– Отлично! – Дана перевела взгляд на отца. – А ты, папа? Нарушишь диету? Генрих перевел взгляд с жены на дочь и махнул рукой: – Наливай! Глава 10 Полковник Лейн сидел в своем кресле и через лупу рассматривал фотографию человеческого носа и части подбородка. Эксперты научно-технического отдела несколько часов возились с записями с камер наружного наблюдения, изъятых в кинотеатре Cinemax, и им удалось выделить и укрупнить изображение молодого человека, который сопровождал инвалида в коляске. Напротив Габриэля за столом сидела Адина Бар, перед которой лежала такая же фотография. Заметив недовольную гримасу на лице полковника, она поспешила объяснить: – Это все, что удалось, господин полковник. При большем увеличении изображение совершенно расплывается и его невозможно распознать. Похоже, этот парень действительно прятал лицо от камеры. Во всяком случае, у наших экспертов сложилось такое впечатление. – То есть он знал, где находится камера? – Полковник оторвался от фотографии и перевел тяжелый взгляд на Адину. – Если это так, то он проводил предварительный осмотр места? И сотрудники кинотеатра могли его заметить. – Не обязательно. – Адина качнула головой. – Во-первых, камеру над дверью зала хорошо видно. Никто не собирался ее скрывать. Во-вторых, любой человек понимает, что камера находится где-то наверху, и, если хочешь от нее спрятаться, надень шапку с большим козырьком и смотри в пол. – То есть опознать этого человека мы не сможем? – полковник опять опустил глаза на фотографию. – Абсолютно точно не сможем, – вздохнула Адина и пояснила: – Так, чтобы суд принял это опознание в качестве доказательства. Но если у нас будет подозреваемый, мы сделаем замеры его носа и подбородка и сможем сказать, есть ли вероятность, что это тот самый человек. – Только так? – разочарованно проговорил Габриэль. – Есть ли вероятность?.. – Увы. – Адина собрала фотографии. – Мы сможем только определить, совпадают ли параметры носа и подбородка подозреваемого с теми же параметрами этого человека. Но людей с такими параметрами может быть много. Это ведь не отпечатки пальцев, и любой адвокат этим, конечно, воспользуется. Полковник нахмурился, усмотрев в слове «адвокат» намек на Дану Шварц. – Понимаю. – Он тоже собрал фотографии и забросил их в папку. – Спасибо, Адина, можешь идти. Адина Бар поднялась, одернула юбку, коротко кивнула и пошла к выходу. Полковник подождал, пока за ней закроется дверь, и вновь достал фотографии. Какое отношение к убийству русского журналиста имеют этот парень и безумный инвалид, которого он сопровождал? Их ведь не было в зале во время выстрела. Почему эти люди вдруг начали его волновать? Не пошел ли он на поводу у Даны, которая будет делать все, чтобы запутать следствие и вывести из-под удара своего подзащитного? Ситуация, конечно, странная. Инвалид, который вдруг разволновался до того, что обмочился, и начал кричать прямо во время сеанса. И молодой человек вывозит его из зала за несколько минут до выстрела. Ну и что? Мало ли в жизни странностей и совпадений? Главное ведь в том, что их не было в зале в момент выстрела. Не было? Не было! И все! Почему же эта парочка не идет у него из головы после встречи с бывшей женой? Предположим, они имеют какое-то отношение к убийству. Предположим, Дана права и этот молодой человек был организатором преступления. Ну и пришел бы в кино сам. Тихо, спокойно. Сел бы в какой-нибудь первый ряд, дождался выстрела и оказался бы вне подозрений. Или просто вышел бы из зала за несколько минут до выстрела. И никто бы его не заметил, никто не обратил бы на него внимания. Для чего ему понадобилось тащить в зал крикливого, явно психически не очень здорового и запомнившегося всем инвалида? Зачем так сложно? Нет, Дана не права. Никакого отношения к убийству эта парочка не имеет. Не может иметь. Вся логика событий говорит именно об этом. Загудело переговорное устройство. Полковник нажал кнопку: – Слушаю. – Господин полковник, – услышал он голос секретарши. – К вам майор Ригер. – Пусть войдет. Улыбающийся руководитель оперативного отдела щеголевато кивнул, осторожно прикрыл за собой дверь и пошел к столу, доставая на ходу из папки отпечатанные листы бумаги. Под взглядом полковника он сел и по-хозяйски разложил их вокруг себя. – Судя по приготовлениям, у тебя масса новой информации, – прищурился Габриэль. – Смотря что считать массой, господин полковник, – улыбнулся майор Ригер. – Но кое-что, конечно, есть. – Он поднял глаза на Лейна. – По нашим двум подозреваемым. Полковник кивнул. – Начну с профессора Пастера. – Майор выбрал два листа и поднес их к глазам. – Он связан с «Фондом поддержки научного прогресса» гораздо теснее, чем мы предполагали. – Интересно. – Полковник сложил руки на столе. – Профессор Пастер не только получил в прошлом году премию фонда в размере ста пятидесяти тысяч шекелей. Он и до этого получал от Михайлова деньги на свои разработки. В 2019 году грант на полтора миллиона шекелей на разработку квантового компьютера нового поколения. В следующем году еще два миллиона на те же цели. И, наконец, в этом, 2021 году, шестьсот тысяч шекелей в качестве премии коллективу профессора за первые успехи в разработке этого компьютера. – Ого! – вырвалось у полковника. – Да. Но это еще не все. Профессор Пастер с супругой несколько раз были в доме Олега Михайлова в Рехавии[46]. Они были приглашены на день рождения Михайлова в декабре прошлого года. А в этом году в день рождения супруги профессора, Сабины, Михайлов с женой пригласили чету Пастер в ресторан, где они ужинали вчетвером. Полковник хлопнул ладонью по столу. – То есть они дружили семьями? – Получается так. – Майор Ригер положил свои листки на стол. – Но главное не дружба, – продолжил полковник. – А те деньги, которые профессор Пастер регулярно получал от своего благодетеля. Судя по всему, деньги немалые. А значит, он мог быть готовым на многое, чтобы эти доходы защитить. И если журналист реально угрожал благополучию Михайлова, профессор мог взять на себя функцию человека, который решит проблему. – Конечно, – согласился Ригер. – Но это еще не все. Мы побеседовали с сотрудниками профессора Пастера. Его характеризуют вовсе не как рассеянного добряка, каким он пытается изобразить себя сейчас. Он жесткий руководитель, способный принимать трудные и порой даже жесткие решения. Но, как сказали его сотрудники, «только в интересах дела». – Конечно, в интересах дела, – вырвалось у Лейна. – Но что мы можем предъявить профессору, кроме акта баллистической экспертизы и твоих косвенных улик? Нам нужно какое-нибудь прямое доказательство его вины. – Мы уже думали об этом. Есть несколько направлений, в которых попробуем покопать. Первое – сам Олег Михайлов. Лейтенант Канц назначил с ним встречу. Попробует что-нибудь вытащить. Но на это, честно говоря, надежда небольшая. А вот пистолет, этот самый Kolibri, может дать зацепку. По всей вероятности, он был приобретен на аукционе в Лос-Анджелесе. Имя приобретателя неизвестно, вернее, не подлежит разглашению. – Даже по решению суда? – удивился полковник. – Я проконсультировался с американскими адвокатами. Фонд, конечно, имя приобретателя не раскроет. Процедура обжалования этого решения займет не меньше года, – сказал Моше Ригер. – Притом что успех не гарантирован. Американский суд может принять сторону фонда. Тем более что запрет разглашать имена покупателей записан в уставе аукциона. Но мы, может быть, сможем проследить путь этого пистолета в Израиль и здесь до зала кинотеатра Cinemax. – Как это? – не понял полковник. – Если владелец выполнил закон и зарегистрировал купленное оружие, мы его найдем. – А если не выполнил? – задумчиво проговорил полковник. – Что, скорее всего, и произошло… Послушай, Моше… Уловив неожиданные нотки в тоне полковника, Моше Ригер насторожился. – Слушаю, господин полковник. – Если профессор Пастер действительно убил этого журналиста по просьбе или заданию Михайлова, значит, они должны были встречаться в последние дни перед убийством как минимум несколько раз. – Согласен, – кивнул Ригер. – Михайлов должен был рассказать об опасности, которая над ним нависла. Профессор должен был взять время на размышление. Потом сообщить о своем согласии и обговорить детали. – Именно так, – полковник Лейн выставил перед собой палец. – И все эти встречи должны были проходить не в офисе у Михайлова, который понимал, что после убийства мы придем к нему и будем допрашивать его людей. И весьма нежелательно, чтобы его люди сообщили нам об этих встречах. А где могли проходить такие встречи? Моше Ригер задумался на мгновение. – Загородный ресторанчик, какой-нибудь клуб. Например, теннисный. Или клуб для гольфа. Или яхт-клуб. Подальше от посторонних глаз. – Вот-вот, – подтвердил полковник. – Проверь навигаторы машин Михайлова и Пастера и сигналы их мобильных телефонов. Где они были в последние дни перед убийством? Не пересекались ли в каком-нибудь укромном местечке за городом? Конечно, это тоже будет косвенной уликой, но даст нам понимание того, что мы на верном пути. Майор Ригер кивнул и сделал пометку в блокноте. – Для этого мне нужна санкция прокуратуры. – Это я организую, – кивнул полковник. – И еще одно. Если Пастер взялся за это дело, он должен был проверить пистолет, пострелять из него. Где он мог стрелять? В лесу? Тогда на его навигаторе ты найдешь поездку в лес. Уточни координаты, и мы проверим. Вдруг найдем пули от этого малыша Kolibri, например в стволе дерева. А это уже прямая улика. Ригер сделал еще одну пометку в блокноте. – А если он стрелял в тире? – Он слишком умен, чтобы не совершить подобную глупость. – Полковник покачал головой. – Но на всякий случай проверь во всех тирах города. Не появлялся ли в них профессор Пастер. А если появлялся, то из чего стрелял. Моше Ригер захлопнул блокнот. Его взгляд, устремленный на полковника, светился ожиданием грядущего успеха. Идеи полковника явно ему понравились. – Слушаюсь, господин полковник. Займемся этим сегодня же. – Что по второму подозреваемому? – спросил Лейн. – По механику завода пищевых добавок? – уточнил Моше Ригер, и на его лице появилось постное выражение. – Никаких связей с Михайловым мы не нашли. Но… кое-что подозрительное есть. Судя по рассказам друзей, он влюблен в оружие. – В какое оружие? – В огнестрельное. Ружья, пистолеты и даже автоматы. Регулярно посещает тир и у себя в Модиине, и в Иерусалиме в Писгат-Зеэв[47]. Работники тира говорят о нем как о постоянном клиенте. Стреляет из всех видов оружия. Причем стреляет хорошо. – Из Kolibri он, случайно, не стрелял? – Нет, – улыбнулся Ригер. – Он предпочитает оружие серьезное. Любит большие пистолеты, винчестеры, винтовки, карабины, автоматы. Но есть еще кое-что… – Что? – напрягся полковник, почувствовав по тону подчиненного, что это «кое-что» имеет отношение к убийству журналиста. Ригер выдержал паузу настолько долгую, что полковник нетерпеливо кашлянул и произнес: – Ну.