– Только чай допьем, – сказала Надежда Константиновна. Анжела – крепкая блондинка лет тридцати с небольшим вскинула на них подведенные глаза, когда они втроем вошли к ней в кабинет. – Тут дело одно… – начал Лабезников. – Я сейчас… только закончу, – и Анжела кивнула на скамейку. Там сидел мальчишка лет четырнадцати в бейсболке, вертел головой в разные стороны. – Значит, признаешь, что брали киоск Союзпечати на улице Юбилейной? – строго спросила Анжела. В ее ушах позвякивали дутые серьги-колечки. – С кем брал? – Не-а. Не признаю, – протянул пацан. – У тебя дома нашли предметы, которые вы взяли. С кем ты был? – Мне подкинули. Я ничего не знаю. И не помню. – Кто? Признавайся. Хуже будет. На его лице отразилась сложная умственная работа. – Трое нас было. Я, Юрка Свищенко и мужик один. Кто он – не знаю. В первый раз видел. Юркин знакомый. – Не врешь? – Нет. Вы у Юрки спросите. А вы меня отпустите, а? – с мольбой спросил мальчишка. – Сейчас все запишем. А там посмотрим. Кто в окошко лез? – Юрка. Он же худой. Я не смог. Пробовал, но не пролез. – А на шухере кто был? – Я. – Пацан наклонил голову вниз, бейсболка чуть не слетела с головы, но он ее поймал на лету. – Матвея Козлова давно видел? – спросил Аристарх, обращаясь к допрашиваемому. – Дней пять назад или шесть. Он пропал куда-то. – Точно дней пять-шесть не видел? – Точно-точно. Память у меня хорошая. – А только что говорил, что ничего не помнишь, – внушительно сказала Анжела. Через десять минут мальчишку отпустили. А Анжела обратилась к ним. – Что случилось-то? – Матвей Козлов вот этой женщине нужен. – Аристарх взмахнул рукой, показывая на Серафиму. – Разыскивает она его. – В связи с чем? – Я была в одной машине с Вероникой Усольцевой, которая в автокатастрофу вместе со мной попала. Она же вроде над ним шефствовала. Вот я и хочу как бы в память о ней… узнать: может, ему чего нужно. – Сложный пацан этот Козлов, – сдвинула брови Анжела. – Разное за ним числится. У нас в городе мальчишек взрослые дяди в свои мутные дела втягивают. Слышали, как для ограбления киоска пацанов привлекли? За Козловым тоже всякое водится. Но на крупном не попадался. Везло. – А что было? – Кражи, попрошайничество. Иногда у него деньги появлялись. И довольно крупные суммы. Откуда? Помог кому-то ограбить или обворовать кого-то? Или наркоту распространял? Хотя деньги все равно крупные. Обычно пацанам по мелочи платят, считая, что сойдет и так. Больше им и не надо. – А кто об этом говорил? О крупных суммах… – задал вопрос Лабезников. – Его же дружки и судачили. В магазине одна моя знакомая продавец заметила, что он пришел телевизор и комп покупать одновременно. Покупка была под сто тысяч. Где он их взял? Но доказать-то ничего нельзя. Нет улик и данных – нет обвинения. – Может, Вероника давала? – Вряд ли… она прекрасно понимала, что ему большие деньги в руки давать нельзя. Да и не было таких сумм у Вероники, – ответила Анжела. – Я ее немного знала. Не дружили, но так, общались… Ее зарплата – не разбежишься. Давно его не видела, да. Что даже странно, – прибавила она. – Обычно он вертится тут на виду. – Значит, его с некоторых пор никто не видел? – Аристарх Петрович нависал над столом. – И где же он теперь? – Без понятия. У Анжелы были черные непрокрашенные корни волос и облупленный розовый маникюр. – А если домой заглянуть? – предложила Надежда Константиновна. – Он там бывает по настроению. – Где же он обретается? – спросила Серафима. Анжела пожала плечами. – А где придется. Иногда у друзей ночует, иногда вообще шляется непонятно где… Козлов – это одна сплошная головная боль… Как и другие мальчишки, которые предоставлены сами себе. У кого-то нет мамы-папы или родители – алкоголики. А то и вовсе неблагополучные люди. – И Анжела махнула рукой. – Он вроде учиться хотел. Так Вероника говорила. Получить нормальное образование. Она с ним уроками занималась. Со временем хотела репетиторов нанять. – Ага, хотел. У него семь пятниц на неделе. Это он Усольцевой голову морочил своей учебой. А на самом деле его образ жизни его устраивал. – Но она мне сама говорила, что Матвей хотел поступить в мореходное училище. – Они все так говорят, чтобы денег побольше вытянуть. Вероника и верила… Кстати, – Анжела посмотрела на часы. – Я уже работу заканчиваю. Можем нагрянуть к Козлову домой. Проверить, вдруг он там дрыхнет. А мы тут беспокоимся. Могу всех на машине подбросить. – Мы сами на индивидуальном транспорте, – сказал Аристарх Петрович. – Тогда я поеду отдельно, а вы сами по себе. Мне потом еще за город на дачу ехать. Дом, в котором обитал Матвей, был двухэтажкой времен царя Гороха. Серафима вспомнила, как она стояла перед этим домом. Они все вышли из машины и остановились у подъезда. – Никак эту развалюху не снесут. Еще в двадцатые годы прошлого века построена. Барак был, потом семейным квартиры давали. А сейчас дом на ладан дышит. На первом этаже даже окна выбиты. – И Анжела показала проемы, забитые фанерой. – И здесь живут? – спросила Серафима. – Живут! – А квартира Матвея где? – На втором этаже. Они поднялись на второй этаж. Дверь была закрыта, но Аристарх Петрович, достав отмычку, через пару минут открыл дверь и прошел в квартиру первым. За ним потянулись Анжела и Надежда Константиновна. Замыкала шествие Серафима. В нос ударили запах затхлости и вонь прокисшей еды. Квартира была двухкомнатной, со старой рассохшейся мебелью. На малюсенькой кухне в глаза бросился массивный пузатый холодильник, наполовину облезлый. На столе стоял испорченный суп из лапши доширак. – Судя по всему, несколько дней его тут точно не было… – сказал Лабезников. Анжела обошла комнаты. – Пропал малец. Может, в соседний город уехал? Они вышли из квартиры. На улице компания разделилась. Анжела поехала домой за город. Аристарх сказал, что подвезет Серафиму до дома, а потом уже доставит Надежду Константиновну. – Расследование, как лабиринт без Минотавра. Он есть, но вопрос: где прячется? – тихо сказал следователь. Но Серафима его услышала. И по спине прошел холодок.