Помолчав, Ульяна осведомилась: – Видели Богданова? – Он в кабинете у Кирилла Сергеевича. Ульяна заглянула туда и увидела следователя в директорском кресле, а рядом с ним Подольского. – Заняты, Игорь Константинович? Он дописал несколько слов, развернул протокол и передал ручку Подольскому: – Пишите: с моих слов записано верно, мною прочитано. Далее – подпись и дата. Подольский начал писать, а Богданов поднял глаза и обратился к Ульяне: – Проходите. Расписавшись в протоколе, Подольский встал: – Теперь я могу идти? – Идите, – сказал Богданов, с иронией наблюдая за тем, как продюсер преувеличенно галантно раскланялся с дамой, и после его ухода спросил: – Есть что-то новое? Ульяна прошла к столу и села на то же место, с которого только что встал Подольский. – Вот! Богданов с удивлением наблюдал за тем, как она кладет на стол черно-белые листы с фотографиями. – Что это? – Снимки с камер наблюдения, распечатанные на принтере. – И что сие значит? – Он переворошил листы. – Сосны… крыльцо… чьи-то ноги. – Ноги принадлежат Гурову. На других фотографиях есть его лицо. – Она ткнула пальцем: – Обратите внимание на время съемки. Траектория движения Гурова такова: в одиннадцать часов тринадцать минут он прошел мимо пятнадцатого коттеджа, в одиннадцать восемнадцать – мимо девятого. У четвертого коттеджа был в одиннадцать двадцать семь, а в половине двенадцатого я видела с террасы, как Гуров шел мимо гримвагена. – Я понял… – Богданов склонил голову. – У Гурова не было времени на убийство жены. Откуда он шел? – Из охотничьего домика, который расположен за пределами территории, но принадлежит пансионату. – Что Гуров там делал? – Похоже, у него роман с тамошней сторожихой. – Что? Реально? – Следователь вскинул голову, и в его глазах заплясали чертики. – Так-таки роман? И что? Молодая и красивая? Охотница за генералами? – Ага… – сдержанно хмыкнула Ульяна. – Лет пятьдесят пять, но до безобразия мила: накормит, напоит, стопочку поднесет, да еще и спать на раскладушке устроит. – Все, что нужно мужику, – резюмировал Богданов и между делом поинтересовался: – Беседовали с ней? – Она подтвердила, что Гуров ушел от нее после одиннадцати, что вполне укладывается в схему. Но вот что важно, – Ульяна сделала интригующую паузу и продолжила: – Пришел он к ней днем раньше… – То есть за день до убийства жены? – опередил ее следователь. – В том-то и дело, что, придя в охотничий домик в семь вечера и оставшись ночевать, Гуров не мог одновременно быть в своем номере и ругаться с женой. – Это подтверждено? – взыскательно осведомился Богданов. – Подтверждено показаниями Кружилихи, – сказала Ульяна. – Так зовут сторожиху. – А как насчет записи видеонаблюдения? – Дюков просматривает и сегодня доложит по всей форме. – Да-а-а… – протянул следователь. – Это в корне меняет дело. – Он постучал колпачком ручки по столу. – Не знаю, радоваться или печалиться. – Ну почему же? Гуров не виноват, это радует. – Другой версии у нас пока нет. Остается предположить, что какой-нибудь сумасшедший гример придушил Гурову за то, что она взяла его пудру. – Шутите не смешно. – Ульяна почувствовала себя уязвленной. При жизни она не слишком любила Елену Петровну, но смерть изменила все. – Как думаете, почему Гуров соврал? Почему не рассказал о том, где он был на самом деле? – Ему было неловко, – предположила Ульяна. – Невзирая на подозрения в убийстве жены? Неловкость и подозрения в убийстве категории несопоставимые. – Зная Александра Ивановича, могу в это поверить. – Ну что ж… Вам виднее. – Богданов ненадолго задумался. – Его увезли в больницу. Сожалея, она кивнула. – Все одно к одному. Я бы сказала, что судьба обошлась с ним слишком жестоко. – Обычно так и бывает, – заметил следователь. – Где одно несчастье, там жди другое. – Он посмотрел на часы: – Ну где там ваш Дюков? Ульяна взялась за телефон, но позвонить не успела: в дверь постучали, и в кабинет вошел сам Степан: – Разрешите? – Входи. – Она в нетерпении спросила: – Ну что там? Дюков, как и она недавно, выложил на стол отпечатанные на принтере фотографии. – Слова Кружилихи подтвердились. – Ну слава богу! – Вы забыли проверить еще одну вещь, – вмешался Богданов. – Придя в охотничий домик, Гуров имел возможность отлучиться в свой номер, чтобы поскандалить с женой. – Зачем же… – ответил Дюков. – Я прокрутил записи на скорости. Гуров не проходил. – Что и требовалось доказать. – Богданов забрал со стола снимки, подровнял их в стопку и сунул в папку. – Будем считать, что Гурова отработали. – Он посмотрел на Ульяну: – Будете навещать его в больнице – скажите, что все подозрения сняты. – Извинения передать? – Еще чего. Он сам виноват. Если бы рассказал, что был с женщиной, мы бы его не подозревали. – Этой темы я касаться не буду, – сдержанно проронила Ульяна. – Ульяна Сергеевна… – начал Дюков, и в его голосе прозвучала нежданная робость. – Слушаю. – Она с удивлением уставилась на него. – Не знаю, стоит ли говорить… – О чем? – Возможно, это не относится к делу, – добавил Дюков. – Если начали, говорите. – Когда я просматривал записи, то увидел, что вчера из девятого коттеджа вышли двое. – Кто? – насторожился Богданов. – Коттеджи еще не заселены. – Флеер и с ним девушка по имени Милана. Я видел ее вчера за столом во время завтрака. – Ого! – Богданов поглядел на Ульяну и не без сарказма заметил: – Не думаю, что они там перетрясали перины. – Он обернулся к Дюкову. – Когда это было? В какое время? – Ровно в одиннадцать утра. – В это время Милана должна была плавать в бассейне, – проговорила Ульяна. К ней обратился Богданов: