– Это тайна. – Не тайна, а таинство. – Гус посмотрел прямо на Кляйна. – Когда вы услышите зов – сами поймете. – Может, я уже услышал. – Может, – сказал Гус. – Не мне судить. Весь день Кляйн думал. Элайн мертв, культ в кризисе. Его вызвали для расследования – чтобы найти убийцу и тем помочь братству, позволить ему существовать дальше. Правильно ли это? И все же, по словам Борхерта, ему нельзя видеть тело, придется просить разрешения на допрос и всю дорогу находиться под плотным наблюдением. Его действительно вызвали что-то расследовать, или он был просто уступкой Борхерта кому-то еще? К сумеркам пришел Рамси с накинутой на одну руку корзинкой, полной еды. – Итак, – сказал он, поставив корзинку на стол. – Хороший был день? – Нормальный, – ответил Кляйн. Открыл корзинку, разложил еду. Тарелки было две, так что он поделился с Рамси. – Необычный человек этот Борхерт, да? – Да, еще какой. – Лучше не бывает, – продолжил Рамси. – И вдобавок двенадцать. – Тринадцать, – поправил Кляйн. Приступил к еде. Рамси, заметил он, ни к чему не притронулся. – Тринадцать? – переспросил Рамси с оторопелым видом. – Что это значит? – Он попросил меня кое-что ему отрезать. – Нога, палец ступни, палец ступни, палец ступни, палец ступни, палец ступни, левая рука, палец руки, палец руки, ухо, глаз, ухо. Что еще? – Палец руки, – сказал Кляйн. – Целиком? – Только одна фаланга. – Ну, это не считается за тринадцать, – сказал Рамси с облегчением. – Ты не ешь, – заметил Кляйн. – Нет, – ответил Рамси. – Уже поел? – У меня нет рук, – ответил Рамси. – Вам придется меня покормить, как закончите сами. Кляйн кивнул, начал есть быстрее. Когда закончил, придвинул ближе вторую тарелку, окунул ложку, поднес к лицу Рамси. Тот подставил рот так, что рукоятка ложки аккуратно легла в разрыв губы. Кляйну было трудно не пялиться. – У тебя есть фотография Элайна? – спросил он. Рамси покачал головой: – Никаких фотографий. Это пророк. – Это еще не значит, что фотографий быть не может. – Мы не католики, – ответил Рамси, жуя. – И не мормоны. К тому же нас интересует отсутствие, а не присутствие: то, что он отринул, а не то, что у него осталось. Кляйн кивнул. Продолжал черпать еду ложкой, подносить ко рту Рамси. «Даже не присутствие отсутствия, – думал он, – а отсутствие как таковое. Надо тогда говорить не двенадцать, а минус двенадцать». – Рамси, – сказал Кляйн, когда они доели. – А как ты во все это встрял? – Встрял? – спросил Рамси. – Я же восьмерка, правильно? Много от меня не скроешь. – Не в расследование, – уточнил Кляйн. – В культ. Рамси уставился на него: – Во-первых, это не культ. Во-вторых, я не могу ответить. – Так же сказал и Гус. Рамси улыбнулся: – А зачем вам? – Не знаю, – ответил Кляйн. – Наверно, интересно. – Просто интересно? – Не знаю, – повторил Кляйн. Провел краем своего обрубка по дереву столешницы. Ему так понравилось ощущение, что он повторил. – О чем рассказывал Борхерт? – спросил Рамси. – Славный парень этот Борхерт. – Не надо про него шутить. – А кто сказал, что я шучу? Он меня просил ничего никому не рассказывать. – Я же восьмерка, разве нет? Мне можно. Не надо держать от меня тайн. Кляйн покачал головой, улыбнулся: – Это не тайна – это таинство. – Не надо шутить. Нужно иметь терпимость к чужим религиозным верованиям. А кроме того, я и сам уже кое-что знаю. – Да? – сказал Кляйн. – Может, сам расскажешь, что знаешь? – Зуб за зуб. – Рамси провел тупой культей перед лицом. – Мои уста закрыты. Кроме того, я пришел по делу. Я должен препроводить вас к месту преступления. Место преступления было в том же здании, где жил Борхерт. Рамси пытался последовать за Кляйном, но охранник запер дверь и оставил того на крыльце, повел одного Кляйна. – Что вам об этом известно? – спросил Кляйн. – О чем? – отозвался охранник. – О преступлении. – Каком преступлении? – Убийстве. – Каком убийстве? Кляйн перестал расспрашивать. На третьем этаже они прошли первую и вторую двери, остановились у третьей. Охранник показал на нее: – Я буду ждать здесь. – Даже не хочется заглянуть? – спросил Кляйн. Охранник промолчал. – Чья это комната? – опять спросил Кляйн. Охранник промолчал. – Комната Элайна? Охранник все еще молчал. – Вам нельзя заходить? – Я буду ждать, – ответил охранник. – Не сходя с этого места. Кляйн вздохнул. Открыл дверь и зашел. Комната выглядела так же, как у Борхерта: простая кровать, кресло, голый пол, больше почти ничего. На полу рядом с кроватью темнело неровное кровавое пятно, где-то в три раза больше головы Кляйна. Стена поблизости тоже была забрызгана кровью. На полу кто-то начертил фигуру мелом, хотя Кляйн не сразу понял, что она изображала.