— Это правильно. Я использовал это оружие много раз. Я не буду спрашивать, сколько раз ты стреляла. Но подозреваю, что ты окажешься на полу с пулей в голове раньше, чем достанешь свое оружие из кармана. Так что будь умницей, и проживешь еще как минимум десять минут. — Это ты так думаешь, — фыркает она, а потом я вижу бледную красную точку, прежде чем всё катится в ад. Рэйган Требуется две секунды. Одна секунда, пока я смотрю на лицо хорошенькой женщины, удивляясь, откуда у неё на лбу лазерная точка. А в следующую секунду её лоб взрывается, ударяя мне в лицо измельчённой плотью, влажной и горячей. — Вниз! — кричит Дениэл. Он толкает меня рукой за плечи, прежде чем я осознаю, что мозги этой девушки находятся на моем лице. Я хлопаюсь на грязный окрашенный бетонный пол, и воздух вырывается из моих легких. Пистолет и ножи, заправленные в мой жилет, упираются в ребра. Я уже почти уверена, что оказалось в аду, но нет, я жива. Пока ещё. Тело девушки падает рядом со мной, а её кровь растекается рядом с моей ногой. Дениэл не медлит ни мгновения, и извиваясь, ползет к стене. Когда первоначальный шок отпускает меня, я следую за ним. «Сложись, как бумажная», — говорил он мне. Мы прячемся в здании, где Дениэл приседает за холодильник, который здесь, похоже, со времен Никсона. Еще один выстрел раздается на моем пути к Дениэлу, и что-то ударяется о соседнюю стену. Я издаю испуганный всхлип, когда Дениэл берет меня за руку и тянет к себе. Мое тело становится, словно из гипса, и я стараюсь быть под эти прикрытием, как можно дольше. Он отворачивается от меня, хотя я цепляюсь за его спину, а затем толчком открывает дверь холодильника, чтобы дать нам больше защиты. Раздаётся еще один выстрел, от которого подскакивает дверь холодильника и закрывается. Дениэл снова открывает её. Они знают, что мы за ней. Они наблюдают за нами. — Что… что… — я стараюсь задать вопрос, который охватывает всё, что происходит, но не выходит. Дениэл с пистолетом в руках качает головой. Его взгляд сканирует переднюю часть старого продуктового магазина, как будто он в состоянии что-то увидеть. — Не знаю почему, но кто-то решил убрать стукача. Стукачей всегда затыкают. Я поворачиваюсь, смотрю на тело мертвой девушки и касаюсь пальцами своего лица. Все еще влажное. Мне хочется блевать, но сейчас на это нет времени. Я сглатываю, но усилием воли удерживаю слюну во рту, для этого будет более подходящий момент. — Она стукач? — Была, — говорит Дениэл. Я смотрю на него и достаю свой пистолет. — Ты знал, что это произойдет. — Была такая мысль. Как я сказал, стукачей часто затыкают. Это опасная работа. — Надеюсь, эта информация стоила её жизни, — говорю я, до сих пор потрясенная тем, что эта девушка оказывается мертва так быстро и так легко. «Жизнь в трущобах ничего не стоит», — напоминаю я себе. Как же сильно я хочу поехать домой. — Ты и понятия не имеешь, — говорит Дениэл так пылко, что заставляет меня задуматься. Он практически радуется информации об этой блондинке, но меня удивляет вспышка ревности внутри меня. Неужели ту женщину Дениэл искал всё это время? Может, он поэтому отправился на мои поиски, чтобы найти другую блондинку? Возможно, она его девушка? Мне немного стыдно за свою ревность. Сейчас не время. И никогда не будет времени для этого. Для Дениэла я посылка. Разодранная посылка, которую не принимают обратно в почтовое отделение, так что её нужно доставить лично. Всё стихло. Никто больше не стреляет, но мы не двигаемся. Дениэл напрягся, как никогда. — Можно выходить? — шепчу я. — Черт, нет, — говорит Дениэл, посмеиваясь. — У них снайпер. Кто-то знал, что она стукач. И он зол. Мы получили много информации с этой карты и движемся выше по пищевой цепи, но кого-то это совсем не радует. Мужчина по-прежнему выглядит взволнованным. — Так что нам делать? — спрашиваю я. — Еще не понимаю. Я думаю. — Мы можем дождаться, пока они выйдут? — Снайперы могут ждать очень долго, — говорит Дениэл. — У них преимущество, поэтому мы в ловушке. — Так что нам делать? — снова спрашиваю я. — Мы подождем, пока они допустят ошибку, — говорит он, глядя на меня. Дерзкий оскал на его лице пугает в такой мрачной ситуации. — И мы успокоимся. Не будем высовывать голову, чтобы нас не сняли. И всё будет хорошо. Ох, конечно, так просто ему это говорить. — Ты был раньше в перестрелках? Дениэл кивает и вновь переключает внимание на сканирование старого магазина. Солнечный свет проникает сквозь трещины в стенах. Сегодня прекрасный день. Полагаю, идеальный день для снайпера. — Расслабься. Он высовывает пистолет над холодильником, и сразу же раздается ответный выстрел. — Да, все еще там. — Расслабиться. Точно. Я прижимаюсь к стене, сжимая пистолет. «Расслабься», — говорит он. Будто не стоит беспокоиться о людях, убивающих других. Но даже в такой ситуации я мысленно выхожу из неё. В этом у меня было много практики, и я возвращаюсь к своей любимой теме: фильмы ужасов. Там оружие тоже не редкость, но перестрелки обычно односторонние. В фильме «В одиннадцать» хороший парень стреляет в монстра или каннибала на выбор. Перестрелки скорее ассоциируются с вестернами или боевиками. — Какой у тебя любимый фильм? Дениэл снова поднимает пистолет, и снова сквозь деревянные щепки влетает пуля. Хорошо, что у нас есть старый холодильник, а то бы мы уже растеклись по полу, как стукач. Мужчина смотрит на меня. — Ты действительно сейчас спрашиваешь меня об этом? — О, а тебе бы хотелось бояться и паниковать? Он кивает. — Хорошо, хорошо, — через секунду Дениэл смотрит на меня, — крепкий орешек. Я должна была знать. — Ты мог бы назвать что-то менее банальное? — Может, это банально, потому что чертовски круто! Парень изобрел: «Ура-ки-яй, ублюдок!». Мы кричали это в армии. Не так много фильмов используют в армии. Обычно наоборот. Он сужает глаза и приподнимет голову, прислушиваясь, а затем снова поднимает пистолет и стреляет. Ответного огня нет. — Тихо. Это хорошо? — спрашиваю я. — Значит, они двигаются. Не переживай. «О, конечно. Не переживай», — говорит он. «Я никогда не оставлю тебя одну, Рэйган», — говорит он. Когда же Дениэл поймет, что он полон дерьма? — Хорошо. — Крепкий орешек, — говорит он, снимая с ноги ботинок, пока я смотрю на него. — Победил же целый взвод плохих парней на босу ногу. А даже в армии заставляли носить сапоги. Он озорно шевелит бровями, как мальчишка, и бросает свою обувь вверх над холодильником в сторону входа в старый бакалейный магазин. Это снова вызывает стрельбу, пули летят мощно и тяжело. Нагнувшись, я съёживаюсь у Дениэла и цепляюсь пальцами за его ремень для чувства безопасности. Будто, если я держусь за него, то так безопаснее. — Немного левее, дорогая. Хотя твои навыки ужасны в том, что касается прелюдии. Да брось. Как будто я взорвусь. — Мои навыки сейчас единственное, что спасает твое лицо от кулака. С какой целью ты выкинул ботинок? — Чтобы узнать, что все стрелки в задней части здания. Не думаю, что они пытаются обманывать, — хрюкает он. — Значит, они поднимаются. Так что у тебя?