Покачав головой, он улыбнулся, однако в его глазах стояла боль. — Я не говорю, что перееду в Вашингтон. Но вы об этом — молчок. — Разумеется. Официантка принесла заказ, и они, откинувшись и погруженные в свои мысли, ждали, когда та поставит заказанные блюда на стол. — Появились новые доказательства того, что у Мартина Санчеса был роман, — сказал Мазур, когда официантка удалилась. — Весь этот год он по несколько раз в день звонил какой-то Ребекке. Это логичное предположение. Мужчина убивает свою жену, чтобы быть с любовницей. Но я почему-то упорно возвращаюсь к Болдри. — Почему? — Сам не могу сказать. Не хочется говорить, что это шестое чувство, однако в настоящий момент у меня больше ничего нет. Болдри освободился одиннадцать месяцев назад. Он не пытался выйти на вас? — Нет. Взяв вилку, Мазур уставился на стопку оладий. — Болдри мог пересекаться с Ричардсоном? — Доктор Ричардсон действительно консультировал заключенных, содержащихся в тюрьмах. — Кейт нахмурилась. — Он изучал поведение преступников и составил психологические профили нескольких серийных убийц. — Он посещал тюрьму, в которой сидел Болдри? — спросил Мазур. — Болдри отбывал срок в федеральном исправительном учреждении Бастроп под Остином. Поскольку мой отец был прокурором, этим делом занимались федеральные органы. — Хейден мысленно перебрала то, что ей было известно о профессиональной деятельности доктора. — Не помню, чтобы Ричардсон бывал в Бастропе. Возможно, я что-то упустила. Свяжусь со следователями местной полиции, которые продолжают копаться в прошлом Ричардсона, и попрошу их выяснить, навещал ли он это заведение. — Я попрошу Палмер позвонить кое-кому. — Прежде чем она успела возразить, Мазур достал телефон и отправил сообщение. Практически сразу же пришел ответ. — Она этим займется. Почему у Ричардсона появилось желание убивать? — спросил он. — Уже в детстве он проявлял насилие. Вся его жестокость была направлена на животных. Еще он частенько пользовался услугами проституток и, по их показаниям, также демонстрировал склонность к насилию. — А Болдри? — спросил Мазур. — У него тоже были случаи жестокого обращения с животными, которые всплыли на суде. Его родители тщательно скрывали все проблемы. — Кейт уставилась в полупустую кружку. — С тех пор прошло семнадцать лет. — Безумие такого рода — на всю жизнь. Болдри хранит на ранчо фотографию, на которой вы с ним вдвоем. — Тео воткнул вилку в оладью. — Палмер свяжется со мной не раньше чем через час-два, да и все патрульные полицейские в здешних краях ищут Болдри. Предлагаю съездить в Ларедо. Я должен получить однозначный ответ: убивал Мартин Санчес свою жену или нет. — Согласна. * * * Поток машин, направляющихся на юг, в Ларедо, был плотным, однако Мазур радовался возможности подольше побыть наедине с Кейт. Ему нравилось быть рядом с ней, в особенности вдыхать ее тонкий аромат и наблюдать за тем, как она морщит лоб, работая над делом. Все больше и больше ему хотелось сорвать с нее этот чертов костюм и увидеть женщину, спрятанную под ним. Кейт молчала, погруженная в раздумья. Тео уже успел выяснить, что молчание для нее являлась практически перманентным состоянием. Он чувствовал, что Хейден просчитывает наперед свои шаги, однако сейчас ему нужно было, чтобы она сосредоточилась на насущном. Они подъехали к дому, в котором у Глории Санчес была квартира, и показали свои жетоны охраннику на входе. Это был грузный мужчина с редеющими волосами, складки у него на форме были отутюжены. Он проводил их к квартире Глории. Она оказалась пуста. На выложенном плитками полу валялся мусор, повсюду был разбросан упаковочный материал. — Когда миссис Санчес забрала обстановку? — спросила Кейт. Охранник остановился в дверях. — Это было недели две назад, сразу же после того, как она продала квартиру. — Когда она выставила ее на продажу? — спросила Кейт. — Месяца полтора как. Нужно было освободить ее для новых жильцов, которые должны были заселиться первого декабря. В воскресенье уборщица заболела и не смогла прийти. Миссис Санчес собиралась передать квартиру новым хозяевам в понедельник утром. Разумеется, все мы знаем о случившемся. Ужас какой! — Мы дадим знать, когда закончим, — сказал Мазур. — Да, конечно. Буду у себя. Кейт подошла к большим окнам, выходящим на город, на зеленый парк и реку Рио-Гранде. — Вид отсюда просто потрясающий! — Согласен. Пройдя на кухню, Мазур нашел в холодильнике две бутылки шампанского, сыр и пачку крекеров. Шкафчики пусты. Мусорное ведро в кладовке заполнено бумажными тарелками, пакетами из-под еды и пустыми винными бутылками. — Как часто Глория наведывалась сюда? — спросила Кейт, войдя на кухню. — Два-три раза в месяц. Выдвинув ящик кухонного стола, Мазур снова увидел крекеры и пакетики кетчупа. — Не похоже на жилище женщины, которая любила здесь бывать. — Здесь должны были сделать уборку. Неубранным его не должны были увидеть, — возразила Хейден. — Для Глории внешний вид имел очень большое значение. По словам охранника, уборщица заболела. Мы должны были застать здесь безукоризненную чистоту. — Она выдвинула мусорное ведро. — Попрошу местную полицию направить сюда бригаду криминалистов. Писк телефона — пришло сообщение. Кейт прошла в спальню, Тео последовал за ней. Надувной матрас на полу, смятые простыни и маленькое мусорное ведро. В ведре несколько пустых флаконов с другой фамилией на рецепте. — Обезболивающие. Глория принимала их в большом количестве, старательно всё скрывая. — Мы оба понимаем, что бороться с таким раком было нелегко. — Доктор Райленд нашел какие-либо сведения о лечении от рака? — спросила Кейт. — Нет. — Глория гордилась тем, как выглядела, а химиотерапия лишила бы ее волос, хорошего самочувствия и возможности работать, — заметила Хейден. — Но от всего этого ее избавил Самаритянин, наугад выбравший свою жертву, — добавил Мазур. — Я хочу навестить ее мать в доме престарелых. — Если верить моим записям, он в десяти минутах отсюда. Меньше чем через полчаса они уже шли за управляющей приюта Мадонны Лурдской, сестрой Марией, к отделению для пациентов, страдающих от расстройства памяти. В заведении царила безукоризненная чистота, персонал вел себя дружелюбно. На стенах висели распятия. — Давно миссис Эрнандес у вас? — спросил Мазур. — Пару лет. — Дочь часто приезжала ее проведать? — спросила Кейт. — Мы не видели ее уже больше месяца. До нас дошло известие о ее смерти. — Сестра Мария осенила себя крестным знамением. — Какой ужас! — Миссис Санчес регулярно оплачивала счета? — спросил Мазур. — Первое время она платила строго по счетам. А три месяца назад выписала нам чек на большую сумму на следующие пять лет. Миссис Санчес сказала, что если мать умрет до истечения этого срока, деньги можно пожертвовать другому пациенту. — Она объяснила, почему платит вперед? — спросил Мазур. — Нет. — Сестра Мария подвела их к стеклянной двери в отделение. — Как я вам уже говорила, миссис Эрнандес не способна поддерживать общение. — Она указала на щуплую женщину, которая сидела в кресле, уставившись невидящим взором на свои руки. Она была в розовом халате и шлепанцах, седые волосы забраны в аккуратный пучок сзади. Всмотревшись в старое сморщенное лицо, обрамленное густыми седыми волосами, Кейт застыла. — Я ее знаю. — Откуда? — Мазур изумленно посмотрел на нее. Хейден замялась, подбирая ответ. Затем: — Она была домработницей у семьи Болдри. Ее зовут Анита Эрнандес. — Изабелла называла ее Ниной. — Я так понимаю, уменьшительно-ласкательное имя. — Она знала Уильяма Болдри? — спросил Мазур.