Она бросила листок перед ним на стол. Он взглянул на него. На нем были записаны два адреса: номер абонентского ящика, на который высылались чеки Маккитрику, и адрес в Лас-Вегасе, по которому проживала вдова Эноу. Ее звали Олив. Босху в голову вдруг пришла одна мысль. — А когда отправляют эти чеки? — Забавно, что вы это спросили. — Почему? — Потому что сегодня последний день месяца. Их всегда отправляют последнего числа каждого месяца. Это была хотя и маленькая, но победа, и Босх чувствовал, что заслужил ее. Ему пришлось потрудиться. Взяв со стола листок, он сунул его в портфель и поднялся. — Всегда приятно иметь дело с должностными лицами, которые не покладая рук трудятся на благо города. — Взаимно. И да, кстати, детектив. Вы не могли бы вернуть стул туда, откуда вы его взяли? Как я уже говорила, Кэссиди он понадобится. — Разумеется, Мона. Пардон за забывчивость! Глава 15 После схватки с бюрократической клаустрофобией Босх решил, что ему нужен свежий воздух. Он спустился на лифте в вестибюль и вышел на Спринг-стрит. Охранник в дверях велел ему держаться правой стороны парадной лестницы, потому что слева киношники в очередной раз что-то снимали. Босх с интересом за ними понаблюдал, пока спускался, потом решил, что надо сделать перекур. Он присел на бетонный парапет сбоку от лестницы и закурил, продолжая наблюдать за съемками. По сценарию группа актеров, изображавших репортеров, устремлялась по лестнице навстречу другим двум актерам, выходившим из машины. Они дважды прорепетировали сцену, а затем отсняли два дубля. Босх за это время успел выкурить целых две сигареты. Каждый раз репортеры кричали тем двоим: — Мистер Барз, мистер Барз, это были вы? Это были вы? Те двое отказывались отвечать, и, пробившись сквозь толпу, начинали подниматься по лестнице, а толпа репортеров бросалась за ними следом. Во время одного дубля один из репортеров споткнулся и навзничь упал на ступеньки, где его едва не затоптали остальные. Режиссер не стал прерывать съемку, по-видимому решив, что падение придает сцене достоверности. Босх пришел к выводу, что парадная лестница и фронтон мэрии, должно быть, изображают собой здание суда, а мужчины, выходящие из машины, — обвиняемый и его высокооплачиваемый адвокат. Здание мэрии нередко использовали для съемок подобного рода, потому что оно куда больше походило на здание суда, нежели любое настоящее здание суда в городе. После второго дубля Босху стало скучно, хотя он подозревал, что впереди еще несколько. Он поднялся и двинулся в направлении Первой улицы, а оттуда свернул на Лос-Анджелес-стрит, по которой и вернулся обратно к Паркер-центру. За все время у него попросили денег всего четырежды, что по меркам деловой части было поразительно мало и, судя по всему, свидетельствовало о том, что экономическая ситуация начинает потихоньку улучшаться. В вестибюле полицейского управления, проходя мимо ряда платных таксофонов, он, повинуясь какому-то порыву, остановился, снял трубку одного из таксофонов и набрал 305–555–1212[13]. За время службы ему доводилось несколько раз общаться с полицией из округа Метро-Дейд в Майами, и 305 был единственным кодом, который пришел ему в голову. Когда в трубке прозвучал голос оператора, он спросил, как позвонить в справочную службу по Венеции, и получил ответ, что нужно набирать код 813. Он набрал правильный номер и дозвонился до справочной службы в Венеции. Сначала он спросил у оператора, к какому крупному городу Венеция расположена ближе всего. Она ответила, что к Сарасоте, и тогда он спросил, а к какому крупному городу ближе всего расположена Сарасота. И, лишь получив в ответ «к Сент-Питерсбергу», начал понимать, где это. Он представлял, где на карте находится Сент-Питерсберг, — это было западное побережье Флориды, — поскольку время от времени «Доджерс» играли там весенние тренировочные матчи и он как-то раз посмотрел, где это. Наконец он назвал оператору имя и фамилию Маккитрика, и роботизированный голос очень быстро сообщил ему, что телефонный номер исключен из базы по желанию владельца. Босх подумал, что, возможно, кто-то из тех детективов из Метро-Дейд, с которыми он общался по телефону, сможет раздобыть для него этот номер. Он по-прежнему не очень хорошо себе представлял, где именно находится эта несчастная Венеция и далеко ли это от Майами. Потом он отбросил эту идею. Маккитрик целенаправленно предпринял определенные шаги для того, чтобы с ним сложно было связаться. Он пользовался абонентским ящиком и исключил свой номер телефона из общей базы. Босх понятия не имел, зачем отставному полицейскому понадобилось предпринимать такие меры, переехав за три тысячи миль от штата, в котором служил, но подозревал, что надо ехать к нему и разговаривать лично. От телефонного звонка, даже если Босху и удалось бы раздобыть номер, было слишком легко уклониться. В отличие от разговора с человеком, который стоит у тебя на пороге. К тому же Босху подфартило: он знал, что пенсионный чек Маккитрика находится на пути к его абонентскому ящику. Благодаря этому можно было рассчитывать найти старого полицейского. Босх нацепил на пиджак удостоверение и отправился к криминалистам. Сообщив женщине за столом, что ему нужно поговорить с кем-нибудь из дактилоскопической лаборатории, он толкнул створку двери и зашагал по коридору, по своему обыкновению не дожидаясь разрешения. Лаборатория представляла собой просторное помещение с двумя рядами рабочих столов, над которыми горели люминесцентные лампы. В дальнем конце комнаты были установлены два стола с компьютерными терминалами. Дальше, за стеклянной стеной, располагался машинный зал с высокопроизводительными большими компьютерами. Стекло слегка запотело, поскольку в машинном зале температура поддерживалась ниже, чем в остальной лаборатории. Поскольку время было обеденное, в лаборатории находился только один техник, которого Босх не знал. Его очень подмывало уйти и вернуться позже, когда придет кто-нибудь еще, но техник вскинул глаза от терминала и заметил его. Это был худой высокий очкарик с лицом, изрытым глубокими следами от юношеского акне, которые придавали ему угрюмый вид. — Да? — Мм… привет, как поживаете? — Отлично поживаю. Чем могу вам помочь? — Гарри Босх, Голливудский участок. Он протянул руку. Техник поколебался, потом все же нерешительно пожал ее: — Брэд Хирш. — Да, кажется, я слышал ваше имя. Мы с вами никогда не работали вместе, но это только пока. Я работаю в убойном отделе, так что рано или поздно жизнь сводит меня с каждым человеком в этой лаборатории. — Вполне верю. Босх плюхнулся на стул сбоку от компьютерного модуля и положил на колени свой портфель. Он обратил внимание, что взгляд Хирша устремлен на экран компьютера. Похоже, так ему было проще, чем смотреть на Босха. — Я тут потому, что у нас в Голливуде сейчас временное затишье. Я пока занимаюсь кое-какими старыми делами. Мне тут попалось одно аж тысяча девятьсот шестьдесят первого года. — Тысяча девятьсот шестьдесят первого? — Да, дело давнее. Женщина… причина смерти — тупая травма, потом преступник попытался замаскировать ее под удушение, преступление на сексуальной почве. В общем, тогда за него никто не сел. Убийцу так и не нашли. На самом деле, мне кажется, после проверки в тысяча девятьсот шестьдесят втором им уже больше никто толком и не занимался. Времени прошло много. Собственно, почему я здесь: тогда полицейские собрали на месте преступления множество «пальчиков». В основном, конечно, частичные, но были и полные. Они у меня при себе. Босх вытащил из портфеля пожелтевшую дактилоскопическую карту и протянул ее технику. Хирш взглянул на нее, но в руки брать не стал и снова уткнулся в экран компьютера. Босх положил карту перед ним на клавиатуру. — Ну и, сами понимаете, это все было задолго до того, как у нас появились все эти мощные компьютеры и продвинутые технологии, которыми вы теперь располагаете. Тогда все, что они могли, — это сравнить эти «пальчики» с отпечатками подозреваемого. Они не совпали, его отпустили, а карту просто убрали в конверт. Так она там и пролежала все это время с тех самых пор. Так что я подумал, может, мы могли бы… — Вы хотите прогнать их через систему автоматизированного распознавания отпечатков. — Ну да. Попытка не пытка, как говорится. Кто знает, может, нам повезет. Такое уже бывало. К примеру, Эдгар с Бернсом только на этой неделе раскрыли таким образом старый висяк. Я говорил с Эдгаром, и он сказал мне, что один из ваших ребят — по-моему, это был Донован — похвастался, что у вашего компьютера есть доступ к миллионам отпечатков по всей стране. Хирш кивнул безо всякого намека на энтузиазм. — И это ведь не только отпечатки преступников, я правильно понимаю? — спросил Босх. — Там же и военные, и работники правоохранительных органов, и государственные служащие, вообще все. Это так? — Да, так. Но только, детектив Босх, мы… — Гарри. — Гарри так Гарри. Это великолепный инструмент, который постоянно усовершенствуется. Вы абсолютно правы относительно всего этого, но все равно нужно время и люди. Отпечатки для сравнения необходимо отсканировать и преобразовать в код, после чего этот код нужно ввести в компьютер. И в данный момент у нас идет процесс резервного копирования, который занимает двенадцать дней. Он указал на стену над компьютером. На ней висела табличка с меняющимися цифрами. Как объявления в офисе полицейского профсоюза с цифрами, сколько дней прошло с последней гибели при исполнении служебных обязанностей. АВТОМАТИЗИРОВАННАЯ СИСТЕМА РАСПОЗНАВАНИЯ ОТПЕЧАТКОВ Все без исключения заявки будут обработаны в течение 12 дней! — Так что, сами понимаете, мы не можем по первому требованию принять заявку у любого, кто придет к нам с просьбой, и обработать ее без очереди. Если вы хотите подать заявку, я могу… — Послушайте, я прекрасно знаю, что исключения есть. Особенно в делах об убийствах. Бернс с Эдгаром позавчера прекрасно все провернули. Они точно не ждали двенадцать дней. Их заявку обработали сразу же, и они одним махом — оп! — и раскрыли сразу три убийства. Босх щелкнул пальцами. Хирш посмотрел на него и снова уткнулся в свой компьютер. — Да, исключения бывают. Но такие вопросы решаются наверху. Если хотите, можете поговорить с капитаном Левалли, возможно, она даст добро. Если вы… — Бернс с Эдгаром с ней не говорили. Кто-то просто сделал это по их просьбе. — Что ж, значит, этот кто-то нарушил ради них правила. По знакомству. — Ну, Хирш, мы же с вами тоже знакомы. — Давайте вы просто заполните заявку, и я посмотрю, что мож… — Ну слушайте, сколько времени это может занять? Минут десять? — Нет. В вашем случае это займет намного дольше. Эта дактилоскопическая карта, которую вы принесли, это даже не вчерашний, а позавчерашний день. Такими уже давным-давно никто не пользуется. Мне придется прогнать ее через «Лайвскан», чтобы преобразовать отпечатки в коды. Коды потом необходимо будет вручную ввести в компьютер. Потом, в зависимости от ограничений, которые вы хотите задать, это может занять от… — Я не хочу задавать никаких ограничений. Я хочу, чтобы эти отпечатки проверили по всем базам. — Тогда на это может уйти минут тридцать-сорок машинного времени. С этими словами Хирш пальцем поправил очки на переносице, словно демонстрируя свою решимость ни в коем случае не нарушать правила. — Понимаете, Брэд, — произнес Босх, — беда в том, что я не знаю, сколько у меня в запасе времени. Но двенадцать дней я совершенно точно ждать не могу. Об этом даже говорить смешно. Я занялся этим делом сейчас, потому что у меня есть время, но как только мне позвонят и сообщат, что подоспело новое дело, все, конец. Такая уж у нас в убойном отделе работа, понимаете? Так вы точно уверены, что мы ничего не можем сделать прямо сейчас? Хирш не шелохнулся. Он по-прежнему внимательно вглядывался в синий экран. Босху вспомнилось, как у них в интернате ребята буквально отключались, как компьютеры в спящем режиме, когда становились объектами преследования со стороны местных задир. — Хирш, а прямо сейчас чем вы заняты? Мы могли бы провернуть все, не сходя с места. Техник долго смотрел на него, а потом сказал: