— Джаз, не надо… — Что не надо? Послушай, мне даже полицейские тогда не поверили. Чего я должна была ждать от тебя? Он понял, что она плачет, хотя она пыталась скрыть это от него. Но эти слезы явственно слышались в ее голосе, полном боли и одиночества. — Ты такие слова мне говорил, — всхлипнула она. — Я думала… — Джаз. Мы провели вместе выходные. Ты придаешь этому слишком большое… — Не смей! Не смей говорить мне, что для тебя это ничего не значило! — Ты права. Прости… Послушай, сейчас неподходящий момент. У меня в жизни слишком много всего творится. Я перезвоню тебе. Она ничего не ответила. — Хорошо? — Хорошо, Гарри. Звони. — Ладно, Джаз, пока. Босх повесил трубку и еще некоторое время лежал с закрытыми глазами. Он чувствовал опустошение и горечь разбившихся надежд и не знал, доведется ли ему когда-нибудь еще с ней разговаривать. Думая о ней, он неожиданно осознал, как они похожи друг на друга. И пугало его вовсе не преступление, которое она когда-то совершила, а то, что если он все-таки ей позвонит, то окажется накрепко связан с кем-то, чье прошлое намного запутаннее, чем его собственное. Он открыл глаза и попытался отогнать от себя эти мысли. Но они упорно возвращались к ней. Он поражался тому, что их свела совершенная случайность. Объявление в газете! С таким же успехом в нем могло быть написано: «Одинокая женщина-убийца, белая, ищет родственную душу». Он расхохотался, но это было совсем не смешно. Со скуки Босх включил телевизор. Шло какое-то ток-шоу. Ведущая задавала вопросы женщинам, которые увели мужчин у своих лучших подруг. Подруги также присутствовали в студии, и каждый вопрос выливался в яростную словесную перепалку. Босх отключил звук и минут десять в полной тишине наблюдал за искаженными гневом лицами женщин. Потом ему это надоело, он выключил телевизор и позвонил на сестринский пост узнать, как поживают его кукурузные хлопья. Медсестре, с которой он разговаривал, о его просьбе было ничего не известно. Тогда он снова набрал номер Мередит Роман, но там снова включился автоответчик, и он просто повесил трубку. Босх успел уже достаточно проголодаться и размышлял, не позвонить ли ему на пост еще раз с просьбой вернуть обратно отвергнутое мясо с картошкой, когда давешняя медсестра наконец вернулась с другим подносом. На нем оказались банан, небольшой стакан с апельсиновым соком, пластиковая плошка с маленькой коробочкой кукурузных хлопьев и пол-литровая коробка молока. Босх поблагодарил сестру и принялся поглощать хлопья прямо из коробки. Все остальное его не привлекало. Потом он взял телефон и, набрав общий номер Паркер-центра, попросил соединить его с кабинетом замначальника управления Ирвинга. Секретарша, которая в конце концов взяла трубку, сообщила ему, что шеф на совещании у начальства и разговаривать сейчас не может. Босх продиктовал ей свой телефон и повесил трубку. После этого он набрал редакционный номер Киши Рассел. — Это Босх. — Босх, где ты пропадал? Ты что, отключил телефон? Босх взял с пола портфель и, вытащив мобильный телефон, проверил заряд. — Прости, он разрядился. — Замечательно. И чем мне это поможет? Два главных фигуранта статьи, которую я нашла для тебя в архиве, вчера ночью погибли, а ты мне даже не звонишь. Вот и помогай тебе после этого! — Как это не звоню? А сейчас я, по-твоему, что делаю? — Ну, раз уж все-таки позвонил, что скажешь? — А что тебе уже известно? Что об этом говорят? — Да ни хрена не говорят. Я ждала твоего звонка. — Так что именно они все-таки говорят? — Говорю же, ничего. «Оба инцидента расследуются, пока ничего определенного сказать невозможно». Пытаются подать это как случайное совпадение. — А третий? Они нашли Вона? — Какого Вона? Босх не понимал, что происходит, почему дело пытаются замять. Конечно, надо было подождать, что скажет Ирвинг, но Босх почувствовал, что его охватывает возмущение. — Босх? Ты меня слушаешь? Кто этот третий? — А про меня что-нибудь говорят? — Про тебя? Нет, ни слова. — Третьего зовут Джонатан Вон. Он тоже там был. В доме Миттела. — А ты откуда знаешь? — Потому что и я там был. — Ты там был?! Босх прикрыл глаза. У него не было никакого объяснения завесе молчания, которой в управлении зачем-то окутали это дело. Он решительно не мог этого понять. — Гарри, уговор есть уговор. Рассказывай. Босх обратил внимание, что она впервые за все время назвала его по имени, а не по фамилии. И тем не менее продолжил молчать, пытаясь сообразить, что происходит, и прикидывая, какие последствия может иметь его откровенность. — Босх? Это было уже больше похоже на ее обычную манеру разговаривать. — Ладно. Ручка под рукой есть? Я подкину тебе кое-что для затравки. За остальным будь добра к Ирвингу. — Я пыталась до него дозвониться. Он даже трубку не берет. — Возьмет, когда узнает, что ты в курсе этой истории. У него не будет другого выхода. К тому времени, когда он закончил излагать ей свою версию событий, силы покинули его и у него снова разболелась голова. Больше всего ему сейчас хотелось лечь и уснуть, если получится. И ни о чем не думать. — Босх, это совершенно невероятная история, — только и сказала Киша, когда он закончил. — Мне очень жаль, что все так случилось с твоей матерью. — Спасибо. — А Паундз? — А что Паундз? — Он имеет какое-то отношение к этой истории? Ирвинг курировал расследование его убийства, а теперь и эти два тоже. — Об этом тебе лучше спросить у самого Ирвинга. — Если мне удастся до него дозвониться. — Когда будешь звонить, попроси секретаршу передать Ирвингу, что ты звонишь по поручению Марджори Лоуи. Он тебе перезвонит, я это гарантирую. — Ладно, Босх, и последнее. Мы с тобой не обговорили этот вопрос с самого начала, хотя надо было. Я могу сослаться на тебя в статье? Босх ненадолго задумался. — Да, можешь. Хотя не знаю, стоит ли мое имя теперь хоть что-нибудь. — Спасибо. Ладно, увидимся. Ты настоящий друг. — Да, я настоящий друг. Босх повесил трубку и закрыл глаза. Он уже начал задремывать, но тут снова запищал телефон. Звонил Ирвинг, и он был зол. — Что ты наделал? — Вы о чем? — Я только что получил сообщение от какой-то журналистки. Она просила передать, что звонит от имени Марджори Лоуи. Ты что, разговаривал обо всем этом с репортерами? — Только с одной. — Что ты ей рассказал? — Достаточно, чтобы вам не удалось спустить это дело на тормозах. — Босх… Он не договорил. В трубке повисло долгое молчание. Босх заговорил первым: