– Хорошо. Я просил вашего товарища, Олафа, провести нас до вашего логова. Реквизировать имеющиеся в нем ценности – на нужды королевства Гвенхейд. – В этом нет необходимости, сударь. В нашей берлоге вы не нашлись бы ничего интересного. Кухонная и столовая утварь, котелки и чайники. Одеяла, теплая одежда для холодов. Запасы стрел, кузнечные инструменты, оружие. Все самого низкого качества – лучшего тут все равно не раздобудешь. Едва ли вы испытываете потребность в лишнем десятке клинков, выкованных из плохой стали. – Пожалуй. А деньги? Кельвин опустил голову, будто испытывая неловкость: – Мы не шикуем. Иначе бы давно нашли себе ремесло получше. Что зарабатываем, быстро тратим. Весельчак Стив хранил все наши сбережения в тайнике, за пределами лагеря. Где конкретно он находится, знали он сам и оба его лейтенанта. Все трое сейчас мертвы. – Ладно. Тогда забудьте. Вы хорошо знаете Опаленные земли? Сможете быть нам проводником вместо Олафа? Мы направляемся в Наргонд. Сначала собирались ехать Хейсенским трактом, но теперь, как видите, он сделался небезопасен. Я не знаю, был ли это единственный поисковый отряд, отправленный узурпатором. Буду признателен, если вы сможете довести нас до границ герцогства незамеченными. Разбойник немного помолчал, что-то прикидывая в голове. – Возможно, и смог бы. Но мне требуются гарантии безопасности. – Мы вам их дали. Вам ничего не грозит, пока вы едете с нами и не пытаетесь предать. – Этого мало. – Кельвин говорил расслабленно, как человек, знающий себе цену. – Вы легко можете избавиться от меня по прибытии в Наргонд, решив, что больше не нуждаетесь в моих услугах. Не хотел бы оказаться в подобной ситуации. Делвин посмотрел на него с презрением: – Вам недостаточно слова чести гвенхейдского лорда? – Слова ненадежны, сударь. Их легко дать, легко забрать, о них несложно забыть. – Ничего другого, помимо слов, у меня для вас не найдется, простите. Считайте, что официально приняты в Первый корпус армии Гвенхейда, и поступили под мое начало. В качестве добровольца, рекрутированного во время похода. По окончанию войны вы получите право выйти в отставку и стать честным подданным королевства. – А если в моем прошлом найдутся вещи, которые вам не понравятся? Или кому-то другому в Гвенхейде? Я совершил немало, назовем их так, ошибок. Не хочу оказаться на виселице. Делвин раздраженно поморщился: – Мне все равно, какие преступления у вас на душе. Помимо нападения на мой отряд. Если докажите службой свою преданность, я закрою глаза на ваши прошлые прегрешения и приложу усилия, чтобы никто другой о них не узнал. Я всегда защищаю своих людей, если они того стоят. – Значит, слово чести гвенхейдского лорда и ничего больше? – спросил Кельвин. – Слово чести. И это немало. – Хорошо, удовлетворюсь этим, – разбойник легко встал. – Через неделю будем в Наргонде. Многие ваши кони вчера потеряли своих седоков. Оставшихся лошадей с лихвой хватит на всех, а лишних советую отпустить. Они лишь задержат наше продвижение. Если повезет, сами выйдут к ближайшему жилью. Тут недалеко, а животные такое чувствуют. Если нет… что поделаешь. Лошадь найдет чем прокормиться и в лесу. Люди ведь находят, если прижмет, – Кельвин немного неловко пожал плечами. – Понимаю, сам хотел так приказать, – Делвин кивнул. – Я видел у вас вчера кинжал. – Прятал под одеждой, – улыбнулся разбойник. – В исподнем. Вовремя пригодился. – Оставьте себе. И держите также это. Глупо ходить с одним лишь кинжалом, раз вы теперь мой солдат, – Делвин вытащил из ближайшего оружейного свертка прямой палаш в ножнах, принадлежавший до того одному из убитых солдат. От Патрика не ускользнуло, что Косой Боб наблюдает за происходящим без всякого одобрения на лице. Кельвин даже не шелохнулся, когда капитан протянул ему оружие, и не попробовал его взять. Он явно заметил мрачные взгляды нескольких выживших солдат, вставших рядом с Кренхиллом и положивших ладони на рукояти мечей. Патрик незаметно кивнул Марте, и та тоже словно бы невзначай коснулась эфеса. Только еще драки не хватало. Луис, до того сидевший в задумчивости, весь подобрался. «Если люди взбунтуются – отряду конец. Дирхейлу не стоило у всех на виду уводить Астрид. Сначала милуется с барышней, пока они пытаются перевести дух после бешеной скачки и двух схваток, а затем жмет руку врагу? Выглядит плевком им в лицо. Кельвин полезен, но приручать его следовало осторожно. Не так». – Привечаете бандитов с большой дороги? – прямо спросил Кренхилл. – Тех самых, по чьей милости погибли Фрэнк, Джордж и те две милых девицы? Нехорошо, капитан. Одно дело брать этого молодчика проводником, совсем другое – с ним брататься. – Я так решил. Станете спорить, солдат? – Если потребуется. Не доверяли бы вы этому скользкому гаду, сэр. Говорю не только как солдат, но еще и как друг. У него гнилое нутро – на лице написано. – Мне казалось, я командую здесь, – голос Делвина стал холодным как лед. – Вы командуете. А мы выражаем свое мнение, если видим, что вы не правы. Кренхилл и четверо его товарищей встали тесной группой напротив Дирхейла. Один лишь Дейв Лоттерс, в отличие от остальных, встал рядом с капитаном, выражая ему свою поддержку. Астрид, маячившая за спиной у Делвина, сделала шаг к оружейным сумкам. «Чтобы выхватить, если придется, силовой посох? Умная девочка». Видя всеобщее замешательство, Кельвин сказал: – Благодарю, капитан, но вы слишком любезны. Ваш человек сказал совершенно верно. Это ведь я напал на вас, вместе с моими друзьями. Если я возьму этот клинок, это оскорбит память погибших. Спасибо, но мне вполне хватит и моего кинжала. Если на нас нападут, я добуду себе оружие в бою, сам. Заберу у наших общих врагов. – Нет, вы возьмете этот, и не надо никаких красивых жестов. В бою может и не найтись времени на то, чтобы забрать оружие у врага. Раз вы отныне мой солдат, то не можете оставаться безоружным, – Делвин почти насильно впихнул палаш Кельвину, после чего на каблуках развернулся к Бобу. Тот, ощутив на себе тяжелый взгляд капитана, весь подобрался. Не произнеся ни слова, Делвин сделал короткое движение – и ударил Кренхилла в челюсть. Солдат охнул, а Дирхейл, не давая ему времени перевести дыхание, немедленно нанес еще один удар – левой, с разворота, в живот. Кренхилл упал на колени, и Делвин напоследок пнул его коленом в лицо. Марта Доннер одновременно выхватила пистолет и саблю, а в ладони Луиса словно сами собой скользнули две длинных даги, выпав из рукавов дублета. Дворецкий Патрика вскочил, держа оба клинка наизготовку. Один лишь Патрик стоял неподвижно, следя за остальными солдатами. Тем пока хватило ума не обнажать клинков. Все четверо молча глядели на Кренхилла. Косой Боб сплюнул кровью на землю, а затем кое-как поднялся на четвереньки. Делвин пнул его сапогом в бок и снова повалил. – Залог нашего выживания – в дисциплине, послушании и единстве, – неторопливо сказал капитан, оглядывая подчиненных. Те потупились. Сделали шаг назад. Убрали ладони с мечей. «Все же не решатся бунтовать. И хорошо, сегодня не подходящая погода для резни. Слишком солнечно. Не хочется пачкать траву кровью». – Я отдаю приказы, вы их исполняете, – продолжал Делвин. – Вам могут не нравиться мои приказы, но вы молчите и все равно им следуете. В противном случае мы перестанем быть армией, превратившись в разбойную шайку, на радость узурпатору и его псам. Мне поручено любой ценой доставить Патрика Телфрина в Тенвент. Именно этим я и занят. Мастер Кельвин нужен нам, ибо без его помощи мы не пересечем этот дикий край, полный лихих людей. Мастер Кельвин поедет вооруженным – потому что если мы потеряем его в случайной стычке, как потеряли мастера Олафа, наше передвижение существенно замедлится. Мои слова вам понятны, солдат? – Понятно, сэр, – Боб сделал новую попытку подняться, и на сей раз Делвин ему не препятствовал. – Простите, сэр. Этот парень мне все равно не нравится, но вы правы. Он нам нужен. И еще вы правы, мне не следовало обсуждать ваш приказ. Я не бунтовщик. Все понимаю насчет дисциплины и совсем не хочу закончить как Майло. Просто язык у меня слишком длинный. Вы знаете. – Знаю. И надеюсь, вы усвоите полученный урок, – Делвин вдруг протянул руку и Кренхилл, после некоторого колебания, ее пожал. – Собирайтесь, сворачиваем стоянку. Мы все устали и злимся, но впредь прибережем злость для врагов. Иначе нам не вернуться домой. Боб коротко кивнул и двинулся к лошадям. Остальные солдаты последовали его примеру, и только после этого Марта и Луис спрятали оружие обратно. Патрик ободряюще кивнул Астрид, потерянно застывшей посреди поляны, и тоже принялся собираться в дорогу. Далеко сегодня уехать уже не получится, но хоть какое-то расстояние покрыть нужно. Наконец поредевший отряд выступил. Кельвин, сделавшийся проводником, занял место во главе колонны. Рядом с ним, корпус в корпус, ехал капитан Дирхейл. Астрид уселась на ту же лошадь, дыша капитану в затылок и порой кладя голову Делвину на плечо. Девушка казалась измученной, перепуганной и сонной. Следом за ними, три коня в ряд, держались Патрик, Луис и Марта. Барышня Доннер взяла себе серого в яблоках жеребца, накануне потерявшего своего прежнего хозяина. Дальше ехали остальные солдаты, ведя в поводу нескольких коней, которых нагрузили поклажей. Боб и Лоттерс двигались в аръергарде, на демонстративном отдалении от командира. Сержант временами начинал о чем-то переговариваться с Кренхиллом. Патрик не мог отсюда расслышать их разговор, но, судя по выражению лица Лоттерса, тот пытался успокоить товарища. Кренхилл, как заметил Патрик, скосив взгляд через плечо, попеременно то морщился, то, напротив, согласно кивал. Через полчаса он уже выглядел гораздо менее набыченным. Видимо, и впрямь решил отложить пока в долгий ящик обиду. «Лишь бы потом она не всплыла, в самый неподходящий момент. Даже не знаю, поступил Дирхейл с ним слишком жестко или, наоборот, слишком мягко. Остальные солдаты прислушиваются к Кренхиллу – куда больше, чем к Лоттерсу, хоть тот и ходит в сержантах. Найди он в себе достаточно изворотливости и злопамятности, может и уговорить прочих перерезать Делвину горло во сне. А заодно и всем нам. Придется за ним приглядывать». Окажись Патрик сейчас на месте Делвина, он бы не стал бить строптивого солдата, выразившего недовольство приказом. Наоборот, предпочел бы с ним поговорить, попытаться найти общий язык. «Но это сейчас. Пять или семь лет назад я бы застрелил этого Кренхилла в упор, и сказке конец. Угроза бунта на корабле – последнее дело. Мальчишка, капитан Дирхейл, только выглядит злым. Старым волкам, которых я знал, он показался бы мягкотелым». Примерно через час всадники вновь выехали из леса. Насколько мог судить Патрик, они двигались в сторону от Хейсенского тракта. Отряд отделяло от него не менее пятнадцати миль, и это расстояние продолжало увеличиваться. «Передвигаясь по бездорожью, мы потеряем день или два, зато точно не попадемся никому на глаза». Жаль, не получится посетить развалины Хейсена, расположенные в пятидесяти милях южнее Гвенриора – а впрочем, вряд ли они особенно примечательны. Дренара, река, на которой стоял королевский город Хейсен, существенно обмелела после Войны Падения и нашла себе новое русло. Вся окрестная равнина была пересечена глубокими балками, оставшимися от ее пересохших притоков. Крутые склоны поросли миндалем, шиповником и колючим терном. На возвышенностях виднелись низкорослые дубы с раскидистыми кронами, окруженные вереском. Несколько раз над головами пролетели, хрипло каркая, сороки, а потом Патрик заметил в траве лисицу. «Чем дальше от Гвенриора, тем больше жизни. Постепенно Опаленные земли оживают, стряхивают с себя накрываший их некогда страх. Однажды разрозненные поселения, разбросанные по их окраинам, договорятся, научатся жить в мире, вырастут и превратятся в города – а затем и выберут себе нового короля. Если только соседи не заинтересуются бывшим Хейсеном раньше. Керания вполне может дотянуться сюда, если сомнет сперва вольных баронов – а не успеет она, так придет Алгерн, уже переваривающий потихоньку Димбольд». Путь, выбранный Кельвином, пролегал через длинную каменистую долину. На холмах, отмечавших ее начало, возвышались две сторожевые башни, разрушенные примерно на уровне шестого этажа. Прежде вход в долину преграждала стена, однако к настоящему времени от нее осталась лишь груда камней, оплавленных до черноты. Несколько строений, прятавшихся за стеной, пребывали в плачевном состоянии. От них не сохранилось даже первого этажа – только обрубки стен. – Видимо, старый дозорный форт, – пояснил Патрик Марте. – Во время войны хейсенские солдаты могли контролировать отсюда округу. Тут и встретили свой конец. По защитникам били магией. Огнем и молниями, судя по тому, в каком состоянии камни. Маги Принца Пламени не церемонились, если встречали препятствия на своем пути. – Ради чего он вообще начал эту войну? – поежилась девушка. – А ради чего дядя Кледвин начал свою? Ради порядка и мира, конечно. Кеган Аматрис верил, что сможет объединить континент. Грызущиеся фракции чародеев, разобщенные потомки Основателей, млеющие от собственной гордыни. Принц Пламени хотели свести их всех воедино, возвратить знания, утраченные за время Темных Столетий. А вместо этого породил хаос, разобщение и смерть. Отсюда мораль – не лезь, если можешь сделать еще хуже. – Та самая мораль, по которой вы живете. – Точно. По крайней мере, не наношу лишний вред. Марта замолчала, не найдя, что ответить. «Неужели и она на меня злится? Дожили». Патрик глянул на Луиса, ехавшего по левую руку. Он давно не помнил старого товарища таким мрачным. «Хотя поводов для веселья действительно нет. Мы потеряли последних с „Креветки“. Верных друзей, согласившихся остаться у меня на службе, когда я поселился в Димбольде. Сменивших костюм пирата на ливрею слуги, и ради чего? Бессмысленная смерть на чужой войне. Ни добычи, ни славы». Руки со злостью сжали поводья. Захотелось послать коня вперед, не разбирая пути, лишь бы только остаться наконец одному и не допускать больше никаких ошибок. «Мать истаяла от тоски и горя, не дождавшись меня из изгнания. Отец умер раньше, подарив мне этот бессмысленный графский титул. Бессмысленный – потому что в Телфрине после начала моей ссылки стал распоряжаться королевский наместник. Друзья погибли или предали, а кто не предал, тех по собственной глупости предал я сам. Капитан Дирхейл верит, что я принесу спасение, но пока что я не приносил ничего, помимо беды». Ветер задул настолько неприветливый и злой, что Патрик едва не достал из сумки куртку потеплее. Хейсенский климат причудлив и непостоянен – в июне часто случаются и поздние заморозки, и затяжные дожди. Если совсем не повезет, может и снег пойти. Настоящее проклятье для фермера. Отчасти поэтому королевство так и не восстановилось за столько лет, а Димбольд предпочел полагаться на торговлю. На западе, в Керании, лето теплое, а зима мягкая; на юге, в Брезальде, природа и вовсе становится изобильной и щедрой. Даже Гвенхейд, даром, что лежит к северу, может похвастаться хорошим климатом благодаря теплому течению, огибающему его берега. Но не Хейсен. Земля мертвых душ и разрушенных крепостей. Не самый дружелюбный и приветливый край. Из вольных баронств, лежащих вдоль границы с Керанией, народ и без того разбегается, несмотря на все попытки знатных господ прикрепить крестьянство к земле. А ближе к Гвенриору просто никто в здравом уме не живет, а кто все же поселился, грабит соседей и огрызается на их ответные рейды. «Вот как ребята Кельвина. То есть, простите, Весельчака Стива. Наш отважный капитан явно не понял, что взял в проводники предводителя разгромленной нами шайки. И пусть не понимает еще долго – а не то без поножовщины точно не обойдемся». Отряд проехал в лиловых сумерках еще около часа, прежде чем Делвин скомандовал привал. Для того, чтобы найти ветки для костра, понадобилось время. К счастью, Луис обнаружил на западном склоне сухой кустарник, и вскоре дело пошло веселее. Огонь запылал, освещая ночь. Путники достали теплые одеяла, спеша завернуться в них и согреться. По рукам в очередной раз двинулись фляги с вином и виски. Этого добра, к счастью, имелось в избытке. Насколько Патрик понял, незадолго до прибытия в Димбольд Дирхейл и его люди ограбили купеческий караван. Граф Телфрин отхлебнул вина, мимоходом вздохнув о своем несостоявшемся трезвенничестве, и на душе сделалось веселей. «Впрочем, не получилось еще в „Звезде Витольда“, когда я надрался и устроил погром. Если бы не заступничество милой Октавии, закончилось бы все скверно». Луис достал мандолу, и его пальцы неторопливо прошлись по струнам, извлекая из них меланхоличный напев. Косой Боб подвинулся ближе к костру, усевшись между Мартой и Лоттерсом. Он все еще недружелюбно косился в сторону Кельвина, разместившегося напротив, рядом с Делвином и Астрид, но больше не пытался затеять ссору. Солдат немного погрел руки над огнем, а потом сказал: – Красивая мелодия. Это где такое исполняют? – На севере, – ответил Луис, не переставая играть. – В Нордлине. Старая народная песня. Про крестьянку, которая полюбила принца морского народа, умевшего обращаться в дельфина. Он целовал ее под луной на прибрежных скалах, дарил бриллианты с морского дна, а потом забрал в свой подводный дворец. Девушка тосковала по родным и сухой земле, и испросила однажды у принца разрешения вернуться домой, на одну неделю, повидать семью. Вот только родичи встретили ее неласково. Они забили невесту морского принца камнями, обозвав колдуньей, спутавшейся с нечистью. Тогда принц в гневе наслал на их деревню лютый шторм. Волны пришли в ярость, нахлынули до небес. Они поглотили сушу, поселение целиком ушло под воду, а его жители, виновные в гибели несчастной девушки, обратились в рыб. С тех пор их вылавливают и жарят на костре рыбаки из соседних поселков, напевая эту песню на ужин. У нас рыбы, к несчастью, нет. Не люблю мясо, оно тяжелое и жирное. – Грустно, – вздохнул Кренхилл. – Вот так всегда, вроде и не сделал ничего дурного, а все равно нелюдью кличут. Я своих все упрашивал меня читать научить, а они сказали, чтобы землю пахать, оно ни к чему. Лишними глупостями только голову забью. В полку грамоте выучился, упросил писаря подсобить. Да и то так. С пятого на десятое. А я смотрю, инструмент у вас южный, а песня северная? – Истинно так. Я купил мандолу в Соурейне. – Оттуда нам привозят апельсины и персики, знаю. Разрешите спросить. Сами вы по виду северянин, ровно нордлинец или тайгарец, а звать вас по-южному. Как так вышло? Луис чуть помедлил с ответом. – Мой отец был купец из Гальхра, это соурейнский порт. Плавал вдоль всего побережья. Так мне рассказала мать, с которой он познакомился в нордлинской прибрежной деревне, покупая треску. Он обещал вернуться к ней, но больше они никогда не встречались. От отца мне досталось только имя, память о нескольких жарких ночах. Я вырос с матерью, а потом уехал на юг в поисках удачи. И родичей. Некоторых потом даже встретил, но не отца. Его корабль разбила буря в грозу, когда тот шел на север. А ведь мать думала, он ее бросил. – Я встретил Луиса в Наргонде, – сказал Патрик, припоминая те веселые деньки. – Тогда это был злой тощий дылда, с волчьим взглядом. На спор метал кинжалы в кабаках, работал вышибалой и еще кем придется. Я как раз снова занялся каперством и собирал команду, чтобы потрепать Брезальду, от имени герцога Альфонсо и к его славе. На этом мы и сошлись, и вскоре уже ходили на абордаж, сжимая сабли в зубах.