– Это был… побег, – произнесла она театрально, словно в шутку, хотя за этим ощущалась большая доля правды. Она деланно рассмеялась, а затем спросила, как долго я собираюсь пробыть во Флоренции. Я ответил, что точно не знаю и что нахожусь в межсессионном режиме. – Это значит, сколько ты сможешь прожить здесь, месяц? – Возможно. Точно не знаю. – Тебе нравится изображать загадочного мужчину, да? – Разве? Да я – открытая книга! – Набранная шрифтом Брайля! – Александра, пощади… – Зови меня Аликс, – предложила она. – А, значит, я тебе нравлюсь. – Скажем так, не вызываешь отвращения. Когда принесли счет, я схватил его, опередив Александру, хотя мне такие расходы были несколько не по средствам. Она хотела оставить чаевые из своих, но я сказал, что с нее причитается только телефонный номер. Тогда она еще раз помахала салфеткой, я потянулся за ней, схватил Александру за руку, и мы замерли так, глядя друг на друга. Потом я потянулся, чтобы поцеловать ее, но она отстранилась, оставив мне салфетку, а сама стала надевать куртку, словно куда-то торопилась. Я попросил прощения, а она помахала мне рукой. Не прошло и минуты, как она исчезла, оставив после себя аромат духов «Джой», словно облачко дымовой завесы. Может быть, я сказал что-то лишнее? Выбор тут был богатый – неблагополучная семья, пьянство, женщины. Глядя в окно кафе, я видел, как мимо промелькнул силуэт Александры, а за ней какая-то тень с тлеющим огоньком сигареты. А может быть, сигары. 30 Вернувшись к себе в номер, я попытался воспроизвести в памяти всю нашу встречу и все сказанное, пытаясь понять, что я сделал не так. Может, она обиделась на то, что я хотел ее поцеловать? Но она сама уже целовала меня. Обычно я сохранял спокойствие в отношениях с женщинами. Но не в этот раз. Развернув салфетку с ее номером, я несколько мгновений смотрел на нее, затем позвонил. После первого же гудка я дал отбой. Через несколько секунд мой телефон зазвонил. – Это ты только что звонил? – Извини, я вдруг понял, что уже поздно, и… – Да нет, ничего. Что-нибудь не так? – Вот это я и хотел у тебя спросить. После недолгой паузы она произнесла: – Прости, что я сбежала. – Я сказал что-то такое, что тебя расстроило? – Нет. Мне просто… нужно было срочно уйти. Я не поверил ей, но не стал в этом разбираться. – Ты придешь завтра в библиотеку? – Это будет зависеть от обстоятельств. От каких обстоятельств? Что за игру она ведет? Какой бы ни была ее цель, эта игра выводила меня из равновесия – и в результате меня тянуло к Александре еще сильнее. – Я постараюсь, – помолчав, произнесла она. – Спокойной ночи. Некоторое время я стоял, уставившись на свой мобильник. Почему она решилась перезвонить? Потом я бросил телефон на кровать. Хорошо же. Если она собирается и дальше так с тобой играть, забудь о ней, забудь ее совсем. Тебе это не нужно. Скомкав салфетку, я выбросил ее в мусорное ведро. Но уже через секунду зачем-то снова откопал ее. Черт возьми! Не думать об этой женщине, не отвлекаться от того, зачем я приехал во Флоренцию! Не упускай из виду цель, внушал я себе. Шел уже двенадцатый час ночи, но спать мне совершенно не хотелось. Я открыл свой ноутбук и начал писать очередной список того, что мне удалось вычитать: перечень обстоятельств, которые привели к краже. 1. Перуджа встречается с Вальфьерно. 2. Вальфьерно обещает ему деньги, но Перуджа отказывается. 3. Перуджу увольняют из Лувра. 4. Симона умирает. 5. Перуджа крадет картину. Но зачем красть картину уже после смерти Симоны? Этого я не мог понять. 6. Что стало с ребенком? На этот вопрос я также не мог ответить, но внезапно мне пришло в голову, что этот ребенок был моим дедушкой. По крайней мере, мог быть, если только Винченцо не обзавелся еще одним сыном. 7. Сколько денег Перуджа получил от Вальфьерно? В ходе собственного расследования я уже давно выяснил, что Перуджа выходил из тюрьмы с пустыми руками. Может быть, он спрятал деньги, полученные от Вальфьерно, а потом забрал их? Если так, то где они хранились? Вскочив на ноги, я стал ходить взад-вперед по комнате. Мысль о том, что придется дождаться утра, чтобы продолжить читать дневник, казалась невыносимой. Мне хотелось читать прямо сейчас, держать его в руках, оставить у себя на столько времени, сколько мне понадобится. Почему он не принадлежит мне? И почему бы мне его не выкрасть? Я вновь задумался над этим вопросом. Ну, вообще-то, мне нравится ходить в библиотеку. Нравится чувствовать себя научным работником, выполняющим важное исследование. Вполне благородные мотивы, хотя на самом деле была и более земная причина: не так-то просто пронести дневник через вахту, мимо бдительной охранницы, рискуя быть обысканным. И все же я еще не отказался от этой идеи. В юности мне и не такое сходило с рук, мы с ребятами несколько раз залазили в чужие дома и выносили вещи, которые можно было заложить, а попался я только один раз. Но теперь мне было уже тридцать семь, а не пятнадцать лет, и я был солидным гражданином со степенью магистра и должностью в престижном университете. Способен ли я теперь действительно на что-нибудь подобное? И, что еще более важно, смогу ли я выйти сухим из воды? 31 Библиотека была еще закрыта, и я успел сделать пару кругов по клуатру Сан-Лоренцо со стаканчиком эспрессо в руке, когда ко мне подошел тот же молодой монах, что и в первый день. – Синьор Перроне, come va[35]? – Брат Франческо, как всегда, улыбался. – Bene, e lei[36]? – сказал я. – Bello giornata. Niente da dire[37], – он воздел руки к небу. – Sì, bellissimo, – согласился я, только теперь обратив внимание на погоду. – Прекрасный денек. – Вы художник? – спросил он. Я не мог припомнить, чтобы когда-нибудь говорил ему об этом, и нерешительно кивнул, хотя в последнее время уже не чувствовал себя таковым. – Вы видели «Благовещение» брата Филиппо Липпи в северной часовне? – Он указал на церковь по ту сторону монастырской стены. Я туда так и не зашел ни разу, всякий раз торопился в библиотеку. В отличие от обычного туриста, стремящегося посмотреть все, я не видел во Флоренции практически ничего. – Это очень красиво, – заметил Франческо. – Хотя, возможно, я так говорю, потому что она была нарисована монахом. – Среди монахов были великие художники, – сказал я, – как брат Анжелико[38]. Он спросил, побывал ли я в Сан-Марко, и я отрицательно покачал головой, заметив про себя, что действительно, не мешало бы и туда сходить. – Одна из жемчужин Флоренции, – сказал брат Франческо. В свою очередь я спросил, давно ли он состоит в ордене, и он ответил, что десять лет, с тех пор, как ему исполнилось восемнадцать. – И вы довольны? – Ни разу не пожалел об этом.