Босх лишь покачал головой и устремил взгляд за окно. — Что такое? — Да просто меня это бесит, вот и все. Судя по материалам дела, тогда никто толком не проверил круг ее общения — ни соседей, никого. Теперь, конечно, уже невозможно все это сделать. У меня от этого просто руки опускаются. Он подумал о Мередит Роман. Можно, конечно, было съездить к ней и попробовать расспросить ее о знакомых и клиентах его матери, но он не был уверен, что вправе напоминать ей о том периоде ее жизни. — Не забывайте, — заметила Инохос, — в шестьдесят первом году, возможно, казалось, что это дело раскрыть попросту невозможно. Они могли даже не знать, с какой стороны к нему подступиться. В те времена подобные вещи происходили далеко не так часто, как сейчас. — Сейчас раскрыть такие дела тоже практически невозможно. Они немного помолчали. Босх обдумывал вероятность того, что его мать стала случайной жертвой какого-нибудь маньяка, серийного убийцы, который давным-давно сгинул в пучине времен. Если это в самом деле было так, его частное расследование можно было считать оконченным. Оно уперлось в тупик. — А еще какие-нибудь мысли по поводу фотографий у вас есть? — Это, в общем-то, и все… Нет, погодите. Есть еще один момент. Впрочем, возможно, вы и без меня обратили на него внимание. Она взяла конверт и, открыв его, начала доставать одну из фотографий. — Я не хочу на это смотреть, — поспешно произнес Босх. — Вашей матери на снимке нет. Только ее одежда, разложенная на столе. На одежду вы посмотреть сможете? Инохос остановилась, выжидательно глядя на Босха. Тот махнул ей рукой, чтобы продолжала. — Я уже видел ее одежду. — Тогда, возможно, вам уже приходила в голову эта мысль. Инохос положила перед ним фотографию, и он наклонился вперед, чтобы лучше ее разглядеть. Цветной снимок пожелтел от старости, несмотря на то что все это время лежал в конверте. Те же самые вещи, которые находились в коробке с вещдоками, были разложены на столе таким образом, что образовывали контуры тела — так их могла бы разложить на кровати женщина, собираясь перед выходом. Ремень с пряжкой в форме ракушки тоже там присутствовал, хотя находился между блузкой и черной юбкой, а не на воображаемой шее. — В общем, — произнесла Инохос, — мне показалось, что ремень выпадает из общей картины. — Вы имеете в виду орудие убийства? — уточнил Босх. — Да. Смотрите, он с крупной серебряной пряжкой и украшен по всей длине маленькими серебряными ракушками. Вещь довольно броская. — Ну да. — А пуговицы на блузке золотые. Кроме того, на снимках с места преступления видно, что на вашей матери были золотые серьги в форме капелек и золотая же цепочка на шее. Плюс браслет. — Ну да, я в курсе. Все это было в коробке с вещдоками. Босх не мог понять, к чему она клонит. — Гарри, это не универсальное правило, поэтому я не очень уверена, стоит ли об этом говорить. Но обыкновенно люди — женщины — не смешивают в одном комплекте золото с серебром. И на мой взгляд, ваша мать очень тщательно подбирала наряд для этого вечера. Украшения, которые она надела, сочетаются с пуговицами на блузке. И вообще, весь наряд выглядит очень продуманным. У нее определенно был хороший вкус. Мне кажется, она не надела бы этот пояс в комплекте со всеми остальными вещами. Во-первых, он серебряный, во-вторых, слишком броский. Босх ничего не сказал. У него наклевывалась какая-то мысль, но он пока что не мог ухватить ее. — И последний момент. Эта юбка застегивается на пуговицы на бедре. Такие до сих пор носят, и у меня даже есть подобная. Так вот, эта модель удобна тем, что из-за широкого пояса ее можно носить как с ремнем, так и без. И шлевок для ремня на ней нет. Босх взглянул на снимок: — Точно, нет. — Вот именно. — То есть вы хотите сказать, что… — Что это мог быть не ее ремень. Он мог принадлежать… — Но он принадлежал ей. Я его помню. Ремень с пряжкой в виде ракушки. Это был мой подарок ей на день рождения. Я тогда подтвердил полицейским, что это ее ремень. Когда Маккитрик приезжал ко мне в интернат, чтобы рассказать мне о ее смерти. — Ну что ж… Значит, все, что я собиралась сказать, не имеет никакого смысла. Возможно, когда она вошла в квартиру, убийца уже поджидал ее там с ремнем в руках. — Нет, ее убили не в квартире. Место преступления так и не было установлено. Послушайте, бог с ним, с ремнем. Что вы собирались сказать? — Ну, у меня была теория, что, возможно, этот ремень принадлежал какой-нибудь другой женщине, которая могла стать для убийцы побуждающим фактором. В психологии это называется переносом агрессии. Теперь, в свете открывшихся новых обстоятельств, обсуждать это не имеет смысла, но у меня есть примеры этой теории. Допустим, мужчина берет чулки своей бывшей подружки и душит ими другую женщину. В его сознании он душит свою бывшую. Что-то в таком духе. Я хотела выдвинуть версию, что в случае с ремнем это могло быть именно так. Но Босх уже не слушал Инохос. Его взгляд был устремлен за окно, но он ничего не видел. Головоломка сошлась. Серебро и золото, ремень с двумя разношенными дырочками, две подруги, считавшие себя практически сестрами. Одна за двух и две за одну. Потом одна решила уйти. Нашла себе принца на белом коне. Второй уходить было некуда. — Гарри, вам нехорошо? — Кажется, у вас получилось. — Он повернулся к Инохос. — Что получилось? Ни слова не говоря, он взял с пола портфель и вытащил фотографию, сделанную на балу по случаю Дня святого Патрика больше трех десятилетий назад. Рассчитывать на это было глупо, но он не мог не проверить. На этот раз он смотрел не на свою мать. Он смотрел на Мередит Роман за спиной у сидевшего за столом Джонни Фокса. И только сейчас увидел, что на ней тот самый ремень с серебряной пряжкой в виде ракушки. Она одолжила его у подруги. И тут до него дошло. Мередит тогда помогла ему выбрать этот ремень в подарок матери. Это она посоветовала ему взять именно его, но не потому, что он был во вкусе его матери, а потому, что он понравился ей самой и она рассчитывала, что сможет время от времени его одалживать. Ведь две подруги делились друг с другом всем, что у них было. Босх сунул фотографию обратно в портфель, закрыл его и поднялся. — Мне надо идти. Глава 48 Чтобы попасть в здание Паркер-центра, Босху пришлось прибегнуть к тому же приему, что и в прошлый раз. Выходя из лифта на пятом этаже, он практически врезался в Хирша, который собирался ехать вниз. Босх ухватил молодого эксперта за локоть и держал в вестибюле до тех пор, пока лифт не уехал. — Вы домой? — Во всяком случае, собирался. — Мне нужна еще одна услуга. Я угощу вас обедом, ужином, чем скажете, если вы сделаете это для меня. Это важно и не займет много времени. Хирш мрачно посмотрел на него. Судя по всему, он уже не раз пожалел, что вообще связался с Босхом. — Как это говорится, Хирш? Коготок увяз, всей птичке пропасть? Что скажете? — Никогда в жизни такой поговорки не слышал. — Ну а я слышал. — Мы с моей девушкой договорились поужинать сегодня в ресторане, и я… — Очень за вас рад. Это не займет у вас много времени. А потом сможете ужинать сколько вашей душе угодно. — Ладно. Что вам нужно? — Хирш, вы мой герой, вы знаете это? Босх очень сомневался, что у Хирша вообще есть девушка. Они вернулись в лабораторию. Времени было почти пять, так что все уже разошлись. Босх поставил портфель на пустой стол, открыл его и нашел рождественскую открытку, которую ему когда-то прислала Мередит Роман, она же Кэтрин Регистер. Осторожно держа за уголок, он вытащил ее и показал Хиршу. — Ее мне прислали по почте пять лет назад. Как думаете, получится снять с нее отпечатки? Я имею в виду, отпечатки отправителя. Мои-то, разумеется, тоже должны там быть. Хирш свел брови на переносице и внимательно изучил открытку. Потом глубоко задумался, выпятив нижнюю губу. — Ну, попробовать-то точно можно. Отпечатки на бумаге обычно хорошо сохраняются. Кожное сало долго остается стабильным и иногда оставляет след на бумаге, даже когда уже испаряется с поверхности. Открытка лежала в конверте? — Да, пять лет, до прошлой недели. — Это хорошо. Хирш аккуратно взял открытку из рук Босха и, подойдя к рабочему столу, раскрыл ее и прикрепил к приборному столику. — Начну с разворота. Там шансов больше. Вы-то вряд ли внутри сильно наследили, а вот человек, который подписывает открытку, всегда придерживает ее пальцами. Ничего, если я ее немного попорчу? — Делайте все, что необходимо.