мелроуз — от Фэрфакса до Ла-Бреа — было великое множество. Изящный, минималистичный и очень дорогой. Там торговали лишь одним товаром: спортивной обувью с индивидуальным дизайном. Кроссовки известных фирм — «Найк», «Адидас», «Нью Бэланс» — раскрашивали во все цвета радуги, украшали кнопками, молниями, блестками, крестами, четками, после чего продавали с наценкой в несколько сот долларов. Похоже, такое положение дел всех устраивало: когда Бэллард вошла в магазин, покупателей там хватало. Над кассой висела табличка с надписью «Обувь — это искусство». В этом царстве моды Бэллард чувствовала себя как шаперонка на школьном выпускном. Окинув взглядом толпу покупателей, она заметила Спейтса: тот открывал для покупательницы коробку с парой «Найк», украшенной отпечатками губ. Он принялся восхвалять крутизну кроссовок и тут увидел, что рядом прохаживается Бэллард. — Одну минутку, детектив, — громко сказал он, и все взгляды устремились в ее сторону. Игнорируя всеобщее любопытство, Бэллард сняла с пластикового пьедестала высокий красный конверс, каким-то образом прикрепленный к трехдюймовой платформе. — В этих вы будете смотреться сногсшибательно, детектив. Бэллард обернулась. За спиной у нее стоял Спейтс. Он наконец сбежал от покупательницы: та прохаживалась перед зеркалом, надев «найки» с отпечатками поцелуев и размышляя, стоит ли их покупать. — Вряд ли они годятся для беготни за преступниками, — сказала Бэллард. Судя по выражению лица, Спейтс пропустил шутку мимо ушей, и Бэллард продолжила: — Зандр, мне нужно с вами поговорить. Уделите мне пару минут? У вас есть комната, где можно уединиться? Спейтс указал на покупательницу. — Я работаю за процент, — ответил он. — Сегодня у нас распродажа, так что нужно крутиться. Не могу же я… — Хорошо, понятно, — сказала Бэллард. — Просто расскажите мне про Метро. Где он? — Черт, я понятия не имею, где он. Должен быть здесь. Вчера его тоже не было. Я звонил, но он не ответил. — Куда бы он отправился, если бы решил спрятаться? — Чего? Не знаю. А с какой стати ему прятаться? Это как-то странно. — Когда вы видели его в последний раз? — В ту ночь, когда мы сбежали из клуба. Слушайте, меня ждет клиент. — Пусть полюбуется собой еще пару минут. А как насчет пятницы? В пятницу вы его не видели? — Нет, в пятницу у нас с ним выходной. Потому-то мы и решили затусить в четверг вечером. — Значит, вам неизвестно, чем он занимался в пятницу? И вы не звонили ему? Не рассказывали, как ходили в полицию, как у вас забрали телефон? Не предупреждали, что мы захотим с ним побеседовать? — Нет, потому что той ночью он ничего не видел. И я тоже. К тому же я не мог ему позвонить, потому что вы с тем детективом отобрали у меня мобильник. — В таком случае почему в пятницу ваш друг в пять вечера звонил в полицию? О чем хотел рассказать? — Почему звонил? Что хотел рассказать? Понятия не имею. И у меня вот-вот сорвется продажа. Мне нужно идти. Оставив Бэллард, Спейтс подошел к покупательнице: та, присев, снимала «найки». Решив, что продажа уже сорвалась, Бэллард поняла, что до сих пор держит в руке конверс на трехдюймовой платформе. Взглянув на ценник на подошве — 395 долларов, — Бэллард вернула конверс на место: аккуратно, словно арт-объект. После этого она отправилась на Венис-Бич, чтобы поспать. Забрала Лолу и поставила палатку в пятидесяти ярдах к северу от спасательной вышки Роуз-авеню. Бэллард так устала, что решила сперва выспаться, а потом уже выйти на воду. Сон ее то и дело нарушали входящие звонки. Номер начинался с кода 213 и полностью совпадал с тем, что продиктовала ей бабушка. Звонил Роджерс Карр. Бэллард не отвечала, но телефон не унимался, каждые тридцать-сорок минут выдергивая ее из сна. Сообщений Карр не оставлял. После третьего звонка Бэллард включила беззвучный режим и проспала три часа кряду. Проснувшись, она обнаружила, что обнимает Лолу за шею. Взглянула на экран телефона и увидела, что Карр звонил еще дважды. После последнего звонка он наконец оставил сообщение: Детектив Бэллард, вас беспокоит детектив Роджерс Карр из отдела тяжких преступлений. Знаете, нам надо поговорить. Я из группы, ведущей следствие по убийству нашего коллеги, Кена Честейна. Перезвоните, пожалуйста, чтобы выбрать время для личной встречи. Он оставил два номера: мобильный — тот, что уже был у Бэллард, — и рабочий. Бэллард терпеть не могла людей, начинающих фразу со слова «знаете». «Знаете, нам надо поговорить». «Нет, не знаю. И разговаривать нам не нужно». Она подумала, что сегодня не будет перезванивать. Предполагалось, что у нее выходной, и дело уже шло к вечеру. Расстегнув молнию палатки, Бэллард посмотрела на океан и увидела легкую рябь: во второй половине дня поднялся ветерок. Взглянув на солнце, Бэллард решила, что у нее есть час до сумерек. Потом на охоту выйдут акулы. Через пятнадцать минут Бэллард была на воде, на сей раз с пассажиром. Лола сидела на носу доски, уравновешивая ее на волнах. Доска шла на север, против ветра, так чтобы тот дул в спину, когда Бэллард, вымотавшись, решит вернуться на пляж. Делая широкие взмахи веслом, она глубоко погружала его в воду, не переставая думать о происшествии в «Дансерз». Нужно было разложить все по полочкам: что ей известно, что можно предположить, чего она не знает. Допустим, стрелок был полицейским. В кабинке встретились профессионалы, так или иначе связанные с преступным миром: букмекер, ростовщик и наркоторговец. Последний — то есть Фабиан — интересовался у своего адвоката, может ли он рассчитывать на сделку с прокурором, если сдаст копа. Следовательно, он был знаком с полицейским, замешанным в незаконной деятельности, — возможно, тот брал взятки, чинил препятствия коллегам или имел какие-то долги. Напрашивался сценарий: коп задолжал денег букмекеру, и наркоторговец свел его с ростовщиком. Или другой вариант, думала Бэллард, взмахивая веслом: коп уже должен и букмекеру, и ростовщику. Его знакомят с наркоторговцем, чтобы заключить сделку, которая поможет списать его долги. Правдоподобных версий было множество. Чтобы сузить варианты, нужны были новые факты. Развернув доску, Бэллард задумалась о Честейне. Похоже, он напал на тот же след, но каким-то образом привлек внимание к своей персоне и в итоге был убит. Вопрос в том, как Честейн столь быстро до всего додумался. У него не было информации, которую Бэллард получила от Таусона. Однако он понял, что в кабинке был коп. Бэллард вернулась к самому началу: к звонку лейтенанта Манро. Воскресила в памяти все свои действия, начиная с разговора на крыльце Голливудского пресвитерианского центра и заканчивая тем, как Оливас прогнал ее с места преступления. Обдумала каждый момент так тщательно, словно разглядывала фотопленку, высматривая каждую мелочь, попавшую в кадр. Наконец она поняла: что-то здесь не сходится. Итак, вот последний момент: на месте преступления Оливас оскорбляет ее и велит ей уйти. Бэллард бросает взгляд ему за спину в поисках поддержки — сперва на коронера, потом на бывшего напарника. Доктор Джей отворачивается, а Честейн занят тем, что укладывает в пакет для улик какой-то предмет, и даже не смотрит в ее сторону. Вот он, тот самый момент. Честейн пакует улику, похожую на черную пуговицу, а Оливас стоит к нему спиной и смотрит на Бэллард. Доктор Джей тоже не видит, чем занят Честейн, ибо тот, отвернувшись от нее, сидит на корточках. Детективы не трогают улик на месте преступления. Этим занимаются криминалисты. Кроме того, собирать вещдоки было слишком рано. Преступление было совершено совсем недавно, тела по-прежнему находились на своих местах, панорамную камеру еще не установили. Что же делал Честейн? Почему он, нарушив правила, забрал с места преступления некий предмет, прежде чем его сфотографировали и внесли в опись? Бэллард уже устала, но гребла все энергичнее, ускоряясь с каждым взмахом весла. Плечи, руки и бедра ее дрожали от напряжения. Пора было возвращаться. Возвращаться к записям Честейна и искать, что она упустила. Доска врезалась в песок. Бэллард тут же забыла об усталости, да и о своих планах тоже. У палатки стоял человек в джинсах, черном бомбере и черных же авиаторах. Бэллард поняла, что он коп, еще до того, как увидела жетон на ремне. Она быстро вышла из воды, сняла с доски страховочный тросик и обернула липучку велкро вокруг кольца на ошейнике Лолы. Разумеется, та легко могла сорваться с импровизированного поводка, но Бэллард надеялась: чувствуя натяжение, собака поймет, что хозяйка ее контролирует. — Спокойно, девочка, — сказала Бэллард. Просунув пальцы левой руки в отверстие для захвата, она взяла доску под мышку и медленно направилась к человеку в авиаторах. Лицо его казалось знакомым, но Бэллард не могла вспомнить, где его видела. Может, дело в солнечных очках? Такие есть почти у каждого копа. Человек заговорил первым: — Рене Бэллард? Я пытался с вами связаться. Роджерс Карр, отдел тяжких преступлений. — Как вы меня нашли? — Ну, я же детектив. Говорят, весьма неплохой. Хотите верьте, хотите нет. — Шутки в сторону. Говорите, как нашли меня, или проваливайте к чертовой матери. Карр поднял руки — так, словно сдавался в плен. — Эй-эй, ну простите. Я не собирался никого сердить. Объявил ваш фургон в розыск, двое мотоциклистов заметили его на парковке. Я приехал, поспрашивал людей. И вот я здесь. Прислонив доску к палатке, Бэллард услышала глухой звук, словно где-то вдали раскатился гром: чувствуя настроение хозяйки, Лола зарычала. — Объявили фургон в розыск? — переспросила она. — Он ведь даже не зарегистрирован на мое имя. — Знаю, — сказал Карр. — Сегодня я встречался с Джулией Бэллард. Насколько мне известно, она ваша бабушка? Я пробил ее имя по базе транспортных средств и нашел этот фургон. Вы, как известно, увлекаетесь серфингом, вот я и сделал очевидные выводы. — И он указал на океан, словно тот был способен подтвердить следственную логику. — Я увлекаюсь паддлбордингом, — заметила Бэллард. — Это не серфинг. Что вам нужно? — Просто хочу поговорить, — сказал Карр. — Вы получили мое сообщение?