– Ну все, хватит, – выдохнул Джек и втолкнул Малкольма обратно в дом. Тот нисколько не возмутился по этому поводу – пожалуй, реакция Джека Пилфорда ему даже понравилась. Закрыв дверь снаружи, Джек шагнул вперед. – Извините, – повторил он. – Джереми, ты ведь знаешь – я хотел присутствовать на процессе, но Глория, твоя мама… – Ты не обязан поступать так, как она хочет, – перебил отца Джереми. – Знаешь, что она сказала? Я повторю ее фразу слово в слово. «Нам совершенно ни к чему, чтобы два педерастических голубка превратили судебный процесс в цирк». Еще раз подчеркиваю – это цитата. – Ты мог бы на это наплевать. – Дело не только в твоей матери, – продолжил Джек. – А в ком еще? – не понял Джереми. – Видишь ли, мне позвонила Мэдэлайн, – сообщил его отец после некоторого колебания. – Она сказала, что поговорила с Грантом Финчем, и он придерживается на этот счет примерно той же точки зрения, что и твоя мама. Адвокат решил следовать определенной стратегии защиты – суть ее была в том, что ты не в состоянии понять возможные последствия собственных поступков. В общем, они не хотели еще больше осложнять ситуацию объяснениями по поводу того, что твой отец – гей. Полагаю, Финч и Мэдэлайн исходили из того, что геи – люди эмоциональные, чувствительные. А если так, то как объяснить тот факт, что мое влияние никак не сказалось на твоем характере в тот период, когда мы с твоей матерью еще были вместе. Разумеется, все это была чушь собачья, но все же я боялся, что в самом деле могу каким-то образом навредить. Мне очень не хотелось вольно или невольно подставить тебя. Впрочем, те, кто хотел, все равно про меня разузнали. – Что вы этим хотите сказать? – поинтересовался я. – Именно по этой причине Малкольм и злится, – сказал Джек Пилфорд, кивнув в сторону дома. – Уверен, то, что я тоже стал мишенью, наверняка напрямую связано с тобой, Джереми, и с твоей матерью. И с процессом тоже. – Мишенью? – переспросил я. – Мне тоже поступали и поступают звонки с угрозами, надо мной тоже насмехались и продолжают насмехаться в соцсетях. Ну разумеется, я ведь отец Большого Ребенка, папаша-гей, который не смог научить своего сына различать, что хорошо, а что плохо. В самом деле, как я мог это сделать, если я – мерзкий извращенец? Я снова подумал о том, что социальные сети – зло. – Малкольм бесится из-за того, что мне приходится все это терпеть, – пояснил Джек Пилфорд. – Но я это переживу. Когда-нибудь, когда все закончится, мы сможем общаться совершенно спокойно, без всяких помех. Теперь вы понимаете? Джереми взглянул на меня и произнес: – Пожалуй, будет лучше, если мы в самом деле поедем. – Ладно, – кивнул я. – Нет, погодите, – остановил нас Джек. – Может, сходим куда-нибудь вместе, выпьем по чашке кофе? – Я ненавижу кофе, – сказал Джереми и, повернувшись, зашагал к машине. * * * Снова выбираясь на шоссе, мы потеряли добрый час, поэтому надежда на то, что нам удастся до утра добраться до Нью-Йорка, растаяла без следа. Когда мы подъехали к Кингстону, стало ясно, что пора искать место для ночлега. Прямо с дороги мы увидели огни отеля «Куолити-Инн». Если бы мы проехали еще милю или две, у нас появился бы более богатый выбор гостиниц самого разного класса, но сил больше не было. Притормозив перед зданием «Куолити-Инн», я сказал: – Подожди меня здесь, Джереми. Молодой человек молча кивнул и выбрался из машины – после нашего визита в дом его отца он был мрачным и неразговорчивым. На всякий случай я припарковал свою «Хонду» таким образом, чтобы она хорошо просматривалась от стойки портье, и вынул ключи из замка зажигания. У меня не было полной уверенности, что Джереми, подчиняясь внезапному порыву, не попробует совершить еще одну попытку побега. Пока, правда, он вел себя вполне приемлемо. Однако его внезапное желание проведать отца вполне можно истолковать как тревожный сигнал. К тому же своим практически примерным поведением он мог просто-напросто пытаться усыпить мою бдительность. Нельзя исключать, что он каким-то образом умудрился связаться со своей подружкой Чарлин, и сейчас она дожидается его в своей машине где-нибудь за углом. Подойдя к стойке портье, я спросил, найдется ли в гостинице свободный номер с двумя кроватями – стандартный, люкс, королевский, все равно. Пока женщина за стойкой выясняла это, глядя в компьютер, в вестибюль вошла молодая пара. Краем уха я невольно услышал, о чем они говорили между собой, пока шли к лифту. – Это был он! – уверенно заявила женщина. – Кто – он? – не понял ее спутник. – Ну, тот самый тип из новостей. Большой Ребенок. Это он сидел там, в машине. – Ты серьезно? Молодые люди замедлили шаг. Мужчина обернулся и взглянул на мою «Хонду». – Не ищите больше, я передумал, – сказал я администратору за стойкой. – Но я кое-что нашла. Есть свободный номер с двумя двуспальными кроватями и… – Спасибо, уже не нужно. Выйдя на улицу, я открыл дверь «Хонды», плюхнулся на водительское сиденье и включил зажигание, а затем вытащил из гнезда ремень безопасности и пристегнулся. – Что, все номера заняты? – поинтересовался Джереми. – Точно. «Хэмптон» и «Кортъярд» тоже оказались переполненными, но в «Бест Вестерн» свободный номер для нас нашелся. Останавливаясь перед каждой из этих трех гостиниц, я всякий раз парковался в не слишком хорошо освещенных местах, чтобы Джереми было трудно узнать. Сняв номер в «Бест Вестерн», я провел его через вестибюль быстрым шагом, держа под локоть. – Вас могут принять за извращенца, которому нравятся мальчики, – заметил Джереми. – Ты уже не мальчик. Тебе восемнадцать. – Выходит, с вашей стороны это не было бы нарушением закона? – Я хотел сказать вовсе не это. Номер оказался вполне приличным. Бросив рюкзак на одну из кроватей, Джереми первым делом схватил пульт от телевизора и принялся листать каналы. – Может, закажем какой-нибудь фильм? – предложил он. – Нет, – отрезал я. – Тут есть весьма пикантные. – Я же сказал – нет. – Вам кажется странным, что мой отец – гей? – Нет. – А то, что он живет с Малкольмом? – Нет. – Мне он никогда не нравился. – Кто, Малкольм? – Ну да. Не потому, что он педик. Ну то есть и поэтому тоже, конечно. И потому, что мой отец в него влюбился и из-за этого развелся с матерью. Но больше всего я терпеть его не могу, потому что он кретин. – Понимаю. – Я хочу сказать, что если уж ваш отец уходит из семьи, то вам по крайней мере хочется верить, что для этого есть какая-то серьезная причина, верно? Что человек, к которому он уходит, сделает его жизнь лучше. – Ты считаешь, что с Малкольмом твой отец несчастлив? Джереми пожал плечами: – Да мне, в общем, наплевать. – Он, устраиваясь на кровати, сунул себе за спину подушку, приняв сидячее положение. – И что же мы будем делать? – Ты не захватил с собой что-нибудь почитать – книгу или, может, журнал? Джереми отрицательно покачал головой. – Зато у меня книжек целых три, – я расстегнул молнию на сумке. В это время мой телефон зазвонил. Я нажал на зеленую кнопку на корпусе и сказал: – Слушаю. – Мистер Уивер? – Здравствуйте, Глория. – Скажите, Джереми с вами? – Конечно. – Взглянув на Джереми, я одними губами пояснил: – Это твоя мать.