Альберт Гаффни высадил свою жену Констанс и дочь Монику у главного входа в городскую больницу Промис-Фоллз, а затем поехал на парковку. По дороге супруги Гаффни не сказали друг другу ни слова, а когда Моника пыталась их о чем-нибудь спросить, отвечали либо «там посмотрим», либо «не знаю». Только раз Констанс произнесла нечто другое. Фраза оказалась довольно загадочной: – Твой отец знал, что так будет. Похоже, у него есть ответы на все вопросы. Альберт, однако, после этих слов даже не посмотрел на жену. Констанс и Моника заняли очередь к стойке информации. Их опередила пожилая пара. Старички разыскивали геронтологическое отделение и никак не могли взять в толк, куда им идти. Войдя в здание больницы через вращающиеся стеклянные двери, Альберт направился к жене и дочери и спросил свистящим шепотом: – Ну, где он? – Мы все еще ждем возможности это выяснить, – раздраженно бросила Констанс. Все трое еще какое-то время стояли молча, слушая, как пожилая пара задает дежурной уточняющие вопросы. – Так куда нам идти прямо сейчас? – в очередной раз поинтересовалась старушка. – Вдоль какой, вы говорите, линии? Констанс посмотрела на Альберта и качнула головой, призывая его вмешаться в бесконечный разговор двух стариков и администратора и выяснить, где находится Брайан. Поскольку он никак не отреагировал на этот жест, инициативу взяла на себя Моника. – Послушайте, – заговорила она, оттесняя пожилую пару от стойки. – Моего брата, Брайана Гаффни, доставили сюда. Где он сейчас? Дежурная пробежалась пальцами по клавиатуре компьютера. – Видимо, ваш брат все еще в интенсивной терапии, – ответила она. – Если бы его оттуда перевели, он был бы в списках пациентов, распределенных по палатам, но его там пока нет. – И где это находится? – рявкнула Констанс. Выслушав объяснения администратора, родственники Брайана Гаффни отправились в отделение интенсивной терапии. Им сказали, что Брайан находится в палате, примыкающей к операционной, на койке номер тридцать два. Добравшись до палаты, они пошли вдоль выстроившихся в ряд кроватей, каждая из которых была снабжена занавеской. Наконец они нашли нужную. Занавеска была задернута. Наибольшую решимость проявила Моника – она осторожно отодвинула занавеску в сторону, чтобы проверить, действительно ли там находится ее брат. – Эй, – произнес при виде всей троицы Брайан. Он сидел на кровати в больничном халате, укрытый простыней до пояса. Его одежда, аккуратно сложенная, лежала на расположенном рядом с койкой стуле. – А я все думал, придете вы меня навестить или нет. Сестра и родители Брайана окружили постель с трех сторон. Первой, наклонившись, его поцеловала Констанс, затем это сделала Моника. Альберт, стоя в ногах кровати, радостно покивал. – Что с тобой случилось? – спросила Констанс. – Выглядишь ты неплохо. – Это трудно объяснить, – отозвался Брайан. – Сначала я думал, что меня похитили… Хотя ладно, думаю, об этом не стоит. Так или иначе, полицейские считают, что моя версия событий ошибочная. Ясно одно – кто-то меня вырубил и… кое-что со мной сделал. Родственники Брайана испуганно переглянулись. – Что именно? – тихо уточнил Альберт. Брайан поморщился: – Будет проще, если я вам покажу. Этот халат застегивается на спине, так что вы легко сможете все увидеть сами. Только не смотри на мою задницу, Моника. Брайан осторожно повернулся на бок, стараясь, чтобы с него не сползла простыня и родные не увидели лишнего ниже его талии. Моника обошла кровать с другой стороны. Альберт, оставив свою позицию в изножье, приблизился к жене и дочери. При виде татуировки на спине Брайана у всех троих вырвалось изумленное и испуганное «ах». – О боже, – дрожащим голосом проговорила Констанс. – Что это такое? – не поняла Моника. – Это что, татуировка? Кто-то набил тебе на спине эту надпись? – Ну да, похоже на то, – подтвердил Брайан. – Господи, – прошептал Альберт и, протянув руку, осторожно прикоснулся к коже сына в том месте, где на ней красовались слова «БОЛЬНОЙ УБЛЮДОК». – Не понимаю. Как кто-то мог сделать такое из-за собаки? – тихо пробормотала Моника. – Что? – не понял Брайан. – Ты помнишь пса миссис Бичем? – спросила его сестра. Брайан сначала пожал плечами, но затем, подумав немного, кивнул: – Ах да, это тот, которого я случайно задавил. – Его хозяйка тогда порезала нам шины, – вспомнил Альберт. – А ты ничего не сделал, – осуждающе произнесла Констанс. – Ты и слова не сказал этой мерзкой старухе. – Невозможно было ничего доказать, – возразил ей муж. – У меня не имелось ни видеозаписи, ни чего-то еще, чем я мог бы обосновать свои обвинения. – Я думаю, вряд ли кто-то мог так долго точить на меня зуб из-за какого-то пса. – Брайан снова пожал плечами. – Слишком уж много времени прошло. – Такое никогда бы с тобой не случилось, если бы ты не съехал от нас и не стал жить отдельно, – убежденно заявила Констанс. – Я знала, что это была ошибка! – Это не имеет к случившемуся никакого отношения, – не менее убежденно отозвался Брайан. Моника не отрывала взгляд от татуировки. Осторожно потрогав ее, как немногим ранее сделал ее отец, она спросила: – Кто это был, Брайан? Кто это сотворил? Не думаю, что это дело рук миссис Бичем. Я хочу сказать, она ведь совсем старуха. – Я не знаю, Моника. Я ведь был без сознания. – Брайан снова повернулся спиной к спинке кровати. У него начали дрожать губы. – Я очень рад, что вы приехали меня навестить. – Как же мы могли не приехать, – снова подала голос Констанс. – Мы отправились сюда, как только полицейский детектив сообщил нам о том, что случилось! Когда тебя выпишут из больницы, ты снова поселишься у нас. В твоей комнате все осталось так, как было. Брайан неуверенно взглянул на отца: – Не знаю. Мне кажется, я неплохо справлялся, живя отдельно. – Ну да, конечно, – тут же отреагировала мать. – И посмотри на себя теперь! Мышцы шеи у Альберта напряглись, лицо покраснело. – Ладно, ты вернешься к нам, это понятно, – сказал он. – Но ты ведь ходил в этот бар и раньше, верно? До того, как съехал от нас. – Папа прав, – кивнул Брайан. – Произошедшее никак не связано с тем, что я жил один на съемной квартире. – Что говорят врачи? – спросил Альберт. – Они могут свести с твоей кожи эту дрянь? Брайан покачал головой: – Вообще-то их больше беспокоит то, что мне могли занести инфекцию. – Что?! – испуганно воскликнула Констанс. – Они должны сделать анализы – проверить, не заразили ли меня гепатитом или чем-то еще. – Боже правый, – ошеломленно пробормотала Констанс. – Дерьмо, – бросила Моника. Альберт внезапно скользнул за занавеску. В течение нескольких секунд под ее нижним краем всем были видны его ноги, затем они исчезли – Альберт куда-то ушел. – Что с ним такое? – не понял Брайан. – Он неважно себя чувствует, – пояснила Констанс. Моника качнула головой: – Господи, мама, не взваливай вину за все это на отца! Он был прав, когда говорил, что Брайану лучше жить отдельно. Папа вовсе не принуждал его к переезду. Просто он предложил эту идею, и Брайану она понравилась. – Моника посмотрела на брата. – Я права? – Конечно, – ответил Брайан. – И я тоже хочу как можно скорее начать жить самостоятельно. Если что-то подобное произойдет со мной, в этом тоже будет виноват папа? – Ты всегда становишься на сторону отца, – недовольно бросила Констанс. – Это неправда! – Да-да, так оно и есть. – Здесь нет никаких «сторон». – В голосе Моники послышались нотки отчаяния. Брайан какое-то время молча переводил взгляд с мамы на сестру и обратно, а потом сказал: – Послушайте, может, вам лучше продолжить этот спор не в палате?