— Вон, я сказал! Толивер поспешно выскочил в коридор, а Брикман, похоже, снова обрел дар речи. — Бо… Босх, с-сукин ты сын, ты… тебе это так с рук не сойдет. Ты у меня за это сядешь… — Никто никуда не сядет, — отрезал Ирвинг. — Никто никуда не сядет. Он умолк, пытаясь отдышаться. Босх заметил, что замначальника управления выглядит точно таким же взбешенным, как и они с Брикманом. — Это происшествие не будет иметь никаких юридических последствий, — выговорил наконец Ирвинг. — Лейтенант, вы провоцировали его и получили по заслугам. Возражений его тон не предполагал. Брикман, все еще тяжело дыша, облокотился на стол и принялся дрожащими пальцами приглаживать волосы, пытаясь сделать вид, что не потерял самообладания, но вид у него был жалкий. Ирвинг обернулся к Босху. На щеках у него ходили желваки. — А вы, Босх, вы! Я просто не знаю, что мне с вами делать. Вечно от вас одна головная боль. Вы же понимали, что он делает. Сами наверняка не раз прибегали к этой тактике. Ну неужели нельзя было не лезть в бутылку? Что вы за человек такой? Босх ничего не сказал. Он сомневался, что Ирвинг ждал от него какого-то ответа. Тут Брикман снова закашлялся, и Ирвинг оглянулся на него: — С вами все в порядке? — Да вроде как. — Сходите через дорогу к медикам, пусть вас осмотрят. — Не надо, все нормально. — Ну ладно, тогда идите к себе, сделайте перерыв. С Босхом будет разговаривать другой человек. — Я хочу продолжить доп… — Допрос окончен, лейтенант. Вы его провалили. — Потом, посмотрев на Босха, добавил: — Вы оба. Глава 33 Ирвинг оставил Босха одного в конференц-зале, и через несколько минут вошла Кармен Инохос. Она села на тот же самый стул, на котором до нее сидел Брикман. В ее взгляде, устремленном на Босха, читались гнев и разочарование. Босх стойко выдержал и то и другое. — Гарри, я просто поверить не могу… Он приложил палец к губам, сделав ей знак молчать. — В чем дело? — Наши сессии по-прежнему конфиденциальны? — Разумеется. — Даже здесь? — Ну да. А что вас смущает? Босх поднялся, подошел к телефону на банкетке и, нажав на кнопку, отключил конференц-колл, после чего вернулся на свое место. — Надеюсь, этот телефон оставили включенным не специально. Я поговорю об этом с заместителем начальника управления. — Вполне возможно, вы сейчас с ним и говорите. Телефон — примитив. У него наверняка весь зал нашпигован «жучками». — Бросьте, Гарри, здесь вам не ЦРУ. — Нет, не ЦРУ. Здесь иногда даже хуже. Я просто пытаюсь до вас донести, что Ирвинг и ОВР все равно могут каким-то образом нас подслушивать. Следите за своими словами. Кармен Инохос выглядела раздраженной. — Доктор, я не параноик. Я просто давно здесь работаю. — Ладно, это не важно. Мне все равно, подслушивают нас или нет. Я просто не могу поверить, что вы так сорвались. Ваше поведение очень меня разочаровало и расстроило. Выходит, все наши с вами встречи были зря? Так, да? Я сижу тут и слушаю, как вы опять делаете все то же самое, что привело вас ко мне. Гарри, это не шутки. Это ваша жизнь. А ведь мне придется принимать решение, от которого вполне может зависеть ваше будущее. Это еще больше все осложняет. Босх некоторое время подождал, пока не убедился, что она все сказала. — Так вы все это время были там с Ирвингом? — Да, он позвонил мне, объяснил ситуацию и попросил подъехать сюда и понаблюдать за вами. Должна сказать, что… — Погодите минуту. Прежде чем мы продолжим, ответьте: вы с ним разговаривали? Вы рассказывали ему о наших сессиях? — Нет, конечно же нет. — Ладно, на всякий случай хочу еще раз напомнить, что я по-прежнему рассчитываю на конфиденциальность наших разговоров в рамках отношений врач — пациент. Договорились? Инохос впервые за все время отвела взгляд в сторону. Лицо ее потемнело от гнева. — Вы понимаете, что только что меня оскорбили? По-вашему, я стала бы рассказывать ему о наших сессиях, даже если бы он приказал мне сделать это? — А он приказал? — Вы что, совсем мне не доверяете? — Так приказал или нет? — Нет, не приказывал. — Рад это слышать. — Вы не только мне не доверяете. Вы не доверяете вообще никому. Босх понял, что зря так разошелся. Впрочем, он видел, что в Инохос говорит скорее обида, чем гнев. — Простите меня, доктор. Вы правы, я не должен был этого говорить. Я просто… не знаю даже, меня просто загнали в угол. Когда такое происходит, иной раз перестаешь понимать, кто на твоей стороне, а кто нет. — Ну да, и вы, разумеется, немедленно бросились в атаку на тех, кто, как вам показалось, находится не на вашей стороне. Это нехороший знак. Я очень, очень расстроена. Он перевел взгляд с Инохос на злополучный фикус в углу. Перед тем как уйти к себе, Ирвинг воткнул его обратно в кадку, в процессе изрядно перепачкавшись в земле. И все равно фикус слегка клонился влево. — Так зачем вас сюда притащили? — спросил он. — Что нужно Ирвингу? — Он хотел, чтобы я сидела у него в кабинете и слушала по громкой связи, как вас будут допрашивать. Сказал, что его интересует моя оценка ваших ответов с точки зрения того, могли вы быть организатором убийства лейтенанта Паундза или нет. Но благодаря тому, что вы набросились на офицера, который вас допрашивал, моя оценка ему не понадобилась. И без нее абсолютно ясно, что вы по-прежнему склонны к насилию в отношении ваших коллег и без колебаний к нему прибегаете. — Это чушь собачья, и вы сами это знаете. Если я задал трепку этой жалкой пародии на полицейского, это еще не значит, что я мог сделать то, в чем меня обвиняют. Это абсолютно разные вещи, и, если вы этого не видите, вы выбрали не ту профессию. — Я не очень в этом уверена. — Вам когда-нибудь приходилось убивать человека, доктор? Ему вдруг вспомнился их ночной разговор с Жасмин. — Нет, конечно. — А мне приходилось. И поверьте, это совершенно не то же самое, что надрать задницу какому-нибудь напыщенному ублюдку в костюмчике, который всю свою жизнь просиживает штаны в кабинете. Совершенно не то же самое. И если вы считаете, что тот, кто способен на одно, автоматически способен и на другое, вам всем предстоит узнать еще очень много нового. Они оба долго молчали, дожидаясь, когда утихнет гнев. — Ладно, — произнес он наконец. — Что со мной теперь будет? — Я не знаю. Ирвинг просто попросил меня посидеть с вами и как-то вас утихомирить. Наверное, он обдумывает, что делать дальше. Кажется, мне не очень-то удалось вас успокоить. — Что он вам сказал, когда просил подъехать? — Он просто позвонил мне, объяснил, что произошло, и сказал, что ему хотелось бы, чтобы я за вами понаблюдала. Знаете, несмотря на все ваши проблемы с субординацией, думаю, он сейчас на вашей стороне. Мне кажется, он на самом деле не верит в то, что вы причастны к гибели этого вашего лейтенанта — во всяком случае, напрямую. Но он понимает, что вы потенциальный подозреваемый, поэтому вас необходимо допросить. Я полагаю, что, если бы вы во время допроса не стали лезть в бутылку, вся эта история для вас очень скоро закончилась бы. Они проверили бы ваше алиби во Флориде и на этом успокоились. Я даже сказала им, что вы предупредили меня, что летите во Флориду. — А я не хочу, чтобы они проверяли мое алиби. Я не хочу ни во что вмешивать этих людей. — Все, уже слишком поздно. Ирвинг в курсе, что вы что-то затеяли.