— Да, это то самое дело. Между Вистой и Гауэр-стрит. — А что с этим делом? — Оно так и осталось нераскрытым. — Я в курсе, — отозвался Маккитрик, повышая голос. — За семь лет в убойном отделе через меня прошло шестьдесят три дела. Я работал в Голливуде, в Уилшире, потом стал заниматься ограблениями. Раскрыл пятьдесят шесть дел. И готов потягаться с кем угодно. Сегодня раскрывается хорошо если половина преступлений. Я и с вами хоть сейчас готов потягаться. — И выиграете. Это отличный результат. Джейк, я тут не ради того, чтобы в чем-то вас обвинять. Мне нужна помощь. — Какой я вам Джейк? Мы с вами даже незнакомы. Я никогда в жизни вас раньше не видел. Я… Погодите минуту. Босх воззрился на него, поразившись тому, что старик оказался способен узнать его в том одиннадцатилетнем парнишке из бассейна. Но потом понял, что Маккитрик замолчал, потому что увидел идущую по пирсу жену. Она несла пластиковую сумку-холодильник. Маккитрик молча дождался, когда она поставит ее на дощатый настил рядом с лодкой, потом переставил на палубу. — Ой, детектив Босх, вас в такой одежде тепловой удар хватит, — принялась сокрушаться миссис Маккитрик. — Не хотите вернуться к нам и одолжить у Джейка пару шорт и белую футболку? Босх посмотрел на Маккитрика, потом на нее. — Спасибо большое, мэм, не надо. — Вы же поедете с Джейком рыбачить, да? — Ну, меня, вообще-то, никто не приглашал, да и к тому же… — О, Джейк, пригласи детектива Босха на рыбалку. Ты же вечно ищешь, с кем бы поехать. Заодно будет время поговорить обо всех тех кошмарных ужасах, которые ты так любил в своей работе. Маккитрик вскинул на нее глаза, и Босх понял, что тот сейчас взорвется. Однако он сумел обуздать свой гнев. — Спасибо за сэндвичи, Мэри, — произнес он спокойным тоном. — А теперь не могла бы ты вернуться домой и не докучать нам? Она свела брови на переносице и покачала головой, как будто он был избалованным мальчишкой. Потом развернулась и, ни слова не говоря, пошла обратно. Босх с Маккитриком долго молчали, прежде чем Гарри снова заговорил, пытаясь исправить ситуацию: — Послушайте, я здесь исключительно ради того, чтобы задать вам несколько вопросов. Я вовсе не пытаюсь намекать на то, что дело недостаточно тщательно расследовали. Я просто хочу еще раз взглянуть на материалы свежим взглядом. Вот и все. — Вы кое о чем забыли упомянуть. — О чем? — О том, что вы сейчас пытаетесь навешать лапши мне на уши. Босх почувствовал, что теперь сам готов взорваться. Его разозлило, что Маккитрик подверг сомнению его слова, несмотря даже на то, что тот, по сути, был прав в своих подозрениях. Он готов был отбросить личину рубахи-парня, но удержался. По всей видимости, Маккитрик вел себя так не без веских оснований. Должно быть, что-то в этом старом деле до сих пор не давало ему покоя, как камешек в ботинке. Он научился как-то минимизировать неудобство, но сам по себе камешек никуда не делся. Надо было каким-то образом сделать так, чтобы Маккитрик захотел вытряхнуть этот камешек. Босх взял себя в руки и постарался ничем не выдать своих чувств. — Почему вы считаете, что я вешаю вам лапшу на уши? — поинтересовался он. Отставной полицейский стоял к нему спиной, копаясь под рулевой консолью. Босх не видел, что он там делает, но предположил, что, видимо, ищет спрятанный где-то комплект ключей от лодки. — Почему я считаю, что вы вешаете мне лапшу на уши? — переспросил Маккитрик, оборачиваясь. — Я вам скажу. Потому что вы приехали сюда, размахивая фальшивым жетоном, хотя мы с вами оба знаем, что у вас у самого никакого жетона нет. На Босха смотрело дуло «беретты» двадцать второго калибра. Пистолет был миниатюрный, но на таком расстоянии свое дело сделал бы. А уж в чем в чем, а в том, что Маккитрик умеет с ним обращаться, у Босха ни малейших сомнений не было. — Господи, да у вас что, с головой проблемы? — У меня не было никаких проблем, пока не явился ты. Босх вскинул ладони, демонстрируя отсутствие враждебных намерений: — Да не нервничайте вы так. — Это ты не нервничай. Руки опусти. Я хочу еще раз взглянуть на жетон. Доставай его и бросай сюда. Только без резких движений. Босх повиновался, одновременно пытаясь оглядеться по сторонам таким образом, чтобы не поворачивать голову более чем на несколько дюймов. На пирсе не было ни души. Он был один. И без оружия. Он бросил чехол с жетоном на палубу под ноги Маккитрику. — А теперь иди вокруг мостика на нос и встань у леера, чтобы я тебя видел. Так я и знал, что не дадут мне сегодня порыбачить спокойно. Только вот что я тебе скажу: ты не на того нарвался, да и день выбрал неудачный. Босх послушно перешел на нос и, ухватившись за леер, чтобы не упасть, развернулся лицом к Маккитрику. Тот, не сводя с него взгляда, нагнулся и подобрал футляр с жетоном. Потом перебрался в кабину и положил «беретту» на консоль. Босх знал, что, если он попытается завладеть ею, Маккитрик его опередит. Отставной полицейский нагнулся и повернул какой-то рычаг. Мотор, взревев, завелся. — Что вы делаете, Маккитрик? — А, так теперь, значит, Маккитрик? А почему не Джейк? А делаю я вот что. Мы едем на рыбалку. Хотел ловить рыбу — будет тебе рыба. Попробуешь сигануть за борт — пристрелю прямо в воде. Рука не дрогнет. — Да не собираюсь я никуда сигать. Вы, главное, не нервничайте. — А теперь нагибайся к кнехтам и отвязывай канат. Как справишься, кинешь его на пирс. Когда Босх закончил, Маккитрик взял пистолет и, отступив на три шага, на корму, отвязал еще один канат и оттолкнулся от опоры причала. Потом вернулся к штурвалу и, дав задний ход, принялся осторожно маневрировать между пришвартованными лодками. Потом переключился на переднюю передачу и повел лодку к выходу из бухты. Потное лицо Босха овевал теплый соленый бриз. Он решил, что прыгнет за борт, как только они выйдут на открытую воду или поблизости окажутся другие лодки с людьми. — Я даже несколько удивлен, что у тебя при себе не оказалось пушки. Как вообще можно притворяться полицейским, если потом выясняется, что у тебя даже оружия нет? — Я не притворяюсь полицейским, Маккитрик. Позвольте мне объяснить. — Не трудись, парень, я и без тебя знаю. Мне все про тебя известно. Маккитрик раскрыл чехол и принялся внимательно изучать сначала удостоверение Босха, потом золотой лейтенантский жетон, после чего бросил его на консоль. — И что же вам обо мне известно, Маккитрик? — Не волнуйся, у меня есть еще порох в пороховницах, и кое-какие друзья в управлении тоже остались. После звонка жены я решил навести справки и позвонил одному из моих друзей. Он все про тебя знает. Ты в данный момент в отпуске, Босх. И не по собственному желанию. Так что эти свои басни про землетрясения можешь приберечь для кого-нибудь другого. Сдается мне, что ты решил немного подзаработать на стороне, раз уж у тебя образовалось свободное время. — Вы все неправильно поняли. — Ну, это мы еще посмотрим. Как только мы выйдем на открытую воду, ты расскажешь мне, кто и зачем тебя послал, или отправишься на корм рыбам. Я плакать не стану. — Меня никто не посылал. Я приехал по собственному почину. Маккитрик ударил ладонью по красному набалдашнику на рычаге переключения скоростей, и лодка рванула вперед. Нос резко вынырнул из воды, и Босх схватился за леер, чтобы не упасть. — Чушь собачья! — крикнул Маккитрик, перекрывая рев двигателя. — Ты врешь. С самого начала врал и теперь врешь. — Послушайте меня, — закричал в ответ Босх. — Вы сказали, что помните все свои дела до единого. — Да, черт тебя побери, помню! И хотел бы — не забыл. — Послушайте, давайте чуть-чуть поаккуратнее! Маккитрик потянул рычаг обратно. Лодка выровнялась, а рев двигателя стал тише. — В деле Марджори Лоуи вам выпала грязная работенка. Вы это помните? А что мы называем грязной работенкой, не забыли? Вам пришлось сообщить о ее смерти ближайшему родственнику. Ее ребенку. В приюте Макларена. — Это было в материалах дела, Босх. Так что… Он осекся и долго смотрел на Босха. Потом снова раскрыл футляр и прочитал имя в удостоверении. — Я помню это имя, — произнес он, вскинув на Босха глаза. — И бассейн тоже помню. Ты и есть ее ребенок. — Я и есть ее ребенок. Глава 25 Маккитрик заглушил двигатель, и, пока лодка лениво покачивалась на волнах на отмелях Литтл-Сарасота-Бей, Босх принялся рассказывать ему свою историю. Маккитрик не задавал вопросов, просто слушал. В какой-то момент, когда Босх сделал паузу, он открыл принесенную женой сумку-холодильник, вытащил две банки пива и протянул одну Босху. Гладкий жестяной бок обжег ладонь Босха ледяным холодом. Босх не стал вскрывать пиво до тех пор, пока не окончил рассказ. Он выложил Маккитрику все, что знал, даже не имеющие к делу никакого отношения подробности его стычки с Паундзом. Судя по вспышке гнева и странному поведению Маккитрика, он, похоже, ошибался в отношении отставного полицейского. Он летел во Флориду с мыслью, что ему предстоит иметь дело либо с продажным, либо с не слишком сообразительным полицейским, и сам не знал точно, какой из двух вариантов оказался бы для него противнее. Теперь же он считал Маккитрика человеком, которого преследовали призраки прошлого и терзали демоны неверного выбора, сделанного многие годы назад. Босху подумалось, что старому полицейскому еще только предстоит вытряхнуть камешек из ботинка, и лучший способ побудить его сделать это — быть с ним полностью откровенным. — Вот и вся история, — произнес он наконец. — Надеюсь, ваша жена не ограничилась всего двумя банками? Он вскрыл пиво и залпом проглотил практически треть банки. На жаре холодное пиво казалось восхитительно вкусным. — О, вот уж о чем точно можешь не беспокоиться. Пива там еще много, — отозвался Маккитрик. — Хочешь сэндвич? — Пока нет. — Ну да, думаю, тебе сейчас гораздо больше хочется услышать мою историю.