Миссис Бэк вздохнула и отстегнула цепочку. — Я как раз собирался наложить на лицо маску. В тесной гостиной пахло магазином подержанных книг — смесью пыли, бумаги и чернил — и огуречным кремом. Стопки книг и газет на кофейном столике напоминали многоэтажки, опасно накренившиеся и готовые вот-вот рухнуть. Марго опустилась на бархатный изумрудный диван в винтажном стиле, который, казалось, принесли с барахолки, вычистили, и теперь он оживлял пространство, больше похожее на офис или кладовку. Комната была поделена на две зоны — гостиную и столовую, — посередине стоял телевизор с плоским экраном, по которому шли корейские новости без звука. Миссис Бэк в халате сизого цвета поверх розовой сорочки, чей обтрепанный подол касался костлявых коленей, скрестила руки на груди и выжидающе уставилась на Марго. Без маски из косметики — красной помады, бровей, подведенных карандашом в виде полумесяцев, — она походила на тропическую птицу с выщипанными перьями. — Я хотела задать вам несколько вопросов, — начала Марго. Миссис Бэк нахмурилась: — Каких? Крошечная комната давила на Марго. О чем она только думала, заявившись сюда? Впрочем, она тут же вспомнила о своей цели и собралась с духом. — О мистере Киме и моей маме. Миссис Бэк затянула полотенце на голове. — Сегодня я ходила на рынок, — продолжала Марго. — Ваша лавка исчезла. Миссис Бэк уселась на стул, подвинув его напротив Марго. — С меня хватит. — Работы? — Да. На данный момент. — Она откусила заусенец. — Там были покупатели? — Нет. — Я уже давно работаю в убыток. «Покупателей почти нет. Корейцы закрывают свои лавки даже в центре». Официантка просила не упоминать мистера Пака, однако Марго хотела удостовериться, что миссис Бэк в безопасности. Даже если дела на рынке шли плохо, странно закрывать лавку прямо перед праздниками — самым прибыльным временем года. — Есть еще какая-нибудь причина? Похоже, вы закрылись очень стремительно. — Да, я… я планировала это довольно давно. — Что теперь будете делать? — Не уверена, но что-нибудь придумаю. Не переживай за меня. — Может, вернетесь в «Ханок-Хаус»? — спросила Марго, зная ответ, и все же надеясь спровоцировать миссис Бэк на откровенность. — Нет, точно не туда. Ни за что, — только и ответила та, поправив узел на поясе халата. Марго оглядела стопку книг на кофейном столике, среди которых заметила романы Джорджа Элиота и Эдит Уортон, которые сама читала в школе и колледже. Романы тяжелые, но прекрасные. Прижатые друг к другу страницы походили на зубы, когда-то белые, а теперь пожелтевшие. Да и сама книга в некотором роде была подобна рту. Помогали нам истории, рассказанные ими, или убивали ложными ожиданиями? Возможно, все зависело от того, кто их рассказывает. — Вы это читали? — спросила Марго, заметив в стопке «Тэсс из рода д’Эрбервиллей» Томаса Харди, одну из ее любимых книг. Она почувствовала укол печали, вспомнив трагическую историю и не менее трагический конец. — Мама никогда не читала. — Она терпеть не могла читать. — Миссис Бэк откинулась на спинку стула. — Хочешь верь, хочешь нет, но я изучала английскую литературу в университете. Как и ты. От последних слов в груди Марго что-то сжалось. Как много мама о ней рассказывала? Гордилась ли ею? Миссис Бэк уперлась руками в колени, готовясь встать, и сказала: — Ну, уже поздно. Моя маска зовет. — Могу я спросить вас о мистере Киме? — Честно говоря, я мало что знаю. — Ее голос дрогнул. — Как я уже упоминала, твоя мама рассказала мне о нем только после его смерти. — Он был моим отцом? — выпалила Марго. Сердце готово было выпрыгнуть из груди. Миссис Бэк удивленно распахнула глаза, и Марго поспешила объяснить: — Я нашла его некролог в маминой квартире. С его фотографией. Мы с ним похожи. Миссис Бэк молчала, прикусив губу. — Если он не мой отец, то каким образом они сошлись? Я ездила к нему в Калабасас — у него был прекрасный дом, прекрасная жизнь. Сногсшибательная жена. Он жил в совершенно другом мире. Как они могли встретиться? Что у них могло быть общего, кроме прошлого? Миссис Бэк глубоко вздохнула, уставившись на свои колени. Марго снова откинулась назад, положив ладони на бархатный диван, и продолжила: — Он владел супермаркетами. Помню, мама упоминала, что мой отец работал в том же супермаркете, что и она, когда только приехала в Америку. Зачем ему… какая еще между ними может быть связь? Или, может, они были просто давними друзьями? Но каждый раз, когда я смотрю на его фотографию… — Ее голос дрогнул. — Клянусь… — Это он, — прервала ее миссис Бэк, насупив брови. — Ты права. Он — твой отец, Марго. Марго задохнулась. Ее словно ударили под дых, в груди сдавило. — Почему… почему никто мне не сказал? — сумела выговорить она. Миссис Бэк молча покачала головой. — Почему мне не сказали?! — прокричала Марго, охваченная внезапной злобой — на маму, на миссис Бэк, на весь мир. Из глаз брызнули слезы, она не заметила, как вскочила на ноги. — Твоя мама считала, что тебе незачем об этом знать. Он был смертельно болен. Она и ему о тебе не говорила. Какой смысл? Ей казалось, это ничего бы не изменило. — Миссис Бэк опять затянула полотенце на голове. — Она так решила. — Это несправедливо! — Марго задыхалась от возмущения, злости, обиды — всего сразу. — Даже пусть он и умирал, я заслуживала знать правду! — Может, она не хотела, чтобы узнал он? — с неожиданной яростью возразила миссис Бэк. — Больному человеку тяжело принять такую новость. Ему оставалось жить считаные недели. Она пыталась защитить вас обоих. — Из ее глаз покатились слезы. — Она всех пыталась защитить. Марго без сил опустилась на диван. Миссис Бэк вытерла рукавом нос, вышла на минуту из комнаты и вернулась с коробкой салфеток, которую протянула Марго. — Я все еще не понимаю. — Марго высморкалась. — А теперь… что теперь? Что мне делать со всей этой информацией? Она бесполезна. Они оба мертвы. Миссис Бэк села рядом с Марго и взяла за руку. — Прошлое — это… — Она поморщилась, не отрывая глаз от ковра. — Иногда о нем лучше забыть. У тебя вся жизнь впереди, понимаешь? Ты должна… Мы обе должны забыть обо всем плохом и жить дальше, хорошо? — Но я не хочу забывать, пока не пойму. Действительно ли это несчастный случай? — Смерть твоей мамы? Марго кивнула. — Я не собираюсь… забывать и жить дальше, пока не пойму. Я не смогу, пока… — Пока что? Пока не поймешь, что твоей вины здесь нет? — Глаза миссис Бэк заблестели. — Ты чувствуешь себя виноватой? У Марго вспыхнули щеки. — Мне следовало чаще звонить ей, чаще навещать. Может, я бы… может, ничего и не предотвратила, но по крайней мере знала бы, что происходит в ее жизни. Я могла… — В случившемся нет твоей вины, Марго. — Миссис Бэк сжала ее запястье. — Это был несчастный случай. Очень страшный несчастный случай. — Вытерев уголки глаз, она продолжила: — Мы все жалеем о прошлом, понимаешь? А на самом деле оно того не стоит. Мы все могли поступить иначе. — Она уставилась на небоскребы из книг перед собой. — В этом-то и проблема памяти. Для мамы настоящее было хрупкой скорлупой, которую запросто можно разбить. В подростковом возрасте Марго как-то умоляла маму отпустить ее на концерт (сейчас она даже не помнила название группы). Хоть Марго и соврала, что родители подруги их заберут, мама наотрез отказалась ее пускать. — Ты знаешь, как много я работаю? — кричала мама по-корейски. — Ты знаешь, как мне тяжело? Я уже много лет не развлекалась и вообще забыла, что значит веселиться. — Почему ты не хочешь, чтобы я была счастлива? — кричала Марго в ответ по-английски, не заботясь о том, что их услышат соседи. — Ты должна сидеть дома и учиться! Ты хоть представляешь, как тебе повезло? Знаешь, чем я занималась в твои годы? — Мама воинственно ткнула себя пальцем в грудь. — В детстве я целыми днями работала на фабрике. Знаешь, каково это? Меня все время тошнило. С такими детьми, как мы, случались ужасные вещи. Мы все были обузой — лишними ртами, которые нужно кормить. Пришлось научиться кормить себя саму. Какое уж тут веселье? В нашем мире не до веселья. Мамина строгость объяснялась желанием защитить дочь от мира, в котором она не видела ни безопасного уголка, ни бескорыстной доброты. Разумеется, именно таким мама видела этот мир — так много в ее характере было обусловлено ее прошлым. Как и все кругом, она плыла по реке прошлого. Только ее река была особенно вязкой и черной, наполненной дымом и пламенем. По лицу Марго текли слезы. В голове билась единственная мысль — выбраться из этой комнаты, вдохнуть свежего воздуха. Она вскочила, вцепившись в подлокотник дивана, и кинулась к выходу, бросив напоследок: — Извините, что пришла так поздно. Она взялась за дверную ручку, но голос миссис Бэк задержал ее. — Твоя мама… Ей было очень одиноко в Америке. — Возможно, она пыталась помочь Марго простить себя, простить наконец маму. Марго не обернулась. Она ненавидела слово «одиноко». Ей хотелось крикнуть: «При чем здесь я? Я не виновата, что родилась. Мне тоже было одиноко. Я была никому не нужна». Стиснув зубы, она промолчала.