Сколько часов у нас осталось? И вдруг воцаряется тишина. Энтони выпускает меня, и я иду за ним в спальню. Он вглядывается в одно из окон, которое осталось незаколоченным. На чернильном небе проступают звезды, ветер утих, кругом тишина и спокойствие. — Неужели все? — спрашивает Энтони, и я снова поражаюсь тому, что мы поменялись местами, и теперь он ищет поддержки у меня. — Нет. — В памяти оживают детские годы на Кубе. — Будет еще хуже. Во время шторма такое порой случается. Вдруг все успокаивается, а затем начинается снова, иногда сильнее прежнего. Энтони смачно ругается. — Возвращайся в ванную. Я спущусь вниз, поищу еду, пока затишье. Неизвестно, сколько мы тут проторчим, надо подготовиться к худшему, — он кривится. — Такого поворота мы никак не ожидали. — Это не твоя вина. Такого никто не ожидал. — Я давал клятву оберегать тебя, — он протягивает мне керосиновую лампу, а другую берет себе. — Я недолго. Я хватаю его за руку. — Ты точно хочешь идти туда? Вода уже поднялась. Кто знает, что там сейчас происходит? Не стоит рисковать жизнью ради еды. — А вдруг мы застрянем здесь на несколько дней в ожидании спасения? Я не хочу, чтобы стихия все смыла и разметала, когда шторм ударит снова. Конечно, Энтони прав, только мне страшно, что он спустится вниз и не вернется. — Тогда я пойду с тобой. Я хорошо плаваю. Можно сказать, я выросла в океане… — Мирта, нет. Ты должна остаться тут. — Вдвоем мы сможем больше принести. — И больше риска, что с нами обоими что-то случится. Прошу тебя. Я быстро. Обещаю, — он прижимается к моим губам, и этот поцелуй очень напоминает прощальный. Слезы застилают мне глаза, но я его отпускаю. В ночной тишине я прислушиваюсь к звукам — может, снова поднялся ветер и волны бьются о стены дома или Энтони крикнет мне, если внизу слишком много воды. Ожидание кажется бесконечным. Наконец тишину нарушает звук шагов по деревянному полу. Я подскакиваю с пола ванной, хватаю лампу и бросаюсь навстречу Энтони. — Как там внизу, очень плохо? Удалось найти продукты? Я вся извелась, — я поворачиваю ручку и захожу в темную комнату. — Энтони? Крепко сжимая в руке лампу, я повожу ею из стороны в сторону. Ее свет падает на мужчину. На нем потрепанный комбинезон и поношенная рубашка. Я сразу узнаю его. Вчера он попался мне возле дома — он курил сигарету, когда все забивали окна, и я приняла его за работника. В руке он держит нож — металл поблескивает в свете лампы. Его взгляд безумен. — Только пикни, перережу твою хорошенькую шейку. Во рту пересыхает, от ужаса я не могу выдавить из себя ни звука. Может, он надеется укрыться здесь от шторма? Или явился сюда с совершенно иными целями? — Давай сюда кольцо. Он направляется ко мне тяжелыми шагами и, подойдя вплотную, останавливается, зависая надо мной. Издали он казался внушительным, а сейчас, совсем близко, с ножом в руке, выглядит устрашающе. — Ч-что? — Кольцо. Давай сюда кольцо. Которое носишь, я видел. Я бросаю взгляд на огромный бриллиант, который Энтони надел мне на палец в Гаване. Несмотря на связанный с ним дискомфорт, теперь, когда я снимаю его с руки, мне становится невыразимо жалко. Мужчина хватает кольцо, едва не задевая меня ножом. Где Энтони? Шум внизу, очевидно, был из-за шторма. Или у этого типа есть сообщник. А вдруг Энтони ранен? Или погиб? Слышится громкий удар в окно, а следом за ним — звон разбитого стекла. Ветер снова разгоняется, завывает, оглушая меня пронзительным свистом, — ураган возвращается. — Давай сюда остальные цацки, — приказывает мужчина. — И деньги тоже. Где Энтони? — Цацки давай, — повторяет он, размахивая передо мной ножом. Не говоря ни слова, я иду к туалетному столику, где стоит прелестная деревянная шкатулка, которая так понравилась мне при первом осмотре комнаты. Я поднимаю крышку, сгребаю подарки Энтони и с горечью гляжу на украшения, привезенные с Кубы, — на ожерелье, принадлежавшее поколениям женщин нашей семьи, которое отец вручил мне в день свадьбы. Это смешно, но когда я протягиваю этому типу украшения, которые он распихивает по карманам, ощущение такое, точно я отдаю кусочек своей семьи. Мне хочется позвать на помощь, но он делает выпад в мою сторону, почти задевая острием ножа. Я охаю. — Заткнись, — приказывает мужчина. И тут в комнату входит Энтони. Он замирает, переводя взгляд с меня на мужчину, который приставил нож к моей шее, после чего роняет на пол еду, принесенную снизу. Это уже не мой муж — я впервые вижу этого человека. У него на лице появляется маска, и теплота, с которой он обычно смотрит на меня, уступает место холодному, расчетливому взгляду. Он выглядит свирепо, и сейчас это вселяет в меня уверенность. — Убери от нее руки. Ты же не за ней пришел, а за деньгами. Я дам тебе столько, сколько хочешь. Энтони делает шаг — мужчина дергается и выбрасывает руку вперед, когда он подходит близко, так что еще чуть-чуть, и удар пришелся бы в живот. — Не ты, — рычит грабитель, — пусть она. — Деньги в ночном столике, — говорит мне Энтони на удивление спокойным голосом. — Достань и отдай ему. Ты поняла? Я киваю. — Опусти лампу, — приказывает грабитель, и я ставлю ее на пол. Мужчины стоят друг напротив друга, а я подхожу к ночному столику, открываю ящик и начинаю копаться в нем — пальцы нащупывают стопку хрустящих банкнот. И ощущают холод металла. — Она нашла деньги, — произносит у меня за спиной Энтони, и его спокойный голос лишь усиливает охватившую меня панику. — На безбедную жизнь тебе точно хватит. Мужчина молчит. — Что-то еще? — спрашивает Энтони. — В доме я тебя не видел. — Его тут и не было, — говорю я. — Он околачивался поблизости. Ну почему я не рассказала об этом раньше. Мне следовало предупредить Энтони, спросить, почему этот тип ошивается возле дома, но никогда не работает. — Я тут не только ради денег, — говорит грабитель. — Я так и предполагал. Кто тебя послал? Карло? Майкл? Фрэнк? Сколько же у него врагов? Сколько у нас врагов? — Мистер Морган шлет привет, — говорит мужчина.