— Если у вас в газете опубликуют ложь, пострадает моя репутация. Свяжитесь со своим информатором. Выясните, почему он так поступил, и попросите рассказать правду. — Хотите сказать, что вы не нанесли Томасу Тренту несколько ударов? Что между вашими словами и показаниями другой жертвы нет расхождений? Расхождений? Вот это новости. Что ж, узнать их было весьма полезно. — Хочу сказать, что вас обманули. И напомнить, что я записываю наш разговор, — произнесла Бэллард. — Если вы опубликуете статью с ложной информацией и словами, вырванными из контекста, эта запись — включая сделанное мной предупреждение — ляжет на стол вашего редактора. Кроме того, она появится во всех новостях. И читатели, и ваши коллеги узнают, чего вы сто́ите как репортер. И что за газета ваша «Таймс». Доброй ночи, мистер Кастор. — Погодите! — крикнул Кастор. Бэллард завершила звонок и стала ждать, пристально наблюдая за служебной дверью «Таймс» на Спринг-стрит. План ее был выстроен на трех основаниях: факт, гипотеза, допущение. Факт был в том, что человек, раскрывший подробности внутреннего расследования, пошел против закона и правил департамента. Утром Бэллард, будучи при исполнении, убила человека. Департамент обязан был сообщить об этом публике. Эта информация была включена в пресс-релиз, согласованный со всеми заинтересованными лицами. Сидя в МКП, Бэллард с Фельцером составили соответствующее заявление из трех параграфов. Но Бэллард не давала согласия на огласку подробностей смерти Трента или нюансов следствия. Очевидно, Кастор получил информацию не из пресс-релиза. Следовательно, у него был информатор, который поделился с репортером подробностями дела, нарушив при этом закон и правила департамента. Отсюда гипотеза: информатор весьма хитер, осторожен и постарается во что бы то ни стало сохранить свое имя в тайне. Он ни в коем случае не станет раскрывать подробностей внутреннего расследования по телефону. Телефонный разговор могут записать или подслушать. Независимо от мотивации данные он сливает в секретном порядке — не по телефону, не в офисе «Таймс» и уж тем более не в одном из кабинетов департамента. И наконец, допущение. Бэллард только что сделала Кастору прямую подачу. Теперь он неминуемо ударится в панику, помчится к своему информатору, расскажет ему о разговоре с Бэллард и попробует спасти свою статью. А раз по телефону такие дела не обсуждаются, Кастор с минуты на минуту выйдет из здания «Таймс» и отправится на тайное свидание с человеком из департамента. Бэллард беспокоилась лишь об одном: как бы местом встречи не оказалась эта самая кофейня. Ничего подозрительного, просто репортер и полицейский зашли выпить кофе в заведении, равноудаленном от «Таймс» и ПА. Это вполне естественно. Стоя в очереди, у кассы, у стойки с сахаром и сливками, можно перекинуться словцом или обменяться документами. Из здания «Таймс» вышел мужчина. Бэллард его не знала. Мужчина направился на север. Бэллард проводила его взглядом, посмотрела на служебный выход, и как раз вовремя: на тротуаре появился Джерри Кастор. Он свернул на юг и, не переходя улицы, миновал кофейню. Так и не пригубив кофе, Бэллард бросила стаканчик в урну. Вышла из кофейни и направилась вслед за Кастором. Тот по-прежнему шагал по другой стороне улицы. Когда-то вести пешую слежку в центре вечернего Лос-Анджелеса было невозможно: в нерабочие часы на улицах никого не было. Но в последнее время район расцвел: опасаясь пробок на дорогах, молодежь предпочитала селиться поближе к рабочим местам. Повсюду открылись рестораны, появилась ночная жизнь, так что в восемь вечера пешеходов было предостаточно. К тому же Кастор, похоже, не подозревал, что за ним могут следить. Он ни разу не обернулся, ни разу не глянул в зеркальную витрину, чтобы проверить, нет ли за ним хвоста. Просто шагал вперед: быстро, целеустремленно, как человек, который спешит на встречу. Или торопится сдать статью к назначенному сроку. Через четыре квартала Кастор свернул направо и вошел в открытую дверь. Бэллард подумала было, что он заметил слежку, но подошла ближе и увидела неоновую вывеску: «Ласт букстор». Бэллард осторожно вошла в зал. Книжный магазин оказался огромным: наверное, раньше здесь располагалось главное фойе какого-то банка. К богатому кессонному потолку поднимались колонны коринфского ордера, а между ними стояли ряды книжных полок. Лепнина на стене изображала морскую волну из книжных томиков. С балконов, где располагались сувенирные лавки и магазинчики подержанного винила, открывался вид на главный зал. Внизу толпились покупатели. Бэллард и знать не знала о существовании этого магазина. Ей здесь так понравилось, что она чуть не забыла, зачем пришла. Укрывшись за полками с классикой, Бэллард обвела взглядом первый этаж. Кастора не было видно. Из-за обилия полок, колонн и прочих препятствий заглянуть в каждый уголок зала было невозможно. Бэллард заметила мужчину с бейджем на рубашке: тот направлялся к кассе у двери. — Простите, — произнесла она, — как подняться на второй этаж? — Очень просто. Сейчас покажу, — сказал мужчина. Он проводил Бэллард к нише, которую она поначалу не заметила, и указал на лестничный пролет. Поблагодарив его, Бэллард быстро пошла наверх. Сверху зал магазина был виден значительно лучше. Внизу было несколько ниш для чтения: три полки, расставленные буквой «П», а внутри — старое кожаное кресло или диван. Идеальное место для тайной встречи. Дважды осмотрев зал, Бэллард заметила Кастора в нише под балконом. Репортер сидел на краешке дивана, подавшись вперед, и вел тихий, но оживленный разговор с другим человеком. Через секунду тот повернул голову, и Бэллард увидела его лицо. Это был лейтенант Фельцер. Гнев на предателя тут же сменился ликованием: теперь Фельцер был у нее в руках. Бэллард достала телефон и сделала несколько фотографий. Потом включила видеозапись, когда Кастор встал — казалось, он торопился уйти — и опустил глаза на Фельцера. Всплеснул руками, словно отмахиваясь от слов собеседника, выскочил из ниши и, прошагав по залу, вышел из магазина через главную дверь. Все его телодвижения остались на записи. Бэллард нацелилась камерой на нишу, где остался Фельцер, но тот уже исчез. Опустив телефон, Бэллард внимательно осмотрела зал. Фельцера не было видно. Бэллард начала волноваться: возможно, лейтенант заметил ее и уже поднимается на второй этаж. Она повернулась к лестнице, но никого не увидела. Итак, ей ничего не грозит. Должно быть, Фельцер, пробравшись сквозь лабиринт книжных полок, вышел из магазина другим путем. Поглядывая по сторонам, Бэллард спустилась на первый этаж. Фельцера не было. Она вышла из магазина на Пятую улицу, осмотрелась. Никакого Фельцера. Наверное, он, как и Кастор, пришел на встречу пешком. Те же четыре квартала, но не по Спринг-стрит, а по Мейн-стрит. Так удобнее: на Мейн-стрит можно выйти прямо из здания ПА. К тому же такой маршрут позволял держать дистанцию между репортером и его информатором. На перекрестке был светофор. Бэллард перешла дорогу и как бы невзначай заглянула за угол. Мейн-стрит вела на север, к зданию ПА. В двух кварталах от перекрестка Бэллард увидела быстро идущего мужчину. Она узнала его пружинистую походку. Это был Фельцер. Решив, что он, в отличие от Кастора, без труда заметит слежку, Бэллард подождала десять минут, после чего пошла той же дорогой. На Первой улице она свернула направо и вскоре очутилась в Маленьком Токио. Бэллард сняла комнату в гостинице «Мияко». Администратор сообщил, что в меню есть несколько суши на выбор и еду могут доставить в номер. Поднявшись к себе, Бэллард первым делом заказала ужин. Потом открыла сумку и выложила на кровать костюм, который собиралась надеть завтра утром, перед судьбоносной встречей с лейтенантом ОВР. Дожидаясь ужина, она достала телефон и нашла рабочий номер Дина Таусона. Вряд ли адвокат засиживается на работе, но сообщение, скорее всего, получит. Юристам не привыкать к поздним звонкам от клиентов. К тому же, когда Бэллард ушла от него в воскресенье утром, Таусон был изрядно напуган. Разумеется, он тут же захочет узнать, в чем дело. Звонок был переадресован в службу секретарей-телефонисток, и Бэллард услышала не приветственную запись на автоответчике, а живой человеческий голос. — Меня зовут детектив Бэллард, я работаю в Управлении полиции Лос-Анджелеса. В воскресенье утром я говорила с мистером Таусоном по поводу следствия. Мы расследуем убийство. Нужно, чтобы он связался со мной, и как можно быстрее. Пожалуйста, сегодня же передайте ему, что я звонила. Дело срочное. Коснувшись кнопки отбоя, она стала ждать. Чтобы скоротать время, включила телевизор и вскоре увлеклась политическим ток-шоу, которое показывали по кабельному каналу. Оппоненты поливали друг друга грязью, плевались нехорошими словами — в общем, обычная вечерняя передача. Таусон перезвонил быстрее, чем принесли суши. 31 В среду, в 8:25 утра Бэллард вошла в ПА в сопровождении Дина Таусона и проследовала в офис ОВР. Таусон посоветовал ей опоздать и не обращать внимания на звонки и сообщения Фельцера: тот хотел узнать, почему Бэллард еще не явилась. Когда они вошли, лейтенант уже был на взводе. Фельцеру, как руководителю одной из двух групп отдела, полагался собственный кабинет, — правда, он был тесный, с единственным стулом для посетителя. Чтобы усадить Таусона, пришлось прикатить еще один стул. Бэллард с адвокатом устроились у стола, а лейтенант, не скрывая раздражения, закрыл дверь. — Детектив Бэллард, мне не вполне ясно, зачем вы привели юриста, — сказал он. — Вы все еще под правилом Либаргера и обязаны отвечать на вопросы. Если следствие перейдет в разряд уголовного преследования, ваши предыдущие слова не будут фигурировать в суде. Фельцер развел руками над столом, словно показывая, что все очень просто и присутствие Таусона лишь усложнит дело. — Я намерена сотрудничать со следствием и отвечать на все вопросы, — подтвердила Бэллард, — но только в присутствии адвоката. В своем сообщении вы сказали, что нам нужно сгладить некоторые шероховатости. Давайте приступим к делу и забудем, что здесь находится мой представитель. Фельцер задумался. Судя по его виду, он боялся угодить в какую-нибудь юридическую ловушку. — Разговор будет записан, — наконец сказал он. — Как и в прошлый раз. Выдвинув ящик стола, он достал цифровой диктофон и нажал на кнопку записи. В этот же момент Таусон вынул из внутреннего кармана пиджака свой телефон и положил его на стол. — Мы тоже запишем разговор, — заявил он. — Как вам будет угодно, — ответил Фельцер. — Спасибо, — сказал Таусон. — Начнем со второй жертвы, Беатрис Бопре, — начал Фельцер. — Вчера вы сообщили, что она была без сознания и что в комнату ее принес Трент. — По-моему, я сказала «думаю, что она была без сознания», — ответила Бэллард. — В центре моего внимания был Трент, а не мисс Бопре. — Мисс Бопре сказала, что на самом деле она притворялась. Она была в сознании и дожидалась момента, когда можно будет сбежать. — Да, вполне возможно. — Далее она сказала, что вы с Трентом вступили в схватку, которая закончилась его смертью. И ее слова в значительной степени расходятся с вашими. — Безусловно, она смотрела на происходящее под другим углом. — Даю вам возможность изменить показания, если вы того желаете. — Я бы предложила остановиться на показаниях мисс Бопре. Сама я в тот момент сражалась не на жизнь, а на смерть с мужчиной вдвое крупнее и тяжелее меня. У меня не было возможности отвлечься, чтобы сделать записи или хорошенько все запомнить. Я пыталась остаться в живых и спасти жизнь мисс Бопре. Они с Таусоном тщательно отрепетировали этот ответ, предположив, что упомянутые Фельцером шероховатости — это разногласия в показаниях Бэллард и бывшей жены Трента. В 6:30 утра Бэллард и Таусон встретились в ресторане гостиницы «Мияко», чтобы подготовиться к встрече в ОВР. Своей фразой Бэллард закрыла все возможные расхождения в показаниях и вновь подчеркнула, что убила Трента исключительно по необходимости, ибо опасалась за жизнь и/или здоровье сотрудника полиции и/или гражданского лица. — Думаю, это исчерпывающий ответ на ваш вопрос, лейтенант, — сказал Таусон. — Хотите спросить о чем-нибудь еще? Фельцер взглянул на Таусона. — Да, хочу, — сказал он таким уверенным тоном, что Бэллард не на шутку встревожилась. — Скажите, вы общались с мисс Бопре после того, как вас разделили для допроса? — Напрямую — нет, — ответила Бэллард. — Вчера она звонила мне на сотовый, но я пропустила ее звонок. Она оставила сообщение, в котором благодарила меня за спасение ее жизни. Я еще не перезванивала мисс Бопре, поскольку решила, что не следует говорить с ней, пока идет расследование. Еще один искусно подготовленный ответ. — У меня сохранилось ее сообщение, — добавила Бэллард. — Если хотите, могу проиграть его для записи нашей беседы. — Если понадобится, сделаем это позже, — сказал Фельцер. — Из-за вашего опоздания мой график сбился, поэтому давайте продолжим. Вчера вы сказали, что, пока Трента не было, вы сумели освободиться, но не сразу ушли из дома, поскольку не знали, где именно находитесь и сумеете ли сбежать. Формулировка корректная? — Мы говорим о весьма коротком промежутке времени, — ответила Бэллард. — Сперва я подумала именно так, но потом услышала, как открывается дверь гаража. Поняла, что вернулся Трент — скорее всего, с другой жертвой, поскольку до этого он сказал мне, что собирается похитить свою бывшую жену.