Серфингист улыбнулся еще шире: — Меня зовут мистер Джонсон. На сегодняшнем благотворительном приеме я отвечаю за безопасность. Позвольте узнать, приглашение у вас при себе? Босх практически не колебался. — О, прошу прощения. Я не сообразил взять его с собой. Мне даже в голову не пришло, что Гордон так серьезно отнесется к обеспечению безопасности на приеме. Он надеялся, что, услышав небрежным тоном оброненное имя Миттела, серфингист не станет делать никаких резких движений. Тот еле заметно нахмурился: — Тогда можно попросить вас расписаться в журнале регистрации гостей? — Разумеется. Он подвел Босха к столику сбоку от входа. Над дверями висела сине-бело-красная растяжка с надписью «ЗА РОБЕРТА ШЕПЕРДА!». Босх мгновенно сориентировался и понял, что это за мероприятие. На столике лежал журнал регистрации гостей, а рядом сидела девица в черном платье из жатого бархата с декольте такой глубины, что ее груди практически вываливались наружу. Мистера Джонсона, похоже, они интересовали куда больше, чем Босх, так что тот без помех вывел в журнале имя Харви Паундза. Записавшись, Босх заметил на столе стопку бланков гарантийных писем, в которых оставалось вписать только имя и сумму пожертвования, и бокал для шампанского, из которого торчали карандаши. Он взял листовку и принялся читать о безвестном кандидате. Джонсон наконец-то оторвался от созерцания прелестей девицы в черном и проверил имя, которое написал Босх. — Благодарю вас, мистер Паундз. Хорошего вам вечера! С этими словами он скрылся в толпе — вероятно, пошел проверять, есть ли в списке приглашенных Харви Паундз. Босх решил, что покрутится тут несколько минут, посмотрит, не удастся ли засечь Миттела, а потом свалит, прежде чем серфингист вернется его искать. Он вышел из-под тента и, перейдя небольшую лужайку, остановился у невысокой каменной ограды, притворяясь, что просто любуется видом. Вид, надо сказать, был весьма впечатляющий; с большей высоты город можно было бы увидеть разве что с самолета, заходящего на посадку над лос-анджелесским аэропортом. Но в самолете не было бы ни ширины обзора, ни прохладного ветерка, ни городского шума, доносившегося снизу. Босх обернулся и стал разглядывать толпу под тентом, но, сколько ни вглядывался в лица, Гордона Миттела не замечал. Его нигде не было. В центре скопление народу было особенно плотным, и Босх понял, что люди толпятся там не просто так, а пытаются протянуть руки для пожатия тому самому безвестному кандидату, ну или, во всяком случае, тому человеку, который, как полагал Босх, являлся Шепердом. Хотя все собравшиеся представляли однородную в смысле благосостояния группу, они в то же самое время принадлежали к самым разным возрастным категориям. Босх предположил, что многих из них привело сюда желание увидеть не только Шеперда, но и Миттела. Одна из девушек в черно-белом наряде подошла предложить шампанского. Он взял с подноса один бокал, поблагодарил ее и, вновь устремив взгляд на город, сделал глоток. Наверное, шампанское было дорогущее, но Босху показалось ничем не примечательным. Он решил, что допьет его и уйдет. — Изумительный вид, правда? Лучше, чем в кино. Я мог бы любоваться им часами. Босх повернул голову в сторону говорившего, чтобы не показаться совсем уж невежливым, но смотреть на него не стал. Не хотел втягиваться в разговор. — Да, симпатично. Но мне больше по душе вид на мои горы. — В самом деле? И где же вы живете? — С той стороны холма. На Вудро-Вильсон-драйв. — Ну да. Там действительно есть очень милые домики. «Мой к ним не относится, — мрачно подумал про себя Босх. — Если, конечно, ты не любитель неосейсмического стиля в архитектуре». — В Сан-Габриэль-Вэлли в солнечную погоду потрясающе красиво, — продолжал между тем его собеседник. — Я присматривался к тамошним краям, но потом купил этот дом. Босх обернулся. Перед ним стоял Гордон Миттел собственной персоной. Он протянул Босху руку: — Гордон Миттел. Босх поколебался, но потом подумал, что Миттел наверняка привык к тому, что люди теряют дар речи и тушуются в его присутствии. — Харви Паундз, — произнес он и пожал хозяину руку. Миттел был облачен в смокинг и в сравнении с остальными казался одетым настолько же роскошно, насколько Босх затрапезно. Его седые волосы были коротко подстрижены, лицо сияло ровным искусственным загаром. Стройный и подтянутый, он выглядел по меньшей мере лет на пять-десять моложе своего реального возраста. — Приятно познакомиться, рад, что вы пришли, — произнес тот. — Вы уже познакомились с Робертом? — Нет, там, похоже, и без меня перебор желающих с ним пообщаться. — Да, пожалуй. Что ж, он будет очень рад с вами познакомиться, когда у него появится такая возможность. — И получить мой чек, полагаю, тоже. — Да, и это тоже, — улыбнулся Миттел. — Впрочем, если серьезно, надеюсь, вы поддержите нашу кампанию материально. Он хороший человек, и такие люди, как он, нужны нашей стране. Улыбка у него была такая фальшивая, что у Босха закралось подозрение — уж не раскрыл ли его Миттел. Он улыбнулся в ответ и похлопал себя по правому нагрудному карману: — Моя чековая книжка при мне. Тут он вспомнил, что у него на самом деле лежит во внутреннем кармане пиджака, и в голову ему пришла одна мысль — не без влияния, надо признать, выпитого бокала шампанского. Он вдруг понял, что его очень подмывает напугать Миттела и посмотреть, чего он стоит. — Скажите, — произнес он, — а Шеперд и есть ваш звездный час? — Я не совсем вас понимаю. — Вы рассчитываете, что он когда-нибудь окажется в Белом доме? И вы за ним следом? Миттел позволил себе нахмуриться, — а может, сквозь маску гостеприимства начинало прорываться раздражение. — Поживем — увидим. Для начала нужно избраться в сенат. Сейчас все наши усилия сосредоточены именно на этом. Босх кивнул и демонстративно окинул взглядом толпу: — Что ж, похоже, вы собрали здесь всех нужных людей. Но я почему-то нигде не вижу Арно Конклина. Вы все еще поддерживаете с ним отношения? Он же был в вашей карьере первым, я не ошибаюсь? Лоб Миттела прорезала глубокая морщина. — Ну… — Этот вопрос, похоже, заставил его почувствовать себя неуютно, хотя это впечатление быстро прошло. — По правде говоря, я даже не помню, когда мы с ним в последний раз общались. Он давно уже на пенсии, передвигается в инвалидной коляске. А вы знакомы с Арно? — Ни разу в жизни с ним не разговаривал. — Откуда тогда такой интерес к делам давно минувших дней? — Наверное, это просто любовь к истории. — Босх пожал плечами. — Чем вы зарабатываете на жизнь, мистер Паундз? Или ваше основное занятие — изучение истории? — Я работаю в области закона. — О, так у нас с вами есть кое-что общее! — Сомневаюсь. — Я получил образование в Стенфорде. А вы? Босх ненадолго задумался. — А я во Вьетнаме. Миттел снова нахмурился, и заинтересованное выражение слиняло с его лица. — Что ж, пойду, пожалуй, пообщаюсь с другими гостями. Аккуратнее с шампанским, а если решите, что не хотите вести машину самостоятельно, кто-нибудь из парковщиков может подвезти вас до дома. Спросите Мануэля. — Это который в красном жилете? — Э-э-э… да. Один из них. — Не волнуйтесь, это всего лишь мой третий бокал. Миттел кивнул и принялся пробираться сквозь толпу к дому. По пути он несколько раз останавливался, чтобы обменяться с кем-то рукопожатием, но наконец все же выбрался из-под тента. Войдя сквозь стеклянные французские двери в помещение, которое представляло собой не то гостиную, не то видовую террасу, он подошел к дивану и, наклонившись к человеку в костюме, принялся что-то негромко ему говорить. На вид тот был приблизительно того же возраста, что и Миттел, но обладал более суровой внешностью. У него были резкие черты лица, и, даже сидя, он выглядел более мощным. В молодые годы ему явно куда чаще доводилось работать кулаками, нежели головой. Миттел распрямился, его собеседник же остался сидеть и лишь молча кивнул. Миттел скрылся где-то в глубине дома. Босх допил шампанское и тоже двинулся сквозь толпу в направлении дома. Уже перед самыми французскими дверями одна из черно-белых официанток поинтересовалась, что он ищет. Он спросил, как пройти в уборную, и она указала ему на другую дверь в левой части дома. Дверь, однако, оказалась заперта. Он немного подождал, и дверь наконец открылась, выпустив мужчину и женщину. При виде Босха они захихикали и вернулись на лужайку. Закрывшись в уборной, Босх расстегнул пиджак и вытащил из левого внутреннего кармана сложенный листок бумаги. Это была фотокопия заметки про гибель Джонни Фокса, которую дала ему Киша Рассел. Босх развернул ее и достал ручку. Потом обвел имена Фокса, Арно Конклина и Гордона Миттела и от руки вывел внизу, под заметкой: «Какие заслуги помогли Джонни получить эту работу?» Он сложил листок вчетверо и, тщательно прогладив ногтем по сгибам, написал с внешней стороны: «Гордону Миттелу в собственные руки!» Вернувшись на площадку под тентом, Босх нашел официантку и отдал ей сложенный листок. — Немедленно отыщите мистера Миттела и передайте ему эту записку, — велел он девушке. — Он ждет. Убедившись, что она ушла, он вернулся к столику с книгой для гостей рядом с входом и торопливо нацарапал имя своей матери. — Меня одна знакомая попросила за нее расписаться, — пояснил он удивленной распорядительнице, которая попыталась было напомнить ему, что он уже занес в журнал свое имя. В графе «адрес» он записал «перекресток Голливудского бульвара и Висты», а строчку для телефона оставил пустой. Распрямившись, он снова оглядел толпу и не увидел ни Миттела, ни официантки, которой поручил передать записку. Тогда он заглянул в комнату за стеклянными французскими дверями, и в эту минуту там появился Миттел с листком в руке. Он медленно двинулся по комнате, внимательно изучая текст. Судя по направлению его взгляда, он успел дойти до подписи внизу. Несмотря даже на фальшивый загар, Босху показалось, что тот побледнел.