Серафима задумалась. Дел дома у нее не было. Вечер она вполне могла провести в компании Гриши. Отдохнуть, развеяться. Это лучше, чем сидеть в четырех стенах и предаваться бесплодным размышлениям. Да. Так она и сделает. – Предложение принято. – Заметано, – буркнул Гриша. – Тогда жду около ресторана… – и он продиктовал адрес. Когда Серафима пришла в ресторан, Гриша уже ждал ее там. Он сидел, уткнувшись в меню. При ее появлении разулыбался. – Привет, привет, моя красавица, – чмокнул он ее в щеку. – Хорошо выглядишь, несмотря ни на что… – Пустяки! – отмахнулась Серафима. – Тут дела поважнее есть. – Сейчас расслабишься и расскажешь. Я смотрю, тебя в последнее время тянет на приключения. – Наверное, потому что до этого я жила такой скучной, бесцветной жизнью. Теперь усердно компенсирую это приключениями. – Не скажу, что жизнь у тебя была бесцветной, – возразил ее собеседник. – А насчет приключений я тебе предлагал поехать в Латинскую Америку. Помнишь? Серафима взяла меню и стала его просматривать. – Это уже в прошлом. – Конечно, – подтвердил Гриша. – Но, как говорится, прошлое иногда возвращается. Серафима рассказала ему о своем визите к ювелиру. Гриша помрачнел. – Ювелир вообще профессия опасная. Золото, бриллианты, то да се. Хорошо, что ты не стала вести с ним откровенные разговоры. А то мало ли что… – Ты считаешь, что я поступила правильно? – Именно так. – Не знаю, не знаю… – Кроличий паштет тут подают отменный. Рекомендую. – Тогда закажу… – Еще новости есть? – Пока нет. Не могу же я фонтанировать новостями… Слушай, а почему ювелир сказал, что афишировать свою фамилию не стоит? Причем он добавил, что в любые времена. Учитывая его возраст, он жил еще в советское время… Ну, тогда понятно, лучше было об этом не говорить. А годы после перестройки? Вроде бы ничто не препятствовало этому. Наоборот, как грибы после дождя полезли разные дворяне, в том числе самопальные. Графья. Потомки знатных родов, фамилий… А он сидел себе тихо… – Он прав. Громкая фамилия может навести на мысль, что человек хранит какие-то семейные тайны… драгоценности. А это, согласись, наживка для бандитов и разного рода мошенников. Прямо готовая жертва. Они еще посидели, потом Серафима засобиралась домой. Гриша вызвал такси, чмокнул в щеку, и она поехала, глядя на Москву, проплывающую за окном. Вечерняя Москва – это было красивое зрелище, но сейчас мысли Серафимы снова вернулись к Ламалю-Ламалину. Может быть, зря она все-таки не раскрыла ему все свои карты. Иногда за откровенность платят откровенностью. Конечно, не факт, но шанс есть. Она могла попробовать узнать правду, а так… по-прежнему остается наедине со своими загадками и вопросами без ответов… Уже ложась спать, Серафима подумала, что завтра должна навестить Морица Арнольдовича и поговорить с ним начистоту. Павел Рудягин проснулся раньше обычного. Как правило, он старался сном не жертвовать. Лучше съесть бутерброд на ходу, выпить кофе залпом или вообще остаться без завтрака, но сон – дело святое. А сегодня он открыл глаза и посмотрел на часы. Шесть утра. Почему-то ему не спится… За окном стоял уличный гул. Павел в любую погоду спал с открытой форточкой: летом он открывал ее шире, зимой – у́же. Но без свежего воздуха не мог уснуть. Так что ему сейчас делать: продолжить спать или встать? Но сна не было. Вот парадокс. Полежав в кровати минут десять, он решил не тратить больше время впустую. А нормально, по-человечески, не спеша позавтракать и поехать на работу. Когда он вошел в кабинет, его напарница Светлана Демченко как-то странно посмотрела на него. Он хотел сказать, что вот, совершил личный героический поступок – в первый раз приехал на работу пораньше, но осекся под ее странным взглядом. – Ты почему на меня так смотришь? – не выдержал он. – Вот смотрю и думаю: чудак, приехал в кои веки раз на службу пораньше и как же точно угадал, что в нем нуждаются. Нам с тобой выезжать надо. Убили одного антиквара… – Она вздохнула. – Чего вздыхаешь? – По моему опыту, могу сказать, что убийства этой категории людей обычно трудно раскрываются. Врагов у ювелиров обычно выше крыши. А установить конкретного убийцу крайне затруднительно. Так что нас ждет мутное дело с непонятным исходом. Готовься, одним словом. И скажи мне спасибо. Как говорится: предупрежден, значит, вооружен. А интуиция и опыт меня редко подводят. Павел Рудягин с удивлением, которого не мог скрыть, осмотрел квартиру ювелира – двухкомнатное жилье в обычной панельной двенадцатиэтажке. Он почему-то думал, что ювелиры обитают в хороших квартирах в центре города, при этом жилища их напичканы антиквариатом и выглядят внутри как старинные усадьбы из-за количества раритетных предметов. А здесь все было не так… Современная мебель. Светлые обои. Впечатление, что находишься в квартире какого-нибудь менеджера средней руки. Был сейф, вмонтированный в стену, в шкафу стояла посуда, помещались фарфоровые статуэтки и милые вещички, которые стоили, видимо, недешево… А так, никаких тебе сокровищ… Хотя Паша понимал, что у него детские представления о жизни ювелиров. – Что-то нашли? – Нет. – Убит из пистолета с глушителем, поэтому соседи ничего не слышали. Никаких записных книжек, никаких записей… – Унесли, – подытожила Светлана. – Оставлять было опасно. Вот и забрали с собой. – Логично. Она хотела что-то сказать, но сдержалась. Все же одна зацепка у них была. Клочок бумаги, на котором только имя и фамилия – Серафима Васильева, подчеркнутые двумя волнистыми линиями. Вот с этой Васильевой и следовало побеседовать. Серафима Васильева напустила на себя суховато-отстраненный вид. Павел старался уловить ее настроение, обнаружить несостыковки в рассказе, поймать на волнении, взвинченности… Он прислушивался к своей более опытной коллеге Светлане, хотя понимал, что волнение допрашиваемой может быть вызвано самыми прозаическими и бытовыми причинами, никак не относящимися к случившемуся убийству, вроде неприятностей на работе или ссоры с любовником. Серафима Васильева – золотисто-рыжеватые волосы, большие серые глаза. Ее можно было бы назвать красавицей, если бы не слишком строгий вид, отчего она напоминала учительницу. – Как вы попали к Морицу Арнольдовичу Ламалину? Вы были знакомы с ним раньше? – Нет. Не была. Я пришла к нему во второй раз, и мне сказали, что он убит. Сказал его помощник. Павел переглянулся с Демченко. Да, когда обнаружили труп, то позвонили в магазин, сказали о случившемся помощнику, который снял трубку. А вскоре туда явилась и Серафима Васильева, которой сообщили о смерти ювелира. – По какому вопросу вы связывались с Ламалиным? – Мне нужна была консультация. – Кто вам порекомендовал Ламалина? – Никто. Адрес нашла в интернете. – Консультация по поводу чего? – задала вопрос Светлана. – У меня есть старое ожерелье. Я хочу узнать его стоимость. – Почему вы пришли во второй раз? – Для уточнения некоторых деталей. – Каких? – Светлана задумчиво смотрела на Васильеву, словно взвешивая ее слова на весах. Врет – не врет. И похоже, чаша не клонилась ни в одну сторону. – Время изготовления вещи, могу ли я ее продать. – Вы договаривались о следующей встрече? – спросил Рудягин. – Нет. Я пришла без предварительного звонка. – Может быть, вы раньше все-таки были знакомы? Вспомните, где-то пересекались, виделись? Может быть, он вас вспомнил, а вы его – нет. Не заметили ли вы, что он вас узнал? – сыпала вопросами Светлана, помня о том, что имя и фамилия Серафимы Васильевой были подчеркнуты двумя линиями. Или ювелир увидел в этой девушке то, о чем она сама не догадывалась? Ее визит о чем-то напомнил ему? Или эта ниточка куда-то вела? Но куда, смогут ли они понять это? Скрывает ли Серафима какую-то информацию от них? И как это узнать? Демченко нахмурилась. Васильева покачала головой. – Думаю, если бы была с ним знакома раньше, то узнала бы. – Дело в том, что, – Демченко подалась вперед, – ваше имя и фамилия были записаны на бумаге и подчеркнуты двумя волнистыми линиями. Мориц Арнольдович придавал важное значение вашему визиту, раз записал фамилию. Васильева, похоже, была удивлена. Или казалась такой? – Не знаю. – Может быть, вы что-то сказали ему и тем самым о чем-то напомнили? Васильева безучастно пожала плечами.