Он встал, поставил вариться кофе, потом принял душ, помылся и решил, что готов начать день. Захватив кофе и коробку с сухим завтраком из холодильника, он вышел на террасу, но сдвижную дверь за собой закрывать не стал, чтобы слышно было радио. На канале KFWB как раз передавали новости. Воздух был по-утреннему свежий и прохладный, но Босх видел, что днем должно потеплеть. В овраге внизу носились сойки, а над желтыми цветами японского жасмина роились черные, размером с четвертак, пчелы. По радио передавали репортаж о каком-то строительном подрядчике, который получил премию в четырнадцать миллионов за то, что закончил ремонт шоссе 10 с трехмесячным опережением графика. Официальные лица, собравшиеся на торжественное открытие этого инженерного чуда, в своих речах приравнивали разрушенное шоссе к городу в целом. Теперь, когда шоссе было отстроено заново, то же самое можно было сказать и о городе. Город снова жил нормальной жизнью. О, сколько всего им еще предстоит узнать! — подумалось Босху. Позавтракав, он вернулся в дом, отыскал телефонный справочник и засел с телефоном в кухне. Он обзвонил все крупные авиакомпании, приценился и забронировал билет во Флориду. Однако, поскольку билет он покупал всего за день, даже в самом дешевом варианте это обошлось ему в семьсот долларов. В его понимании это был чистой воды грабеж. Он заплатил кредиткой, решив, что сможет погасить долг потом. Кроме того, он зарезервировал в аэропорту Тампы машину напрокат. Когда с этим было покончено, он вернулся на террасу и стал обдумывать следующую задачу. Необходимо было раздобыть полицейский жетон. Он долго сидел в шезлонге, пытаясь ответить самому себе на вопрос, нужен ли ему жетон ради ощущения собственной безопасности, или это действительно необходимый для выполнения его миссии элемент. Этой недели ему хватило, чтобы в полной мере осознать, насколько голым и уязвимым он себя чувствует без жетона и пистолета. За те двадцать с лишним лет, которые он носил их при себе, они стали продолжением его тела. Конечно, в шкафу рядом с входной дверью у него хранился запасной пистолет, но Босху удалось преодолеть искушение носить его с собой. Это-то он мог. А вот с жетоном дело обстояло совершенно иначе. Жетон для него являлся олицетворением всего того, кем он был, причем куда большим, чем пистолет. Он открывал все двери лучше любого ключа, наделял большей властью, нежели любые слова, любое оружие. Босх решил, что жетон ему жизненно необходим. Если он намерен лететь во Флориду и задурить Маккитрику голову, он должен выглядеть внушительно. Без жетона тут не обойтись. Его жетон, скорее всего, лежал в ящике стола в кабинете замначальника управления Ирвина Ирвинга. Забрать его оттуда, не попавшись, не стоило и думать. Но он знал, где можно раздобыть другой, ничуть не менее подходящий для его целей. Босх взглянул на часы. Было девять пятнадцать. До утренней летучки в Голливудском участке оставалось еще сорок пять минут. Уйма времени. Глава 20 На парковку с тыльной стороны здания участка Босх въехал в пять минут одиннадцатого. Он был совершенно уверен, что Паундз, отличавшийся пунктуальностью во всем, что бы ни делал, уже прошел по коридору в свой кабинет со сводкой обо всех происшествиях за ночь. Летучку проводили каждое утро: собирали в кабинете начальника отдела, капитана патрульной службы, дежурного лейтенанта и начальника следственного бюро, которым, собственно, и являлся Паундз. Эти летучки были делом совершенно рутинным и никогда не затягивались больше чем на двадцать минут. Командный состав просто пил кофе и обсуждал ночные сводки и текущие проблемы, разбирал жалобы или планировал какие-то отдельные следственные мероприятия. Босх вошел через заднюю дверь у вытрезвителя и по коридору прошел до помещения следственного отдела. Утро явно выдалось урожайным: к скамейкам в коридоре уже было пристегнуто наручниками четверо задержанных. Один из них, опустившийся наркоман, которого Босх неоднократно видел в участке и время от времени использовал как информатора, держа, впрочем, в голове вероятность того, что информация всегда может оказаться недостоверной, попросил у Босха сигарету. Курить в помещениях, принадлежащих городским службам, было строго запрещено, но Босх все равно поджег сигарету и вставил ее задержанному в рот, потому что его исколотые руки были защелкнуты в наручники у него за спиной. — Ну, Харли, что на этот раз? — поинтересовался он. — Не, ну если человек оставляет свой гараж открытым, он сам напрашивается, чтобы я туда заглянул. Разве не так? — Это ты судье расскажи. Босх двинулся было по коридору дальше, но тут еще один задержанный в дальнем конце коридора крикнул, обращаясь к нему: — Эй, а мне сигаретку не дашь? Мне тоже покурить хочется до смерти. — Все, нету больше, — отозвался Босх. — Да и пошел ты! — Да, так я и думал. Он через заднюю дверь вошел в помещение следственного бюро и первым делом убедился, что закуток Паундза за стеклянной перегородкой пустует: лейтенант был на совещании. Потом бросил взгляд на вешалку в передней части зала. Его расчет оказался верен. Он двинулся по проходу между столами, на ходу обмениваясь кивками с другими детективами. Эдгар сидел за столом напротив своего нового напарника, который устроился в старом кресле Босха. Эдгар услышал одно из обращенных к Босху: «Привет, Гарри!» — и обернулся. — Эй, Гарри, ты тут какими судьбами? — Да так, заскочил кое за чем. Погоди секундочку, я куртку скину, а то упарился весь, пока шел от машины. Он подошел к вешалке рядом со столом Генри из антикварного отряда. Старик разгадывал кроссворд. Босх заметил, что тому уже неоднократно пришлось воспользоваться ластиком, так что линии сетки из черных стали серыми. — Как дела, Генри? Далеко продвинулись? — Детектив Босх. Босх скинул куртку и повесил ее на вешалку, по соседству с серым пиджаком в клеточку. Босх знал, что пиджак принадлежит Паундзу. Вешая свою куртку, он встал спиной к Генри и всем остальным, запустил левую руку за пазуху пиджака, нащупал внутренний карман и выудил оттуда футляр с жетоном. Он знал, что обнаружит его там. Паундз был человеком привычки, а Босх однажды видел, как тот доставал из кармана пиджака футляр. Он сунул футляр в карман брюк и снова повернулся к Генри, который все это время не переставал говорить. Если его и смутила серьезность того, что он делает, то лишь на мгновение. Взять чужой жетон было преступлением, но, если бы не Паундз, Босх не лишился бы собственного жетона. В его глазах то, что сделал ему Паундз, было ровно настолько же скверно. — Если вы пришли поговорить с лейтенантом, он на совещании, — сообщил Генри. — Нет, Генри, я здесь не ради того, чтобы поговорить с лейтенантом. Я бы даже попросил вас не говорить ему о том, что я заходил. А то у него еще, чего доброго, давление подскочит. Я быстренько заберу свои вещички и уйду, хорошо? — Договорились. Я тоже не хочу, чтобы он распсиховался. Переживать о том, что кто-то еще доложит Паундзу о том, что он появлялся в отделе, не стоило. Босх дружески стиснул плечо старика, скрепляя договор, и направился к своему бывшему столу. Едва завидев его, Бернс поспешно привстал в кресле. — Гарри, вас пропустить сюда? Босху показалось, что он различил в голосе нового напарника Эдгара опасливые нотки. Ему даже стало в некотором смысле жалко беднягу, и он решил, что не будет к нему цепляться. — Да, будь так добр, — бросил он. — Я подумал, что надо забрать мои вещи, чтобы ты мог разместиться по-человечески. Босх обошел стол кругом и открыл ящик. Поверх кучи старых бумаг внутри обнаружились две коробочки мятных драже. — Ой, простите, это мои, — торопливо сказал Бернс. Он схватил конфеты и встал у стола, похожий на большого ребенка во взрослом костюме. Босх принялся рыться в бумагах. На самом деле, все это, конечно, был спектакль. Он вытащил кое-какие бумаги, запихнул их в большой коричневый конверт и сделал приглашающий жест, давая Бернсу понять, что тот может вернуть конфеты на место. — Смотри, Боб, аккуратнее. — Меня зовут Билл. В каком смысле аккуратнее? — Чтобы муравьи не набежали. Босх подошел к шкафчикам, которые занимали всю боковую стену, и открыл ящик, к которому скотчем была приклеена его визитная карточка. Ящик был третий снизу, находился на уровне пояса и был практически пуст, если не считать пары папок. Снова повернувшись к столу спиной, он вытащил из кармана футляр с жетоном и опустил его в ящик. Там, следя за тем, чтобы со стороны ничего не было видно, он открыл футляр и достал золотой жетон. Его он убрал в один карман, а футляр в другой. Потом на всякий случай вытащил из ящика папку и закрыл его. Развернувшись, он устремил взгляд на Джерри Эдгара. — Ну вот, я забрал все, что хотел. Кое-какие личные вещи, которые могут мне понадобиться. Ну что там у вас, есть что-нибудь интересное? — Не-а, все спокойно. Босх подошел к вешалке, снова повернулся ко всем спиной и, одной рукой снимая с крючка свою куртку, второй в то же самое время вытащил из кармана брюк пустой футляр и сунул его обратно в карман пиджака Паундза. Потом натянул куртку, попрощался с Генри и опять подошел к столу, за которым сидел его бывший напарник. — Ладно, я пошел, — сказал он Эдгару с Бернсом и взял со стола те самые две папки. — Не хочу, чтобы у Харви Девяносто Восемь Фунтов при виде меня случился припадок. Удачи, мальчики. По пути на улицу Босх остановился и дал своему знакомому наркоману еще одну сигарету. Задержанного, который обругал его по пути сюда, на скамейке уже не было, а не то Босх расщедрился бы на сигарету и для него. Усевшись в свой «мустанг», он бросил папки на заднее сиденье и вытащил из портфеля пустой футляр от своего жетона, в котором лежало его удостоверение. Сунув туда жетон Паундза, он решил, что, если никто не станет приглядываться, это вполне прокатит. На жетоне было выбито «лейтенант», в то время как в удостоверении Босха значилось «детектив». Эта мелочь Босха не беспокоила. Он очень надеялся, что Паундз в ближайшее время не хватится своего жетона. Лейтенант редко выезжал из участка на место преступления и, соответственно, необходимость достать жетон из футляра и показать его возникала у него не так уж и часто. Был неплохой шанс, что отсутствие жетона так и останется незамеченным. Главное — вовремя вернуть его на место, как только он провернет свою затею. Глава 21 На прием к Кармен Инохос Босх в итоге приехал слишком рано. Он дождался ровно половины четвертого и только тогда постучал. Она улыбнулась при виде его, и он обратил внимание на то, что ее стол залит светом послеполуденного солнца, лучи которого били прямо в окно. Он направился было к креслу, в котором сидел все прошлые разы, но потом остановился и сел в то, что стояло слева от ее стола. Инохос это заметила и нахмурилась, глядя на него как на нашкодившего школьника. — Если вы полагаете, что я придаю какое-то значение тому, какое кресло вы выбираете, то вы ошибаетесь. — Правда? Что ж, буду иметь в виду. Он поднялся и пересел в другое кресло. Ему нравилось сидеть у окна. — Возможно, мне придется пропустить прием в понедельник, — сообщил он. Инохос снова нахмурилась, на этот раз уже всерьез: — Почему? — Мне нужно уехать. Я постараюсь вернуться, но не гарантирую. — Уехать? А как же ваше расследование? — Это все как раз в рамках расследования. Я лечу во Флориду, чтобы отыскать следователя из тех, которые вели дело с самого начала. Один из них умер, второй живет во Флориде. Мне необходимо с ним поговорить. — Но можно же просто позвонить? — Я не хочу звонить. Не хочу давать ему возможность увильнуть от разговора.