— Откуда? — Когда он звонил мне с просьбой приехать, он упомянул о деле вашей матери. Сказал, что у вас дома обнаружили папку с материалами. И коробку с вещдоками. — И?.. — И он спросил, известно ли мне, с какой целью вам все это понадобилось. — То есть он попросил вас открыть ему то, о чем мы с вами разговаривали на наших сессиях. — Косвенным образом. — Как по мне, очень даже прямым. А он так и сказал, что это дело моей матери? — Да, так и сказал. — И что вы ему ответили? — Что не вправе ни с кем обсуждать то, о чем говорилось на наших сессиях. Мой ответ его не удовлетворил. — Я не удивлен. Между ними снова повисло молчание. Ее глаза блуждали по комнате. Его взгляд был прикован к ней. — Послушайте, что вам известно о том, как погиб Паундз? — Практически ничего. — Но должен же Ирвинг был хоть что-то вам сказать? Я не верю, что вы не поинтересовались. — Он сказал, что Паундза обнаружили в багажнике его же собственной машины в воскресенье вечером. Видимо, он какое-то время там пролежал. Может, день. Ирвинг сказал, что его… что на его теле были обнаружены следы пыток. Изощренные издевательства, так он это назвал. Он не стал вдаваться в подробности. Это произошло до того, как он умер. Эксперты установили. Он сказал, ему было очень больно. Он хотел знать, считаю ли я вас человеком, который мог это сделать. Босх молчал. Он пытался представить себе картину убийства. Потом на него снова обрушилось осознание собственной вины, и на мгновение ему даже показалось, что его сейчас вырвет. — Ну и, в общем, я сказала, что нет. — Что? — Я сказала ему, что вы не из тех, кто способен на подобные вещи. Босх кивнул, но мысли его снова были далеко. Картина того, что произошло с Паундзом, начинала проясняться, и Босх с ужасом понимал, что это он невольно дал старт всем этим событиям. Хотя перед законом он был абсолютно чист, моральная ответственность целиком и полностью лежала на нем. Да, он презирал Паундза, да, он испытывал перед ним меньше уважения, чем перед иными убийцами, с которыми ему доводилось иметь дело. Но груза вины с него это не снимало. Он провел пальцами по лицу и запустил руку в волосы. Его начала бить дрожь. — Вам нехорошо? — забеспокоилась Инохос. — Все в полном порядке. Босх вытащил сигареты и чиркнул зажигалкой. — Гарри, лучше не надо. Вы не в моем кабинете. — Мне плевать. Где его обнаружили? — Что? — Паундз! Где его обнаружили? — Не знаю. Вы имеете в виду, где была машина? Не знаю. Я не спрашивала. Она внимательно посмотрела на него, и он обнаружил, что рука, в которой он держит сигарету, трясется. — Ладно, Гарри, хватит. Что случилось? Что с вами происходит? Босх долго смотрел на нее, потом кивнул: — Вы в самом деле хотите это знать? Хорошо. Это я. Это я его убил. На ее лице немедленно отразился такой ужас, как будто она своими глазами видела убийство — с такого близкого расстояния, что ее забрызгало кровью. А потом ужас сменился отвращением. Она даже отодвинулась на стуле, как будто ей невыносимо было находиться к нему так близко. — Вы… вы хотите сказать, что вся эта история про Флориду… — Нет. Ну, то есть я не в том смысле, что я убил его собственными руками. Но то, что я сделал, то, чем я занимался… Это из-за меня его убили. Это все из-за меня. — Почему вы так считаете? Вы не можете знать этого наверняка. — Я знаю. Поверьте мне, я знаю. Он перевел взгляд с нее на картину на стене над банкеткой. Это был какой-то безликий морской пейзаж. Босх снова посмотрел на Инохос. — Забавно, — начал было он, но так и не договорил, лишь покачал головой. — Что забавно? Он протянул руку к кадке и затушил сигарету о землю. — Что забавно, Гарри? — Забавно, что именно так называемые цивилизованные люди — люди, которые прикрываются культурой, искусством, политикой… и даже законом, — что это именно за ними надо следить внимательнее всего. Потому что они отлично маскируются. И тем не менее страшнее людей на земле нет. И опаснее тоже. Глава 34 Босху казалось, что этот день никогда не кончится, что он никогда не выйдет из конференц-зала. После того как Инохос ушла, настал черед Ирвинга. Он бесшумно вошел, уселся на место Брикмана и молча положил руки на стол. Вид у него был недовольный. Босх предположил, что он, наверное, учуял запах табачного дыма. Начальственный гнев его не пугал, а вот молчание нервировало. — Что там с Брикманом? — Он ушел. Ты же сам слышал, я сказал ему, что он провалил дело. И ты тоже. — Это почему? — Ты мог бы поговорить с ним по-человечески. Позволить ему проверить твое алиби и поставить на этом точку. Но тебе надо было непременно нажить себе очередного врага. Иначе ты не был бы Гарри Босхом. — Вот в чем мы с вами различаемся, шеф. Вам стоит время от времени спускаться со своих начальственных высот на землю к нам, грешным. Чтобы не отрываться от реальности. Врага в лице Брикмана я нажил себе не сегодня. Он был моим врагом еще до того, как я впервые его увидел. Как и весь их поганый отдел. И знаете, мне страшно надоело, что все подряд пытаются анализировать мое поведение и лезть мне в душу. Это уже даже не смешно. — Ну, кто-то же должен этим заниматься, раз уж ты сам этого не делаешь. — Вы ни черта обо мне не знаете. Ирвинг отмахнулся от его неубедительных попыток оправдаться, как от табачного дыма. — Ну и что теперь? — продолжал Босх. — Зачем вы сюда пришли? Тоже будете пытаться развалить мое алиби? У Брикмана ничего не вышло, так теперь вы вместо него? — У меня нет нужды разваливать твое алиби. Его проверили, и оно выглядит вполне надежным. Я уже отдал Брикману и его людям распоряжение заняться отработкой других версий. — Что значит «его проверили»? — Ну совсем-то уж за дураков нас держать не стоит. Все имена были у тебя в блокноте. Он сунул руку в карман пиджака и, вытащив знакомый блокнот, бросил его на стол перед Босхом. — Та женщина, с которой ты познакомился во Флориде, она рассказала мне достаточно, чтобы я тебе поверил. Да, кстати, думаю, тебе стоит ей позвонить. Боюсь, мой звонок оставил ее в недоумении. Я очень уж расплывчато выражался, когда объяснял ей причину моего интереса. — Большое вам спасибо. Значит, я могу идти? — Босх поднялся. — Теоретически — да. — А практически? — Присядьте на минутку, детектив. Босх вскинул руки над головой. Он и так потерял уже весь день. Он решил, что от него не убудет, если он потеряет еще немного времени и выслушает все до конца. — Я себе уже и так всю задницу отсидел, — буркнул он недовольно, плюхаясь на стул. — Я знал Джейка Маккитрика, — сказал Ирвинг. — И очень хорошо знал. Много лет назад мы с ним вместе работали в Голливуде. Впрочем, это тебе и без меня известно. И хотя поговорить с давним коллегой всегда приятно, не могу сказать, что разговор с моим старым другом Джейком меня порадовал.