Твой навек, Грэми Бэт смотрела Рут, сидевшую на краю ее кровати и щурившуюся от падавших на нее последних угасающих лучей позднего летнего заката. Рут пыталась накрасить пальцы на ногах лаком, изготовленным по какому-то самодельному рецепту, но эта краска получилась слишком комковатой и провести ей четкую линию никак не удавалось. — Как думаешь, так лучше? — спросила Рут, задирая ступню повыше, так чтоб Бэт могла ее оценить. — Не желаю я разглядывать твои ноги, Рут, — сказала она, прятая свое лицо за книгой, которую подняла высоко, к самому носу: — Не могла бы ты, пожалуйста, вернуться обратно на свою кровать? — Твоя к окну ближе. Кроме того, мне нужно твое мнение, — заныла соседка по комнате, — Я полу-слепая курица, ты же знаешь, — Носи очки и не будешь, — указала ей Бэт. — Легко тебе говорить, ты почти замужняя женщина. А я не могу выйти в люди в очках. — Почти замужняя — это совсем не то, что замужняя, — Бэт напомнила Рут. За те недели, что миновали с Дня-Ди, она сумела поуспокоиться. Немножко. Сразу после высадки, за все те три долгие недели, от Грэми было всего несколько писем — полевая почта только-только налаживалась. Но когда он начал сопровождать грузы из Саутгемптона в Нормандию и обратно, Бэт начала получать письма через день да каждый день. Грэми не мог рассказывать ей много, про то, чем сейчас занимается, но, казалось, там он был в безопасности, настолько, насколько солдат может быть. Каждый раз в каждом письме он признавался ей, что любит ее. Каждый раз, когда она читала эти слова, она знала, что выбрала правильного мужчину. Но в голове ее накрепко засели те слова миссис Саймондс: Любовь может заставить женщин совершать нелепые поступки. Умных делает дурами. Они отказываются от того, что никогда не намеревались бросить… День шел за днем, а Бэт все прокручивала эти слова в уме. Она не была наивна. Она знала, что после войны между ней и Грэми все будет по-другому. Для начала, тогда она уже не будет лэнд герл. Все ее подружки — Петунья, Элис, Кристин, даже Рут — Вернутся обратно по домам, в свои респектабельные семьи. Стелла тоже покинула бы Хайбери как можно скорее, если бы не Бобби, в этом Бэт была уверена. Не смотря на все это, она хотела остаться. Там было много людей, которые встретили ее радушно и помогли ей почувствовать себя как дома. Супруги Пенворти, миссис Ярли, семейство Ланг — они жили дальше вниз по дороге и держали овец. Обычно угрюмый мистер Джонс являл собою приятное зрелище в те дни, когда, встречая ее, брюзгливо приветствовал. Даже хозяйка поместья миссис Саймондс, бывая в деревне, приветствовала ее, хотя смешно было бы даже мечтать о возможности дружбы между ними. В Хайбери она могла бы быть счастлива — В этом она была убеждена — и она не намеревалась упустить это свое счастье в обмен на расплывчатое обещание жизни на армейских базах, кочуя по всей стране, нигде не пуская корни. Она отказывалась снова чувствовать себя сиротой. — Давай же, — Рут потрясла своей ступней перед самым лицом Бэт. Она вздохнула и бегло взглянула на пальцы ее ног: — Мои поздравления, выглядит, словно ты накрасила их джемом из красной смородины. Рут раздраженно фыркнула: — Не могу понять, почему не получается. — Может, потому, что в рецепте не предполагалось, что ты станешь смешивать лак для ногтей в кухонной мойке миссис Пенворти, — сказала она. Рут навзничь хлопнулась обратно на кровать Бэт: — Неужто просить хоть чуточку эффектной роскоши — это так много? Бэт невольно улыбнулась. Ее первое впечатление от Рут — что эта хорошо одетая избалованная женщина будет жаловаться, всегда и на все, на какую бы должность ее ни определили, — до сих пор сохранялось неизменным. Однако Рут не хуже ее знала, каково это — заснуть еще до того, как твоя голова успеет коснуться подушки, поскольку весь день тюковала сено. Она так же, как и Бэт, знала, что такое лопнувшие водяные мозоли на руках, трещины на пятках и обветренные губы. Они обе были лэнд герл и связь эта кое-что да значила. — Отчего бы нам не сходить завтра в Лемингтон-спра да не поглядеть, а не удастся ли там отыскать для тебя новую помаду, — сказала Бэт. Рут перекатилась на бок: — Неужто? — Да. У нас же выходной. Будет весело. Рут завизжала от удовольствия, а Бэт, усмехнувшись, снова принялась за свою книжку. Действительно было весело. В Лемингтон-спа, где были магазины, люди и не видать ни одного трактора, Рут стала сама собой. Бэт позволила, чтоб соседка по комнате прошвырнулась по всем магазинам в поисках нового платья для танцев. Бэт была приятно удивлена, когда, не обнаружив там ничего достойного себя, Рут завернула в универмаг в отдел тканей. — Думаю, даже при таком скудном материальном довольствии я исхитрюсь раскроить платье так, что лиф будет по всему переду сверху до низу застегиваться на маленькие пуговки, обтянутые этой же тканью, а подол оставлю настолько пышным, насколько будет возможно. Этот кобальтово-синий цвет будет божественно оттенять мои волосы, — сказала Рут, взбивая свои длинные медно-рыжие кудри. — Будет, — сказала Бэт, когда они пошагали на ж\д станцию, — Но я не знала, что ты шьешь. Рут ухмыльнулась: — Откуда ты думаешь, у меня такой потрясающий гардероб теперь, когда мода столь унылая? Просто шью я поздно по ночам, после того, как все улягутся спать. — Я знать не знала. — Ты дрыхнешь крепче, могла бы подумать, — Рут вдруг рукой схватила Бэт за предплечье и остановила, — Я бы хотела купить цветок в волосы. — Ну, хорошо, — сказала Бэт, взглянув на свои часики. Они вполне могли успеть на следующий автобус. Они лавировали среди толпы людей, что сплошным потоком выходили из ж\д станции на площадь, но никак не могли протиснуться к тому маленькому цветочному киоску, который располагался посреди этой площади. — Лондонский поезд, должно быть, только что прибыл, — сказала Бэт. — Интересно, есть ли среди них какие-нибудь новые летчики. Я слыхала, что некоторые уже возвращаются из Нормандии, — сказала Рут, пристально изучая толпу. — Рут, если ты притащила меня сюда только для того, чтобы…. Из дверей станции выходил Грэми. Бэт бросилась к нему. Бежала, расталкивая людей. Она была уже почти рядом с ним, когда он, в конце концов, увидал ее. Его вещмешок свалился у него с плеча, когда он широко раскрыл руки и заграбастал ее в свои объятья, целуя. — Ты здесь. Как ты очутился здесь? — бормотала она, прижимаясь губами к его губам. — Командир наградил меня внеочередным отпуском. Я заскочил в первый же поезд из Саутгемптона на север. Ты — то единственное место, где я хочу быть. Прямо там, посреди ж\д станции, под взглядами всего Лемингтон-спа, она целовала его так, словно больше никогда не поцелует его вновь. Наконец, когда они, задохнувшись, оторвались друг от друга, Грэми прислонился лбом к ее лбу: — Это в точности так, как любой мужчина мечтает, чтоб его встретили дома. — Поверить не могу, что ты здесь, — прошептала она. — Капитан Гастингс, хорошо видеть вас здесь, — их окликнула Рут откуда-то из-за спины Бэт. — Поди прочь, Рут, — сказала Бэт и ее соседка по комнате засмеялась этой ее шутке. — Бэт? При звуке этого голоса вся радость, охватывавшая Бэт, окружавшая ее, словно радужный мыльный пузырь, в один миг лопнула. И она, и Грэми обернулись — и Бэт увидала Колина, в первый раз за почти год, что миновал со времени их последней встречи. Он, казалось, стал выше ростом, несли чем она помнила, хотя заметно исхудал. Его форма выглядела чистой, но поношенной. Однако самым разительным образом изменилось его лицо — оно осунулось, щеки запали, а взгляд стал пустым. Колин выглядел каким-то… омертвелым. — Колин, — сказала она, ощутив, что Грэми обнял ее. — Это он? — спросил Колин. — А ты кто? — парировал Грэми. Бэт глянула на Рут — та стояла с раскрытым ртом. — Со всем уважением, Капитан, но ты обнимаешь мою девушку, — сквозь стиснутые зубы процедил Колин. Грэми весь стал, словно натянутая тетива: — Ты ошибаешься, Рядовой. Это моя невеста. — Бэт, скажи ему…. — Прекрати, — она резко оборвала Колина на полуслове: — Вы, оба, прекратите. — Не ожидал я, что ты — та еще штучка, Бэт, — проговорил Колин. — Какая такая штучка? — переспросила она. — Предательница, — он словно выплюнул это ругательное слово. Грэми рванулся, было, вперед, но Бэт из всей силы стиснула своей рукой его предплечье: — Стой, где стоишь. Затем она сделала шаг вперед, к Колину, прямо поглядела ему в лицо: — Ты что здесь делаешь? — Получив твое письмо, я сразу же подал рапорт о переводе, но подписанный приказ пришел только что. Мне еле удалось выбить увольнительную на 48 часов — приехать сюда, тебя повидать.