Париж – город шумный и веселый. На улицах царит бойкая торговля. Пекут пирожки, приготовляют разные вкусные десерты, поют певцы, играют музыканты… Но истинные королевы уличной торговли – продавщицы цветов. Они так смело и вместе с тем соблазнительно предлагают свой товар, что трудно не поддаться искушению и не приобрести у них букетик. Особенно если кавалер идет с дамой. Он становится неумолимо атакован этой цветочной феей… Есть и попрошайки, которые смотрят на вас умоляющими глазами в надежде получить хоть одну мелкую монету. Еще меня удивило множество женщин, я словно попал в женский мир… В России среди обслуги женщин практически нет, а тут это – естественное явление. Женщины работают в трактирах, раздают афиши, подметают улицы… Вечером воздух словно становится иным – тягучим и нежным. В воздухе веет чем-то опасным… Женщины глядят томно, соблазняюще… Можно утонуть в этих глазах. Я сразу припомнил все рассказы своих знакомых и сослуживцев, а также разные городские сплетни: когда почтенные отцы семейств или холостяки отправлялись в Париж и погружались в пучину легкой любви, позабыв о своих семейных и родственных обязанностях. Да. Париж – город интриг, город соблазна. Где-то тут бродит Мария Анастасьевская… Но где… Как найти ее? На другой день после приезда я нанес визит одному старому приятелю, с которым давно не виделся. Он узнал, где я остановился, и скривил губы. Так я узнал, что Париж – город строго сословный. Со своими правилами и порядками. И от того, где ты поселился, зависит и отношение к тебе… – Запоминай, – сказал со смехом мой давний приятель. – Тюильри, Вандомская площадь и Елисейские Поля – для королей. Шоссе д’Антен, Пале-Рояль и предместья Монмартра – места, где обитают богатые негоцианты. Пуассоньерское предместье и его окрестности – для тех, кто ищет жилье сообразно доходам, то есть стремится к экономии. Лувр и улица Сент-Оноре – для среднего класса; Сен-Дениское и Сен-Мартенское предместья – там селятся рабочие и ремесленники; Сен-Жерменское предместье – для благородных аристократов, Латинский квартал – Сорбонна, Медицинская академия, Ботанический сад и Обсерватория, предместья Сен-Марсель и Сен-Жак – тут живут ученые и простой народ. Я не мог сказать, что одной из моих целей была экономия средств, отпущенных мне. А когда я побывал в магазине, то еще больше укрепился в мысли, что должен экономить на себе, чтобы вывезти сюда, в Париж, мать и сестру. А я могу и потерпеть, ничего страшного. – Если ты, друг мой, хочешь здесь выглядеть как настоящий парижанин, тебе надо бы и обзавестись гризеткой. Даму с более высоким статусом, извини меня, но скажу тебе как старый друг, ты не потянешь… – Что такое гризетка? – спросил я. Вместо ответа мой друг стал хохотать, что привело меня в раздражительное состояние. Я вспомнил, что он происходил из богатой семьи и только мое усердие в науках позволило нам познакомиться, когда мы учились в одном университете. – Только никому не говори, что ты не знаешь, что такое гризетка. Это, брат, такое существо женского пола – весьма забавное и прелестное. Это молоденькая девушка, которая ищет себе покровителя… или возлюбленного, который сможет помочь ей выжить и тратить на маленькие безделушки. Недалеко от меня есть магазин с парой гризеток. Хочешь познакомиться поближе? Мысль о том, что вместо задания, с которым я отправился сюда, я с легкой руки приятеля могу погрузиться в пучину греха и забыть свой нравственный и служебный долг, привела меня в дурное расположение духа. Приятель мой был добрый и славный малый. Но я не мог объяснить ему тонкости моего положения, а также подробно рассказать о задании, с которым сюда приехал. Все-таки мне следовало соблюдать определенную конфиденциальность… – Ладно, пойдем погуляем, – сказал мой друг. – Проведу тебя по самым знаменитым местам Парижа. Бульварам Капуцинок, Итальянскому, Монмартрскому и прочим. Там жизнь кипит, франты и дамы гуляют. Глаза разбегаются… А улица Ришелье… д’Антен… Мы действительно прогулялись по этим блистательным бульварам и улицам. Я пришел к себе почти в полночь. И лег спать с твердым намерением завтра с самого утра приняться за дело. Аграфену Кузьминичну я нашел не сразу. Дверь мне открыла бойкая темноволосая девушка, быстро лепетавшая по-французски. – Потише! Аграфена Кузьминична дома? – Мадам почивать изволит. – Тогда, пожалуй, приду позже. Но тут послышался властный голос: – Кто там? Зови. Горничная нырнула в комнаты, а потом вышла ко мне. – Проходите… Я прошел в комнаты, где царила полутьма. Аграфена Кузьминична лежала на подушках. Выглядела она не очень здоровой. – Что вас привело ко мне? И как ваше имя? – Соколовский Богуслав Адамович. Частный сыщик. – Присаживайтесь, Богуслав Адамович. Я сел на красивый стул с изогнутой спинкой. И чуть подался вперед. – Вам привет от Веры Каразиной. – А… Верочка! Как она? – Четверо детей. Жизнь графини Веры кажется во всем благополучной. – Вера… – Дама замолчала. – Вас привело ко мне какое-то дело… – Не скрою, сударыня, я разыскиваю Марию Анастасьевскую. Если моя визави и была удивлена, то ничем себя не выдала. – Мария мертва. Ее убили десять лет назад. Разве вы не знаете эту историю? – Есть сведения, которые дают основания усомниться в этом. – Потрудитесь изъясниться подробнее. – Дело в том, что Марию Анастасьевскую несколько месяцев назад видели здесь. В Париже. – Кто? – Некий Николай Черновицын, давний ее поклонник. Он не только видел ее, но даже беседовал с ней. Но Марии удалось ускользнуть. – Вы уверены, что это была Мария? – Он уверяет, что да. Старая дама испытующе посмотрела на меня. – Странная история. Вы не находите? С каким поручением вы ко мне? Я набрал в грудь воздуха. – Я здесь по поручению Николая Петровича Черновицына. Он хочет разыскать Марию Анастасьевскую. – Чем я могу здесь помочь? – Николай Петрович хочет восстановить тот самый последний спиритический сеанс. – Зачем? Сколько ей лет, терялся я в догадках. Шестьдесят? Семьдесят или все восемьдесят? А может, она в некотором роде бессмертна? При этом меня прошиб холодный пот. Это утверждение показалось абсурдным. Невероятным. Но кто знает. Разве можно быть в чем-то уверенным в наше время. – Я могу дать вам один адрес, – неожиданно звучным голосом сказала Аграфена Кузьминична. – Там вы узнаете о Марии больше. А меня ни о чем не расспрашивайте. И потом вы меня, сударь, изрядно утомили. Прощайте! Вивиан вас проводит. * * * Я не сразу заметил графиню Софью Станиславовну Киселеву. Она почти сливалась с окном. А когда ее взгляд встретился с моим, я приподнял шляпу в знак приветствия. – Что вы хотите? – Голос был тихим. – Кто вы, милостивый сударь? – Мне говорила о вас Аграфена Кузьминична. Я Соколовский Богуслав Адамович. – Вы уроженец нашей бедной Польши. – Да, это так, мадам, но я состою, вернее, состоял на службе Российской империи. – Сейчас вы уже не служите? – Я в частном качестве… – А… – Она подняла руку и тут же ее уронила. Рядом с ней стоял чай. – Вам принести чаю? – Если это вас не затруднит, мадам. Я знал, что женщину можно расположить такими вот маленькими хитростями. Воззвать к жалости, которой переполнено женское сострадающее сердце. – Что вы хотите от меня? – Я по поводу Марии Анастасьевской… – Я… не знаю такую… – Софья Станиславовна. – Я решил пойти ва-банк. А что мне еще оставалось? – Аграфена Кузьминична мне все рассказала, скрывать данные факты бесполезно. Будем откровенны, графиня, это сократит ваше и мое время. Откровенность – это все, что нам сейчас остается… Мы оба поляки и неужели не найдем общий язык. – О, моя многострадальная родина. – Графиня опустила голову, а когда подняла, то на ее глазах блестели слезы. – Так что вы хотите знать?