— Я и не знал, что разговариваю с леди. Сначала кошкой обозвал, теперь… — Мне показалось, вы воображаете себя искательницей приключений, — добавляет он. — Это куда увлекательнее, чем быть леди. — И много у вас знакомых леди? — Если вы имеете в виду светских львиц, то ни одной. — И я им сейчас не компания, — замечаю я. — Меня некоторым образом исключили из высшего общества. — Вы слишком потрясли его устои? — В каком-то смысле. Существуют правила, которые не следует обходить или нарушать. — Тогда им же хуже. Готов поспорить, что вы вносили большое оживление в их скучную компанию. Он бросает взгляд в окно и поворачивает на другую дорогу — шум океана усиливается. — Долго еще? — спрашиваю я. Кругом кромешная тьма, судя по всему, в покосившихся домишках электричество отсутствует. — Трудно сказать, — говорит Сэм. — На заправочной станции мне сказали ехать прямо. Если моя репутация еще не окончательно погублена, то поездка с незнакомцем поздним вечером, вероятно, довершит дело. И в то же время мне наплевать. Здесь нет осуждающих взглядов или перешептываний за спиной о том, как же низко пала моя семья, или разговоров о поруганной чести. Только свобода. Если Фрэнк последовал за мной, ему не так-то просто будет меня отыскать. Я глубоко вдыхаю океанский воздух. — Приехали, — говорит Сэм, въезжая на стоянку. В темноте не понять, оправдывает ли гостиница «Восход» свое название и гарантирует ли потрясающий вид на океан, но она довольно чистая внутри и не слишком дорогая для моего тощего кошелька. Деньги, которые я сэкономила на железнодорожном билете, отправившись с Сэмом, мне очень пригодятся. Я так давно прозябаю в нищете — на протяжении шести лет после Великого краха, когда все пошло наперекосяк, — что совсем забыла, каково это — не переживать из-за подобных пустяков и, не моргнув глазом, останавливаться в самых шикарных отелях. Удивительно, насколько стремительно все может измениться. Жизнь движется по одной траектории, и вдруг практически без предупреждения ты оказываешься на совершенно другой, абсолютно неготовая к грядущим переменам. Припарковав автомобиль, Сэм направляется в гостиницу, а я иду следом и тащу саквояж. — Позвольте вам помочь, — предлагает он. — Я сама. Что-что, а саквояж донести я могу. Его губы кривятся в насмешливой улыбке, но он решает не препираться. Нас встречает мужчина, который представляется как Мэтью, и выдает нам два номера по соседству, а кроме того, предлагает принести из кухни легкий ужин. Кусок пирога и чашка кофе в закусочной «У Руби» вряд ли можно назвать едой, но я говорю, что не голодна, ссылаясь на страшную усталость. Деньги надо экономить, а к томительной пустоте в желудке я уже привыкла. Тело слушается с трудом, когда я поднимаюсь по лестнице в номер, — часы, проведенные в поезде, потом на пароме, потом в машине, берут свое. В коридоре мы прощаемся, я отправляюсь к себе и закрываю дверь. Комната маленькая и скудно меблированная, но довольно чистая, а перегородки точно бумажные — из номера Сэма слышен каждый звук, и я представляю себе, как он так же открывает саквояж, достает пижаму и стягивает пыльную дорожную одежду. Покончив с делами, я падаю на прохладные хрустящие простыни — жужжание вентилятора под потолком смешивается с шумом волн за окнами гостиницы. Мы договорились встретиться завтра утром и вместе отправиться в военный лагерь. На все мои заверения, что отлично справлюсь одна, Сэм упрямо повторял, что охотно составит мне компанию. Невольно придет в голову, что парень на тебя запал, хотя в его случае это скорее чувство долга, и хотя в теории мне нравится сохранять независимость, жизненные принципы в такой момент — непозволительная роскошь. Из-за перегородки доносится шорох, потом скрип и глухой стук. Я проваливаюсь в сон. Глава 8 Хелен Ктому времени, когда смена заканчивается, вместо местных жителей, спешащих по делам в дневные часы, на улицы в поисках веселого времяпрепровождения выходят туристы и хулиганы. Когда я закрываю за собой служебную дверь, все тело болит и ноги отказываются идти домой. Карман фартука набит щедрыми чаевыми — почти весь день шел народ, в связи с праздничным днем посетителей было больше, чем обычно. Небо затянуто тучами, луны не видно, в воздухе пахнет дождем. На земле валяется выпуск «Городской газеты Ки-Уэст», на передней полосе которой помещен абзац о штормовом предупреждении. Сегодня в кафе только и разговоров было, что об урагане: предсказания, а скорее гадания на эту тему — своего рода спорт в здешних местах. Лучше всех обычно знают рыбаки. Когда живешь и умираешь рядом с водой, учишься читать ее знаки. Если Том считает, что шторм пройдет мимо, я склонна ему верить. В кустах слышится шорох, и я невольно цепенею при мысли, что за животное нацелилось преградить мне дорогу. Тут на острове кого только не водится: аллигаторы, олени, змеи и крысы — и хотя я всегда готова посторониться, но делать это под покровом ночи мне не хочется. Однако на моем пути возникает не животное. Это мужчина. Снова шорох. Двое мужчин. Я сразу узнаю их — они дольше других сидели сегодня за кофе с пирогом и оставили в пепельнице гору окурков. — Добрый вечер, — обращается ко мне тот, что ближе, — шляпа надвинута на глаза, походка с ленцой, которая возникает в состоянии подпития, когда тело расслабляется. — Добрый, — автоматически говорю я, переводя взгляд с одного на другого. — Да ты не переживай, — говорит первый. — Нам нужны деньги, что у тебя в кармане, только и всего, — он скользит взглядом по моему животу и снова смотрит мне в лицо. — Ничего плохого тебе и твоему ребенку мы не сделаем. Так что не дергайся. Я открываю рот, чтобы закричать о помощи, но голос пропал — паника и страх сдавили мне горло, ноги приросли к земле, тело оцепенело. От него так воняет джином, что меня вот-вот вывернет. Он насквозь пропитался алкоголем, точно купался в нем, и этот вязкий, сладковатый, потный запах напоминает мне о Томе, когда тот уходит в очередной запой. Я стараюсь пошевелиться, побежать, заорать, но не могу двинуться с места. — Ты что, оглохла? Гони монеты, живо! В его голосе звучит нетерпение — я сразу узнаю это «живо!», эта угроза мне слишком хорошо знакома. Нам нужны деньги, страшно подумать, как рассердится Том, если я вернусь домой с пустыми руками, но… Разве у меня есть выбор? Я лезу в карман, захватываю пригоршню монет и дрожащей рукой подаю их мужчине. Он мигом оказывается рядом, хватает меня своей лапищей и выкручивает мелочь из моей горсти. Я содрогаюсь от его прикосновения. Грудь сжимает тисками. — Это все? — вопрошает он. Больше ничего нет. Мое обручальное кольцо ничего не стоит, но я принимаюсь крутить его, пытаясь стянуть с распухших костяшек. Мужчина делает шаг назад. — А ну отвали, — слышится голос в ночи. Я поворачиваюсь и вижу недавнего клиента, Джона, который направляется в нашу сторону. — Да мы бы ее не тронули, — блеет в ответ грабитель. — Нам проблемы не нужны. — Тогда отвалите, — говорит Джон. — Верните ей деньги и валите отсюда. Грабитель качается с носка на пятку и теребит карман своих поношенных штанов. — Дважды повторять не стану, — грозно произносит Джон.