– Рыцарь возвращается с «девой в беде», – объявил Джеймсон, когда я направилась к нему. Он взглянул на Грэйсона: – Ты девица. – Я догадался, – невозмутимо ответил Грэйсон. – Что ты здесь делаешь? – спросила я Джеймсона, но на самом деле было неважно, почему он пришел, – главное, он здесь был. Я выиграла – в конце концов я выиграла, – и Джеймсон был единственным человеком на планете, кто мог понять, что именно я почувствовала в тот момент, когда увидела, что мой план работает. Восторг. Возбуждение. Адреналин. В момент, когда победа оказалась в моих руках, я словно стояла на краю самого мощного в мире водопада, рев которого заглушал все остальное. Это было все равно что прыгнуть со скалы и обнаружить, что ты можешь лететь. Все равно что Джеймсон и я, чем мы были вместе, и я хотела прожить все это снова с ним. – Я подумал, тебя надо подвезти до дома, – ответил мне Джеймсон. Я посмотрела поверх него, ожидая увидеть Макларен, или один из «Бугатти», или «Астон Мартин Валькирию», но вместо этого я наткнулась взглядом на вертолет – поменьше того, на котором Орен привез меня сюда. – Уверен, здесь нельзя сажать вертолет, – обратился к брату Грэйсон. – Ты ведь знаешь, что лучше просить прощения, чем разрешения, – ответил Джеймсон, затем вновь посмотрел на меня знакомым мне взглядом, в котором одновременно читалось только попробуй, и я никогда не отпущу тебя. – Хочешь научиться летать? * * * Тем вечером я вертела в руках кубик, который дал мне Тоби. Мой палец зацепился за край, и я заметила, что кубик собран из сцепляющихся пластинок. Я медленно решила головоломку, разобрав кубик и разложив пластинки перед собой. На каждой он вырезал слово. Я Так Много Вижу В Тебе От Твоей Матери И это вызвало во мне даже более сильные эмоции, чем момент, когда я обыграла Блейка. * * * На следующее утро, еще до того как все проснулись, я зашла в Большую залу и разожгла огонь в огромном камине. Я могла сделать это в своей комнате – или выбрать любой из десятка каминов в Доме Хоторнов, – но мне показалось правильным вернуться в комнату, где было зачитано завещание. Я практически увидела здесь призраков – всех нас в тот момент. Я, думающая о том, как, должно быть, изменит мою жизнь наследство в виде нескольких тысяч долларов. Хоторны, узнающие, что старик оставил все состояние мне. Пламя в камине разгоралось все выше, и я посмотрела на бумаги в своей руке: документы о доверительной собственности, составленные Алисой. – Что ты делаешь? – Либби подошла ко мне, она была в тапочках в форме гробов, и подавила зевок. Я помахала документом: – Если я подпишу это, это свяжет мои активы с трастом – по крайней мере, на некоторое время. Все деньги. Все влияние. Либби перевела взгляд с меня на камин. – Что ж, – сказала она так бодро, как еще не говорил утром ни один человек в футболке «Я ЕМ РАННИХ ПТАШЕК», – чего ты ждешь? Я посмотрела на документы траста, на камин – и бросила все бумаги туда. Когда пламя лизнуло страницы, пожирая юридические термины, а вместе с ними и возможность переложить власть и ответственность, которыми я была наделена, на плечи кого-то другого, я почувствовала, как что-то во мне начало распускаться, подобно хрупким лепесткам тюльпана, слегка расходящимся в начале цветения. Я могла сделать это. Я сделаю это. Если считать прошедший год своего рода проверкой – я была готова. * * * Я начала везде носить с собой дневник в кожаном переплете, подарок Грэйсона. У меня не было года, чтобы составить планы. Всего несколько дней. И да, были финансовые консультанты, команда юристов и статус-кво, и я могла опереться на них, если бы дать себе время, но мне это не было нужно. Не в этом заключался мой план. Глубоко в душе я знала, что хотела сделать. Что должна была сделать. И всем этим юристам, и финансовым консультантам, и влиятельным игрокам штата Техас это не понравится. Глава 86 В самый важный вечер в моей жизни я стояла перед зеркалом в полный рост, одетая в темно-красное бальное платье, достойное королевы. Цвет был невыносимо насыщенным, темнее рубина, – и таким же светящимся. Золотая нить и элегантные драгоценные камни сплетались в неброские виноградные лозы, которые, извиваясь, поднимались по пышной юбке. Лиф был простым, подогнанным мне по фигуре, с воздушными, полупрозрачными красными рукавами, которые обхватывали мои руки на запястьях. На шею я надела бриллиантовую слезу. Осталось пять часов и двенадцать минут. Внутри меня нарастало предвкушение. Совсем скоро мой год в Доме Хоторнов подойдет к концу. Ничто и никогда уже не будет прежним. – Сожалеешь, что позволила Ксандру уговорить тебя на эту вечеринку? Я повернулась от зеркала к дверному проему, где стоял Джеймсон в белом смокинге – на этот раз с красным жилетом, того же глубокого цвета, что и мое платье. Его пиджак был расстегнут, черная бабочка на шее была кривовата. – Трудно сожалеть о Хоторнах в смокингах, – ответила я, улыбнувшись, когда подошла к нему. – И она будет для меня как бы деловой. Мы назвали это вечеринкой обратного отсчета. Похоже на канун Нового года, сказал Ксандр, объявляя о праздновании, но в полночь ты станешь миллиардером! Джеймсон протянул мне руку. Я приняла ее, переплетая свои пальцы с его, кончик моего указательного пальца задел маленький шрам на внутренней стороне его ладони. – Куда сначала, Наследница? Я ухмыльнулась. В отличие от бала интровертов сегодняшний вечер был задуман мной как чередующаяся вечеринка, где мы проведем по одному часу в пяти разных местах Дома Хоторнов, отсчитывая время до полуночи. Список гостей был невелик – все самые близкие, только без Макс, которая застряла в колледже и присоединится к нам по видеосвязи ближе к концу вечеринки. – Сад скульптур. Зеленые глаза Джеймсона изучали мое лицо. – И что мы будем делать в саду скульптур? – спросил он с толикой подозрительности в голосе. Я улыбнулась.