Он сосредоточенно щелкал мышкой еще несколько секунд и наконец оторвал взгляд от экрана. – Вот они. Дана зашла за спину Габриэля и положила руку ему на плечо. На мгновение Габриэль прижал щеку к ее руке и тут же выпрямился. Щелкнул мышкой. На экране появилось фойе кинотеатра, снятое сверху черно-белой камерой. Открылась дверь зала, и из нее выехала инвалидная коляска. Сидевший в ней человек активно размахивал руками и что-то говорил. – А звука нет? – поинтересовалась Дана. – Нет, – Габриэль покачал головой и опять коснулся щекой ее руки. – Эти камеры не пишут звук. Вез инвалидную коляску человек в спортивном костюме. Его лицо, как и лицо инвалида, было прикрыто козырьком бейсболки. Не поднимая головы, молодой человек покатил коляску к выходу. Коляска катилась неровно, одно из ее колес явно имело дефект, и коляска ощутимо кренилась в сторону. Молодой человек докатил коляску до двери и толкнул ее. Но дверь не поддалась. Молодой человек закрутил головой, а инвалид замахал руками еще активнее. В кадр вошла молодая женщина. «Вторая билетерша, о которой говорила Клара», – сообразила Дана. Женщина вставила ключ в замочную скважину и распахнула дверь. Молодой человек вывез коляску за дверь и исчез из поля зрения камеры. Щелчком мышки Габриэль остановил изображение. – Ну и что? – он повернулся к Дане, и их губы почти встретились. Она вздрогнула и поспешно вернулась за стол. – Тебе не показалось, что эти два человека старательно прятали лица от камер? – спросила она. Габриэль покачал головой. – Не показалось. Просто они оба в бейсболках и лиц, разумеется, не видно за большими козырьками. – Ни один, ни другой ни разу не подняли головы. Весь путь от двери зала до двери фойе они проделали, опустив лица в пол. – А ты часто поднимаешь голову вверх? – усмехнулся Габриэль. – А я? Мы сидим в кабинете и беседуем уже почти полчаса. За все время беседы ни ты, ни я ни разу не подняли голову к потолку. Будь на нас бейсболки с большим козырьком, нас могли бы обвинить, что мы прячем лица от камер. – Ты прав. – Дана закусила губу. – Но мне показалось, что в действиях и движениях этого парня есть что-то неестественное. Да и инвалид был как-то очень возбужден. Он слишком активно размахивал руками и крутил головой. – Тебе не угодишь, дорогая, – улыбнулся Габриэль. – Парень шел, опустив голову к земле. Он прячет лицо от камеры. Инвалид, напротив, размахивает руками и крутит головой. Он слишком возбужден. По-моему, ты подтасовываешь факты под свое видение ситуации. Дана подняла на бывшего супруга благодарный взгляд. Из них двоих именно Габриэль всегда олицетворял благоразумие и здравый смысл. – Может быть, ты прав, – согласилась Дана. – Конечно, я несправедлива. Возможно, ни инвалид, ни его сопровождающий не имеют отношения к этому убийству, но… Дана замолчала, потому что ей в голову пришла неожиданная мысль. – Что? – спросил Габриэль, привыкший к переменам настроения бывшей супруги. – Что пришло тебе в голову? – Габи. – Дана старалась говорить спокойно и рассудительно. – Когда молодой человек вез коляску от зала к выходу, камера снимала его со спины. То есть камера установлена над входом в зал. Так? – Так, – кивнул Габриэль, не очень понимая, к чему клонит Дана. – Значит, когда молодой человек вошел в кинотеатр и вез коляску к залу, камера должна была снимать его в лицо, – торжествующим тоном закончила Дана. – Можешь найти мне эти кадры? – Конечно, – Габриэль вновь взялся за мышку. – У меня же запись целого дня. Поиск занял всего несколько минут. Все это время Дана сидела молча, не сводя глаз с бывшего мужа. «Хорошо, что у меня есть Габриэль, – вдруг подумала она, – что бы я делала, если бы не он? Где бы искала улики? Куда бы пошла? К кому бросилась? Все-таки он хороший. Мог ведь мне отказать, а нет. Сам сидит, ищет». – Есть, – Габриэль наконец поднял глаза, заметил взгляд Даны и смутился. – Иди сюда. Дана зашла Габриэлю за спину и обняла его за шею. На экране компьютера открылась дверь кинотеатра, и мимо Клары Дворкин проехала эта самая коляска. Сидящий в ней инвалид смотрел в пол. Молодой человек, сопровождавший коляску, остановился с билетами в руках, но Клара что-то объясняла стоящему около нее зрителю. Парень с коляской сделал еще шаг, и Клара наконец его заметила. Взяла билеты, оторвала полоски контроля. Опустив голову, парень покатил коляску к залу и исчез за его широкой дверью. – Лиц не видно, – простонала Дана. – А в зале камер, конечно, нет. – Нет. – Габриэль отставил в сторону мышку. – В зале нет смысла снимать. Темно. – Габи, они прячут лица от камеры, – решительно заявила Дана. – Неужели ты этого не видишь? – Может быть, дорогая, может быть, – задумчиво проговорил Габриэль, отмотал видео назад и запустил сначала. – А может быть, это просто совпадение. Инвалид дремлет. А парень… Он не скрывается. Идет и смотрит на инвалида. Может, он просто старательный работник, который беспокоится о своем подопечном. А вот он взглянул в сторону. Увидела? Ты предвзято относишься к ним, вот тебе и кажется, что они прячут лица. Главное другое. Ни инвалида, ни его сопровождающего не было в зале кинотеатра во время выстрела. Ты помнишь об этом? – Помню, – с тоской в голосе сказала Дана. – В чем ты подозреваешь этих людей? – Я же сказала, я их ни в чем не подозреваю. Просто их действия неадекватны, вот я и хочу понять почему. Дана выдержала паузу и сказала: – Ну, например, они могут быть заказчиками этого убийства. Которые пришли в зал проверить, все ли готово к исполнению замысла. И они специально вышли из зала до выстрела. Чтобы снять с себя любые подозрения. Возможный вариант? Габриэль продолжал вглядываться в экран. – Возможный, – произнес он, продолжая энергично двигать мышку. – Что-то, кажется, есть. А если укрупнить… – Что? – Дана с надеждой вскинула голову. – Когда этот молодой человек протягивает билеты, он чуть приподнимает голову и можно разобрать его подбородок и нос. Я поговорю с нашими спецами, пусть поколдуют. Может быть, удастся восстановить изображение лица этого человека. – Неужели это возможно? – в голосе Даны звучала надежда. – Адина часто творит чудеса, – улыбнулся Габриэль, отрываясь от компьютера. – Но пойми, дорогая, даже если мы докажем, что они заказчики этого убийства и пришли посмотреть, все ли идет по плану, то нам все равно надо найти исполнителя. А исполнителем может быть либо слесарь завода пищевых добавок с вероятностью в двадцать процентов, либо твой профессор Пастер с восьмидесятипроцентной вероятностью, как бы тебе ни было неприятно это признавать. – Понимаю. – Дана вздохнула. – Но ты все-таки поговори с Адиной. Пусть поколдует. – Конечно. Я же тебе обещал. – Габриэль улыбнулся. – Есть еще заказы? Дана тяжело вздохнула и потупила глазки, словно хотела сказать, что понимает всю нелепость своих претензий на его рабочее время, но… – Есть, – сказала она кротким голосом монастырской послушницы. – Ты вчера обещал мне адреса всех зрителей, которые были в зале. Габриэль откинулся на спинку кресла. – Обещал, – согласился он. – Значит, ты их получишь. Он зашуршал бумагами, лежащими на его столе, извлек два листа и протянул Дане. – Сделаешь мне копию? – спросила она. – Нет. До предъявления обвинения твоему подзащитному передавать тебе документы следствия не имею права. Перепиши адреса. – Вот еще! – обиделась Дана. – Стану я их переписывать. Она достала мобильный телефон, навела глазок камеры на листы бумаги и нажала кнопку. Телефон издал характерный щелчок. – Вот и все! – заявила Дана. – Слава богу, новые технологии позволяют обойтись без переписывания. – Вообще-то, фотографировать служебные документы в кабинете заместителя начальника Следственного управления Иерусалимского округа полиции называется «шпионаж», – сдерживая улыбку, заявил Габриэль. – Ты всегда был формалистом, цепляющимся за нелепые определения и устаревшие понятия, – заявила Дана, пряча телефон в сумочку. – Тебе соблюдение правил дороже результата. Потому что ты перестраховщик. Габриэль вздохнул. – Мало того что ты вьешь из меня веревки, ты еще подводишь под это теоретическую базу. – Да, – просто согласилась Дана. – Но я делаю это во имя правосудия. – Будем считать так, – улыбнулся Габриэль. «Почему я все это терплю?» – мелькнула в его голове крамольная мысль. В конце концов, они развелись. Сделали это официально и обдуманно. На вопрос судьи, хотят ли они развестись, каждый из них ответил твердым «да». Что теперь их связывает? Ни общего дома, ни общих жизненных устоев, ни интересов. Только Алина. Дочери скоро восемнадцать, у нее начинается своя жизнь, она стремится уйти из-под их опеки. И, конечно, уйдет. Как только поступит в университет. Значит, и они с Даной должны стать чужими людьми. Но получится ли это у них? Не встречаться и не созваниваться, не решать какие-то проблемы, связанные с общими делами. Есть ли у них общие дела? Следственное управление Иерусалимского округа полиции предъявляет ежедневно десятки обвинительных заключений. И у каждого обвиняемого есть адвокат. Но эти адвокаты не являются в кабинет полковника Лейна, не фотографируют документы и не просматривают видеозаписи, стоя за его спиной. Не обнимают его за шею, в конце концов. Может ли он положить этому конец? Может, конечно. Полковник Габриэль Лейн решительный человек, а Дана обидчива. Стоит ему лишь намекнуть, что ее присутствие в его кабинете нежелательно, и нога Даны больше не переступит его порог. Но хочет ли он этого? Никогда не видеть ее и никогда не разговаривать. Да, ему не придется выполнять ее безумные просьбы. Но она ведь просит не для себя. Она действительно хочет установить истину. Почему же такие просьбы должны тяготить его? Они и не тяготят. Как и ее присутствие в его кабинете. Ему даже приятно, что они сохранили хорошие отношения, не стали врагами после развода. И когда она обнимает его за шею, ему приятно. Нет, он не станет ничего говорить. Ничего обидного, что может испортить их отношения. Конечно, он не перейдет грань, отделяющую пустяковую любезность адвокату от серьезного должностного преступления. Но Дана достаточно умна и опытна и не станет требовать от него такой жертвы. – У меня к тебе есть еще одна просьба, – сказала Дана, скромно потупив глаза. – Ты говорил, что этот журналист приехал для встречи с русским бизнесменом? Кто этот бизнесмен? Я хотела бы с ним встретиться. Габриэль покачал головой. – Ничего не выйдет. Он не станет с тобой встречаться. Это миллионер, окруженный армией охранников и адвокатов. Серьезный бизнесмен, который предпочитает держаться как можно дальше от прессы и от любой известности. И в первую очередь от адвоката, защищающего человека, подозреваемого в убийстве журналиста, угрожавшего его благополучию. – Что же делать? – Дана закусила губу. – Но все-таки дай мне его данные, и я попробую. Габриэль молчал. Казалось, он прокручивал в голове какие-то варианты. – Давай сделаем так, – сказал он, – один из моих офицеров, Эльдад Канц, тоже хочет встретиться с этим бизнесменом. Он, как и ты, уверен, что этот человек имеет отношение к убийству. Я санкционировал эту встречу, чтобы молодой следователь не считал, что старый ретроград режет на корню его инициативу. Эльдад должен назначать встречу с этим бизнесменом на ближайшие дни. Отказаться от встречи с офицером Следственного управления у того не получится. Я предлагаю тебе поехать на встречу вместе с Эльдадом. – Я смогу задавать вопросы? Габриэль поморщился. – Было бы лучше, если бы ты просто молча слушала. А свои вопросы передала Эльдаду, чтобы он задал их вместо тебя. Дана нетерпеливо дернула плечом. – Хочешь, чтобы я поклялась молчать?