Он приложил руку к сердцу. — Принять участие в любом из ваших проектов, мисс Смит, сыграть в нем любую, даже маленькую, роль. Это было бы для меня большой честью. Затем он откланялся и ушел. Но мистер Годдард напомнил о себе несколькими часами позже. Я уже была дома — сидела, погрузив гудевшие от усталости ноги в солевую ванну с сушеной лавандой, когда услышала резкий стук в дверь. Быстро обтеревшись и сунув ноги в пару старых шлепанцев, я открыла дверь, а затем, высунув только нос в дверную щель, словно воришка, осмотрелась по сторонам. На крыльце стояла служанка. Она сделала глубокий реверанс. — Добрейшего вечера, мисс. — Здравствуйте. Как вас зовут? — спросила я. Девица смущенно потупила взгляд. — Я Клара, мисс Смит. — Что ж, Клара, чем я могу быть полезна? — Миссис Мелькорт велит вам прийти на ужин. Если хотите, конечно, — быстро сказала Клара. Если я хочу. Так это просьба или приказ? Действительно ли ей захотелось пригласить меня? Или это ее муж настоял на том, чтобы мне передали приглашение? Мистер Мелькорт, казалось, был более заинтересован в моей работе в Хайбери Хаус, чем его жена. Будучи дочерью джентльмена, я знала, что леди не имеют обыкновения приглашать к своему столу работниц. — Пожалуйста, скажите миссис Мелькорт, что я с радостью приду на ужин, — ответила я. Я уже хотела закрыть дверь, но тут Клара достала из кармана своего тщательно отутюженного пинафора[27] какое-то письмо. — Кстати, мисс, вот что вечерней почтой доставили. Поблагодарив, я взяла письмо. Девушка сделала глубокий реверанс и в таком виде, полуприсев, стала неловко удаляться прочь по тропинке. Не удивлюсь, если затем, скрывшись из виду, она помчалась на кухню, чтобы поскорее рассказать другим служанкам, что, оказывается, вечером ужинать с хозяином и хозяйкой будет та эксцентричная женщина, даже не удосужившаяся стряхнуть с себя всю дневную пыль. Печать на конверте я поддела и сковырнула пальцем. Послание было написано прямо на оборотной стороне бумаги, затем сложенной конвертом. Дорогая мисс Смит, Надеюсь, вы не сочтете дерзостью с моей стороны, если я приглашу вас посетить мой питомник роз в эту пятницу утром в одиннадцать. Чрезвычайно редко встречаю я кого-то, кто разделяет мою страсть к растениям, и мне следует приветствовать возможность показать вам мою коллекцию. Мэттью Годдард Ферма Вистерия, Уилмкот На мгновение я непонимающе смотрела на письмо. Не сочтете дерзостью? Да что же может быть менее дерзким, чем приглашение поглядеть розы? Покачав головой, я отложила письмо и пошла вынимать из чемодана платье для ужина, являвшееся, кстати, третьим из моих самых лучших платьев, а также доставать пару туфель, в которых не стыдно было бы показаться у Мелькортов. Эмма Эмма встала, уверенно подбоченившись, и оглядела на сухой ров, который когда-то, вероятно, был прекрасным водоемом, испещренным водяными лилиями. — Нам надо будет его полностью перекопать, заново наполнить водой и переобустроить дно, — проговорила она. — Не похоже, что тут было какое-то водное сооружение, — сказал Чарли, делая заметку в своем телефоне. Она нахмурилась. — Никогда не слышала, чтобы Винсента в своих садах использовала насосы для подачи воды, но без планов… — …невозможно узнать это наверняка. — Ее друг кивнул. — Ты ж усадила Сидни копаться в их семейном архиве? Она усмехнулась: — Ты меня хорошо знаешь. — Да, ты никогда не упускаешь шанса припахать к проекту реставрации самих владельцев, я ни разу не видел, чтобы кто-то из заказчиков сорвался у тебя с крючка. — В конце-концов, это их сад. Они тоже обязаны заботиться о нем. Иди сюда, хочу показать тебе кое-что. — Было бы славно, если бы Сидни удалось отыскать какой-нибудь давно утерянный дневник Винсенты и тайник с ее письмами, — задумчиво произнес Чарли, когда они шли по дорожке, обсаженной разросшимися и потерявшими форму тисами. Эта дорожка являла собой верхнюю границу водного сада, а по другую ее сторону начиналась та самая загадочная зеленая комната. — И чтобы в них было подобное описание, где все было рассажено и почему. Эх! Мечтать не вредно. — Ты же знаешь, мы успешно воссоздавали сады, пребывавшие в гораздо худшем состоянии, — настаивал он. — Твоя уверенность испарится после того, как увидишь это, — сказала Эмма. Они пролезли через дыру в тисовой изгороди и увидели, в каком диком беспорядке побеги ежевики сплелись с ветвями деревьев над вершиной кирпичной стены зимнего сада. Чарли тихонько присвистнул. — Если это выглядит настолько ужасно отсюда, то… — …я и представить не могу, что творится внутри, — закончила фразу Эмма. — Что тебе известно про это? — Сидни сказала, это зимний сад, — ответила она. — Тогда почему там из середины растет двадцатифутовая буддлея? Это же не зимостойкое растение, — спросил он. — Потому что буддлея самосевом проберется везде, куда только сможет. Из семян она даже лучше вырастает, — объяснила девушка, ведя его вокруг скругления стены до тех пор, пока они не достигли ворот. — Если верить воспоминаниям Сидни, за всю ее жизнь эти ворота ни разу не отпирались. — Зловеще, — сказал Чарли и потряс ворота. С них посыпалась ржавчина, казавшаяся оранжевой на его темно-коричневой коже. — Ворота-то добротные, но вот обращались с ними плохо уже лет сто, если не больше. Она сощурилась, пытаясь проникнуть взглядом сквозь путаницу ветвей. Даже в конце февраля густая растительность загораживала обзор. В этих зарослях легко было различить только плетистые розы да ярко-красную кору кизила. А там, дальше — неужели это морозник пробивался из-под необрезанной камелии? — трудно сказать. — Похоже, у всех этих растений было лет двадцать-тридцать бесконтрольного роста. Вероятно, когда они уже начинали лезть в остальную часть сада, кто-то приносил лестницу и просто вырубал самые настырные. Ты только посмотри, как тот кизил обкромсан, — Чарли, указал на странно наклоненное дерево. — Сидни говорила, что садовники сократили частоту обрезки до одного раза в год. — Чарли стрельнул в нее взглядом, и она добавила: — Я уговорю ее нанять новую бригаду садовников, из другой фирмы, прежде чем мы уедем отсюда. — Так как нам все же пробраться в зимний сад? И что же мы обнаружим там, когда проникнем в него? И почему он был заперт так долго? Чарли сдвинул на затылок выцветшую бейсболку Mets, которую давным-давно привез из поездки в Нью-Йорк, и почесал лоб. — Разной степени разруху? — Уверена, — ответила Эмма. — Мы принесем болгарку, разрежем прутья и так откроем ворота, — предложил мужчина. — Я не меньше, чем ты люблю побаловаться с болгаркой, но здесь это не прокатит. Владельцы очень трепетно относятся к идее сохранения истории, рушить ничего не разрешают. — Тогда берем плодосъемник[28] и проделываем в зарослях проход достаточного размера, чтобы спустить лестницу вниз на ту сторону стены. Мачете на рассвете![29] — пошутил он, для пущего эффекта еще сильнее утрируя свой шотландский акцент. Через плечо Чарли Эмма заглянула в щель ворот. — Все может быть, но эти растения могут оказаться ценными. — Должен быть другой путь. — Ага, ключ. Но пока он не нашелся, нам придется что-то придумать, — сказала она. — Эй, а ты слыхала про ту работенку в Королевском обществе ботанического наследия? — спросил Чарли.