— Не-а. — Ну, я его вам оставил. — Сегодня у меня выходной. И у моего телефона тоже. — Я работаю над делом Честейна. Проверяю все его действия за последние двое суток. Вы с ним общались, и мне нужно задать вам несколько вопросов. Вот и все. Ничего страшного, обычная рутина. Но я обязан это сделать. Опустив руку, Бэллард потрепала Лолу по плечу, давая ей понять, что все в порядке. — На фуд-корте Дадли есть местечко под названием «Свеча», — сказала она. — Прямо на променаде. Встретимся там через пятнадцать минут. — Почему бы не отправиться туда прямо сейчас? — спросил Карр. — Потому что мне нужно принять душ и смыть соль с собачьих лап. Пятнадцать минут, максимум двадцать. Я приду. Можете мне верить, Карр. — А что, у меня есть выбор? — Нет, если это, как вы говорите, обычная рутина. Попробуйте тако с корифеной, они там неплохие. — Ну что ж — значит, встретимся в «Свече». — И займите столик снаружи. Я буду с собакой. 20 Когда Бэллард подошла к кафе, детектив из отдела тяжких преступлений послушно сидел на боковой веранде. Бэллард пристегнула поводок к ограде, так чтобы Лола оставалась на тротуаре, но была рядом со столиком. После этого она поднялась по ступеням, обойдя Карра со спины, села напротив и выложила телефон на стол. Проходя за спиной у Карра, она открыла приложение «Диктофон» и нажала на кнопку записи, чтобы, как обычно, зафиксировать служебный разговор. Похоже, Карр ничего не заподозрил. Многие имеют привычку класть телефон на стол, хоть это и невежливо. Когда Бэллард села, он улыбнулся и бросил взгляд за ограду, на собаку, лежащую на тротуаре. — Это питбуль? — спросил он. — Метис боксера, — ответила Бэллард. — Прежде всего, скажите, не являюсь ли я подозреваемой в уголовном или внутреннем расследовании. Если это так, мне нужен адвокат. — Нет, ничего подобного, — покачал головой Карр. — Будь вы подозреваемой, мы бы сидели не здесь, а в Тихоокеанском дивизионе, в комнате для допросов. Я же говорил, что занимаюсь Честейном. Наша группа проверяет последние сорок восемь часов его жизни… — …И пока что вы ни черта не выяснили, — подхватила Бэллард. — Можно и так сказать. Подозреваемых нет: ни по делу Честейна, ни по стрельбе в «Дансерз». — Уверены, что эти два преступления связаны между собой? — Похоже на то. Надо сказать, мы ни в чем не уверены. Кроме того, от моего мнения ничего не зависит. Я всего лишь мальчик на побегушках. Вчера утром оформлял банду подонков из Восточной Европы за торговлю людьми. С того дела меня перебросили на это. Теперь Бэллард поняла, почему лицо Карра было ей знакомо. В пятницу его показывали по телевизору: в сюжете, который пустили после пресс-конференции по поводу бойни в «Дансерз». Ей захотелось расспросить его о том деле, но тут подошла официантка и спросила, какой напиток принести. Бэллард заказала чай со льдом. На вопрос о еде она ответила, что не голодна, и официантка удалилась. — Точно? — спросил Карр. — Я заказал тако с рыбой. — Я не хочу есть, — повторила Бэллард. — Что ж, я весь день на ногах. Нужно подзаправиться. Кроме того, вы сами советовали попробовать это блюдо. — Мы не на свидании, Карр. Задавайте свои вопросы. Что вам нужно? Карр вновь изобразил пленного, и Бэллард решила, что такая уж у него привычка. — Мне нужно узнать о вашей последней встрече с Честейном, — сказал он. — Но для начала — чуть-чуть биографии. В прошлом вы были напарниками? — Верно, — ответила Бэллард. Немного подождав, Карр понял, что Бэллард решила отвечать односложно, если только он не найдет способ повлиять на ее решение. — Как долго вы работали вместе? — спросил он. — Почти пять лет, — ответила Бэллард. — Ваше партнерство закончилась два года и два месяца назад. — Именно так. — Это вы заложили Оливаса? Бэллард снова подвело сарафанное радио — вернее сказать, радио синей униформы. Их с Оливасом конфликт не должен был выйти за стены отдела кадров. Но, как оказалось, все были в курсе: и люди в синем в кабинете для инструктажа, и детективы из отдела тяжких преступлений. — И как это относится к нынешнему делу? — спросила Бэллард. — Возможно, никак, — ответил Карр. — Но вы же детектив. Вы должны понимать, что чем больше фактов, тем лучше. Говорят, когда в пятницу утром Честейн встретился с вами в Голливудском участке, дело приняло непростой оборот. — Говорят? На каком основании? Он подал рапорт? — На основании его последующего разговора с третьим лицом. — Дайте-ка угадаю. С Оливасом? — Это я обсуждать не могу. Но забудем про слова Честейна. Как бы вы охарактеризовали вашу встречу в Голливудском дивизионе? — Я бы даже не стала называть это встречей. Честейн приехал забрать свидетеля: тот пришел чуть раньше, и я уже успела его допросить. Свидетеля зовут Александр Спейтс. Он сделал селфи на телефон и запечатлел момент первого выстрела в «Дансерз». Кенни приехал, чтобы забрать и телефон, и его владельца. — Кенни? — Угу. Не забывайте, в свое время мы были напарниками. Весьма близкими людьми. И сразу отвечу на следующий вопрос: нет, мы с ним не трахались. — Я не собирался об этом спрашивать. — Вот и умница. — Так по какому поводу вы поссорились? Позже Честейн сказал третьему лицу: «Она все еще бесится». Бэллард недовольно покачала головой. В груди у нее закипал гнев. Она машинально бросила взгляд за ограду, на собаку. Лола лежала на бетоне, вывалив язык, наблюдая за прохожими на променаде. Толпа редела: после заката люди уходили с пляжа. Лоле довелось многое пережить, прежде чем Бэллард ее спасла. Издевательства, голод, страх. Но она всегда оставалась спокойна — за исключением тех случаев, когда ей или хозяйке грозила реальная опасность. Бэллард взяла себя в руки. — Значит, вы считаете, что эта информация связана с расследованием? В таком случае могу ли я перейти на личности? — спросила она. — Думаю, да, — кивнул Карр. — Хорошо. Эта, как вы изволили выразиться, ссора произошла после того, как Кен Честейн неуклюже извинился передо мной. За то, что два года назад предал меня, когда я подала жалобу на домогательство. Не забудьте указать это в своем рапорте. — Значит, он извинился. За что именно? — За то, что не поступил так, как должен был поступить. Не прикрыл меня, когда должен был прикрыть. И вот прошло два года. Меня выперли из ОРОУ, я работаю в Голливуде на «ночном сеансе», а Честейн лезет со своими извинениями. Скажем так: его извинения не были приняты. — Выходит, разговор не имел отношения ни к свидетелю, ни к происшествию в «Дансерз»? — Я же сразу это сказала. Тут официантка принесла чай со льдом и тако для Карра. Бэллард, откинувшись на спинку стула, выжала лимон в свой стакан, а Карр приступил к еде. — Хотите одну штучку? — предложил он. — Повторяю, я не голодна, — сказала Бэллард. Пока Карр двигал челюстями, у нее было время подумать. Похоже, она упустила инициативу. Рассердилась, встала в позу, забыла о собственной цели: рассказать поменьше, выведать побольше. Наверное, Карр специально выстроил разговор так, чтобы вывести ее из себя неуместными вопросами. Теперь Бэллард была уязвима. Самое время взяться за ум и соблюдать осторожность. Она взглянула на Карра. Тот с хрустом вгрызался в тако. — Итак, — наконец сказал он с набитым ртом, — зачем вы звонили Мэтью Робинсону? Ага, переходит к делу. Бэллард поняла, что Карр принес ей послание. — Откуда вам известно, что я звонила Мэтью Робинсону? — спросила она. — В опергруппе восемь следователей и двое начальников, — сказал Карр. — Понятия не имею, кто выяснил ту или иную подробность. Знаю лишь одно: вчера вечером вы звонили ему, причем несколько раз. И хочу понять зачем. Если не желаете отвечать, забронируем комнату в Тихоокеанском дивизионе. Там и поговорим.