— Это я не за тем зашла так далеко, чтобы вернутся в бордель, — шиплю я на него, и от гнева мне становится лучше. Я уже не милая девочка. Это раньше я ни с кем не ругалась, а теперь постоянно кричу на Дениэла. Но, черт побери, это не его вина. Если бы мне так часто не угрожала опасность, я бы не срывалась на него. Он бросает взгляд на Перея, затем снова на меня. — Не здесь, — говорит он через плечо, — нам нужно в комнату на минуту. Посмотри, сможешь ли добыть мне джинсы и ботинки. Дениэл хватает меня за руку и тащит обратно в спасительную комнату, где мы провели ночь. Я позволяю ему тащить меня. Это нормально. Своей рукой он почти щипает меня, но тащит, а не оставляет позади. Это всё, о чем я прошу. Мы вваливаемся обратно в комнату, и Дениэл с силой захлопывает дверь, поворачивается и смотрит на меня. — Так. Нам нужно поговорить. Я поправляю жилет, накинутый на плечи. Он огромный и висит на груди, но я не стану указывать на это. Возня с ним позволяет мне заняться чем-то, а не смотреть на Дениэла. — Ну, говори. — Это место, куда я должен сегодня пойти, это чертовски опасная дыра. — В отличие от тех безопасных детских площадок, по которым ты водил меня раньше? — Черт, Рэйган, я серьезно. Мне нужно поговорить с парнем на футбольном поле, а это любимое место для жарки местных банд. Я поднимаю на него озадаченный взгляд: — Жарки? Вряд ли они жарят там пирожки. — Да. Когда кто-то облажается, его приводят на поле, раскладывают вокруг него шины, политые бензином, и поджигают. От этого подымается хороший густой дым, предупреждая всех остальных не совершать подобных ошибок. Я сглатываю. Звучит более чем ужасно. «И Дениэл хочет пойти в это место? Один? А что делать, если он не вернется? Что делать, если он оставит меня здесь? Что будет через пару недель нахождения здесь с Перея. Как долго Перея будет думать прежде, чем продать меня по самой высокой цене?» — Звучит, как самое дерьмовое место. Но я все равно иду. — Нет, — говорит Дениэл. — Я отвечаю за твою безопасность. Там я не смогу сохранить тебя. А здесь мы находимся в нейтральной зоне для всех банд. — Мне плевать! — Ну, если тебе плевать на свою жизнь, то мне нет! Я задыхаюсь. «Как он может говорить мне такое?» Я цепляюсь за каждый дюйм своей свободы последние два месяца. Я пережила ад. На самом деле, я все еще пытаюсь избавиться от него. «Но как же тот единственный человек, кому я могу доверять, пытается угробить меня?» Гнев и ярость заполняют меня быстрее, чем боль. Я с силой бью ему в грудь. — Ты думаешь мне плевать, умру я или нет? В самом деле? Закрыв глаза, Дениэл делает глубокий вдох. — Рэйган, ты же понимаешь, остаться здесь… — Нет, ты говоришь дерьмовые вещи, чтобы избавится от меня. Я знаю, как это работает. Ты лжешь, пытаешь обосрать людей, чтобы они ушли. Но я не уйду! Помнишь свое обещание? «Я не оставлю тебя, Рэйган. Я всегда буду на твоей стороне, Рэйган». Что случилось с ним? — Оно никак не связано с твоей прогулкой на мертвую землю, когда ты можешь тихо сидеть здесь… — И что? — я плачу и снова бью его кулаком в грудь. Пока мы спорили, я уже несколько раз ударила его, но он и руки не поднял на меня. Знаю, что не должна бить его, но я чертовски зла. — Что будет, если ты не вернешься? Как много времени пройдет, пока милую американскую киску снова продадут по хорошей цене? Он сжимает губы: — Тебе придется доверять мне, Рэйган. — Доверять? И кто теперь сумасшедший? — я с горечью смеюсь и вскидываю руки в воздухе. — Ты сказал, что я сумасшедшая, когда набросилась на тебя, но это не так. Я могу гарантировать, что твой член мог бы отправить тебя в рай и убедить, что я остаюсь с тобой, но вместо этого ты пытаешься угробить меня. И кто из нас сумасшедший? Мужчина протягивает руки и хватает меня за грудки моего бронежилета. Я начинаю отстраняться, но он только сильнее связывает замки на шее, чтобы прикрыть её. — То есть, — решительно говорит он, — ты хочешь поговорить о доверии? Как на счет тебя? Залазишь на меня каждый раз, как я закрываю глаза, чтобы манипулировать мной и держать при себе. Как я должен доверять тебе после этого? Я шокирована его словами. Он переворачивает понятие о доверии так, что я вздрагиваю, и попадает в цель. Я манипулировала им. — Но я тебе нравлюсь, — протестую я. — И ты считаешь меня сексуальной. — Да, — соглашается Дениэл, перетягивая застежки в верхней части, и подтягивает под моей рукой, чтобы бронежилет плотнее прилегал к телу. — Я думаю, ты красивая. Так же думаю, что мое отношение к тебе неуместно, и я бы никогда не совершил никаких действий. Я сделал что-нибудь, что поставило тебя в неудобное положение? Что-нибудь неподобающее? «Разве что пару раз вел себя, как осел, называя меня куколкой». Я хочу сказать это, но мы оба понимаем, это было затем, чтобы отвлечь меня. Он говорил несерьезно. Дениэл прав. Он не сделал ничего плохого мне, даже когда мог бы. Если бы он только щелкнул пальцами, я бы уже стояла на коленях и сосала его член, так как я чувствую, что именно с ним у меня получится выбраться. «Что за черт?» Дениэл ведет себя, как чертов бойскаут, даже когда я закидываю на него части своего тела. Но это неважно. Секс окончен для меня. Не думаю, что смогу когда-либо прикоснуться к мужчине снова без воспоминаний о борделе. Я смотрю на скривленный рот Дениэла. Его потрясло то, что я никогда не испытывала оргазма. Его губы, произнося имя Майка, скривились так, будто он оказал мне медвежью услугу. Как будто это его проблема, а не моя. Нужно работать больше над отношениями, Рэйган, чтобы все было хорошо. Не нужно прятать голову в песок, Рэйган, игнорируя, что твой маленький мир лопнет, как мыльный пузырь. Но та Рэйган мертва. Дениэл заканчивает поправлять одну сторону бронежилета и принимается за другую. А я наблюдаю, какие у него длинные ресницы и сильная челюсть. Он действительно привлекательный. На секунду я задумываюсь, какого было бы поцеловать его. Возможно, это стокгольмский синдром, но он не хуже, чем все, что я пережила. И внезапно, мне становится любопытно. «Если я поцелую Дениэла, будет ли это так же, как с мужчинами в борделе? Затошнит ли меня, если его рот коснется моего? Или его затошнит?» Мужчина с красивым ртом отчаянно хочет меня, но не трогает, потому что знает, у меня есть проблемы. С большой буквы П. Раздумывая, я облизываю губы. — Что? — спрашивает Дениэл, и я понимаю, что он смотрит прямо на меня. Внезапно я нервничаю, шагаю к нему чуть ближе и кладу руку на одну из пуговиц его помятой рубашки. — Могу я… могу я кое-что сделать? — Валяй, — мужчина настороженно смотрит на меня, но не отходит. Я встаю на цыпочки и прижимаюсь губами к его губам. Он застывает, а я раскрываю свой рот, позволяя своему языку проникнуть внутрь его. Я абсолютно ничего не чувствую. С таким же успехом можно было бы поцеловать камень. Я отстраняюсь и нахмуриваюсь. — Почему ты не поцеловал меня в ответ? — Я пытался выяснить твои мотивы. По какой-то причине это ранит мои чувства. Я опускаюсь на пятки и стараюсь не чувствовать себя глупо. — Я хотела поцеловать тебя и понять, будет ли это как с мужчинами в борделе. Или по-другому, потому что ты это ты. Или все точно кончено. Мужчина стонет и закрывает глаза, прижимаясь лбом к моему лбу, а рукой обхватывает мою голову сзади. — Ты убиваешь меня, Рэйган. Ты ведь это знаешь, да? — Прости, — тихо говорю я. — Ш-ш-ш. Не за что извиняться, милая. Если ты хочешь поцелуй, я одолжу его тебе. Хотя ты выбрала поганое время. Он смотрит на закрытую дверь, пожимает плечами и поворачивается ко мне спиной. — Просто поцелую. Ничего больше. Ты еще не готова, а я не могу отвлекаться. Идет? — Идет. Я просто хочу понять… Я замолкаю, не закончив предложение, потому что не знаю, как. «Я просто хочу понять, насколько я сломана». «Я просто хочу понять, действительно ли моя психика нарушена». «Я просто хочу узнать твой вкус». «Я просто хочу знать, стошнит ли меня». — Хорошо. Ничего лишнего. Ты готова?