– Если мне не отшибло память, в половине двенадцатого вы видели, как она входила в главный корпус. – Все так и было, – подтвердила Ульяна. – Ко всему сказанному добавлю: в перелеске между деревьями маячил Вадим Флеер. Мне показалось, что он за ней наблюдал. – И вот ведь что интересно. – Следователь беспокойно заерзал в кресле. – Ровно в одиннадцать эти двое вышли из коттеджа. Из девятого, говорите? – спросил он у Дюкова и, получив утвердительный ответ, продолжил: – Оттуда до главного корпуса ходу – одиннадцать минут. Девять до четвертого и еще пара минут до главного. – А я видела их в половине двенадцатого, – повторила Ульяна. – Разница во времени – девятнадцать минут. – Этого было достаточно, чтобы убить Гурову, – заключил Богданов. Глава 12 Убить может каждый Киношники устроили форменный шабаш. Казалось, их стало втрое больше, и беспокойство, которое они доставляли, тоже умножилось. Куда бы ни сунулась Ульяна в тот день, повсюду натыкалась на съемки. На этот раз они велись на улице и в вестибюле главного корпуса. Она подошла к Кириллу и Рудневой, которые наблюдали за стычкой оператора и режиссера. Ольга Францевна проронила: – И ни конца, ни края этому нет. – Я говорил с Подольским, – подбодрил ее Кирилл. – Группа вышла из графика и теперь наверстывает время, снимая двумя юнитами[4]. – Персонал сбивается с ног, готовясь к открытию. А эти только мешают! – Я тоже сбиваюсь с ног, однако понимаю, что работа киношников для нас важна не меньше, чем, к примеру… – Кирилл поискал глазами и, заметив рабочего, починявшего дверь, продолжил: – …работа Германа. Старайтесь находить компромиссы. – Ты не видел Надежду? – поинтересовалась Ульяна. Кирилл внезапно покраснел и, чуть помедлив, ответил: – Нет. Она понизила голос: – Я знаю, что вы с Надеждой поговорили… – Прошу тебя, – прошептал Кирилл. – Это касается только нас. Не заставляй меня объясняться. – Прости… – пробормотала Ульяна. С Надеждой она повстречалась в коридоре, ведущем к их номеру. Та протянула ключи. – Ты не была на обеде. На ужин-то хоть пойдешь? – Сначала поговорим, – забрав ключ, Ульяна потащила ее в номер. Там, усадив перед собой, спросила: – Вчера утром после завтрака вы с Миланой пошли в бассейн. Так? – Так, – подтвердила Надежда. – Но по дороге мы встретили помощника Тягачева… – Вадима Флеера? – уточнила Ульяна. – Он сказал, что Милану срочно вызывает Тягачев. – Ах вот как… – Милана с Флеером ушли к Тягачеву, а я отправилась плавать. – Надежда встала на ноги и спросила: – Это все? Теперь пойдем ужинать. – Иди одна, я подойду позже. – Схватившись за телефон, Ульяна позвонила Богданову: – Вы еще здесь? Он ответил: – Вы не поверите… Только что сел в машину и собрался ехать домой. Что вам нужно? – Кое-что обсудить. – Сейчас? – Да, и желательно побыстрее, – настойчиво проговорила она. – Как насчет того, чтобы поговорить в машине? – Я не возражаю. – Тогда спускайтесь вниз. Моя машина припаркована у главного входа. Из номера подруги вышли вдвоем, но в вестибюле разошлись в разные стороны: Ульяна спустилась к Богданову, а Надежда поднялась по лестнице в ресторан. Там у входа стоял Кирилл и, ни слова не говоря, потащил ее в глубину зала. – Что ты делаешь? Отпусти! – запротестовала Надежда. – Ужин для двоих, как ты хотела. Столик уже накрыт. – В его голосе послышались агрессия и решимость. Растерянность Надежды тотчас переросла в испуг. Она никогда не видела Кирилла таким. – Что-нибудь стряслось? Прости за откровенность, но ты ведешь себя так, как будто только что сорвался с цепи. – Пришло время объясниться. Она послушно села за стол. – Давай. Кирилл закивал и вдруг заговорил с такой безудержной страстью, что каждое слово буквально обжигало Надежду. Она упивалась тем, что он говорил, и одновременно чувствовала боль, которая становилась тем сильнее, чем дольше все продолжалось. – Я любил тебя. Ты была для меня богиней, лишенной изъянов и недостатков. В тот вечер, когда мы сидели в сквере на Патриарших, ты сказала, что полюбила другого… – Это было жестоко, – с грустью согласилась она. – Согласен. – Но я сказала тебе неправду. – Как это понять? – Кирилл замер в ожидании объяснений. – В то время я подчинялась не сердцу, а здравому смыслу. Разница в возрасте, вот в чем дело, – проговорила Надежда, но он оборвал: – Да к черту ее! – Нет, ты послушай, – настояла она. – Тебе было девятнадцать, и ты был студентом. А мне хотелось определенности. – И ты уехала с этим своим мужем. – Он помотал головой. – Не знаю, поймешь ли… – Говори. – Я каждую ночь прилетал к тебе… – Что? – Надежда удивленно распахнула глаза. – Да-да… Перед тем как заснуть, мысленно преодолевал тысячи километров и подлетал к твоему окну. Через стекло видел, как ты ходишь по комнате, как ложишься в постель, как засыпаешь… Надежда склонила голову и неожиданно для себя разревелась. – Я этого не знала. – Шло время, и я понял, что если не вырву из сердца эту любовь к тебе, то сойду с ума или умру. И я убил ее, сорвал тот аркан, который ты набросила мне на шею. Подняв на него глаза, Надежда вытерла слезы. – Так даже лучше. У нас все равно ничего бы не получилось. Счастье, когда тебя любят. Еще большее счастье, когда любишь ты. Это чувство приподнимает над землей, ты упиваешься им, не можешь насытиться. – Надежда вдруг замолчала и, сделав долгую паузу, продолжила другим, обыденным тоном: – А дальше начинается проза жизни и приходят сомнения. Как соответствовать ожиданиям любимого человека? Как оставаться богиней, стирая носки и готовя борщ.