Та поддалась, но с большим трудом. Почти сразу Даррит, кряхтя, опустил ее и оценивающе взглянул на Омарейл. – Надо было Лодью с собой брать, – пришел он к выводу. Принцесса не обиделась, так как тоже сомневалась в собственных силах. Выбора у них, однако, не было, поэтому она подошла к плитам и, повторив ритуал Даррита по разглядыванию гладкого мраморного квадрата, взялась за края. Вдвоем им удалось снять верхнюю со стопки и даже пронести пару метров, но затем плита выскользнула из вспотевших ладоней Омарейл, упала и треснула. – Нет, я не осуждаю, – раздался голос Даррита, когда пыль немного осела, – но прошу максимальной сосредоточенности на задаче. Пока они пытались приноровиться, чтобы покрепче ухватиться за мрамор, Омарейл проворчала: – А потом папа удивляется, почему бюджет на мощение улицы превышен в полтора раза. Они уже взяли плиту в руки, когда услышали шаги. Раздавались они далеко, но на пустой площади слышимость была отменная. – Быстрее, быстрее, – зашептала Омарейл, и, суетясь, они с Дарритом потащили свою ношу к месту, где была закопана шкатулка. Пот выступил на лбу принцессы. Она чувствовала, что и ладони снова стали влажными и скользкими, тяжелый камень она держала кончиками пальцев. Звук шагов уверенно приближался. Наконец мрамор плюхнулся на песок, едва не отдавив принцессе ноги. Пока она пыталась прийти в себя после тяжелой работы, Даррит схватил ее за руку и потащил к веревке, которая была привязана к ограждению на террасе. – Я не влезу, – выдыхала Омарейл, – я не влезу. Это не было бессмысленной истерикой или нытьем: ее руки дрожали, и она чувствовала, что не сможет взобраться. Когда они оказались у стены, Даррит предложил ей лезть первой, но быстро и сам понял, что ничего не выйдет. Он смог подтолкнуть ее, чтобы она преодолела половину пути, но стена была слишком высокой, и принцесса просто повисла на веревке, упираясь ногами в стену. Она сползла вниз и с ужасом взглянула Дарриту в глаза. Шаги раздавались совсем близко, она уже могла видеть силуэт человека в темноте. Что им грозило за то, что они пробрались на огороженную стройплощадку? Их могли арестовать? Вызвать гвардейцев? В этом времени у них не было ни документов, ни мало-мальски правдоподобной истории, кто они и откуда. Когда в свете фонаря уже можно было разглядеть приближающегося к ним мужчину, Омарейл подалась вперед и поцеловала Даррита, обняв его на случай, если он решит отбиваться. Но он слишком растерялся, чтобы сопротивляться, поэтому, когда к ним приблизился человек в форме, похожей на гвардейскую, они выглядели как влюбленная парочка. – Что, тьма вас раздери, тут происходит? – возмутился мужчина. Омарейл отступила и смущенно охнула. – Ой, а вы кто? – спросила она, поправляя платье. – Эть! – Мужчина упер руки в бока. – Она меня спрашивает, кто я! Я-то охранник, милая моя, а вы кто такие будете? И что, в бездну, тут забыли? Она опустила голову, разглядывая кончики туфель. Даррит, наконец пришедший в себя, ответил: – Простите, господин охранник, мы просто… подумали, что здесь нас никто не увидит… – Эть! – Восклицание прозвучало с юмором: мужчину определенно развеселил такой ответ. – Как вы вообще сюда пробрались, тьма вас раздери? – Мы шли вон там и потом свернули, там был проход… – начал расплывчато объяснять Даррит, надеясь, видимо, что охранника не слишком интересует ответ на вопрос. И, похоже, оказался прав. – Эть, – с досадой проговорил тот, – давайте-ка за мной, я вас выпровожу отсюдова, чтобы не шатались где ни попадя. Омарейл и Даррит послушно проследовали за охранником и через проходную, обустроенную для рабочих, покинули площадь. Едва завернув за угол, они остановились, чтобы перевести дух, и уставились друг на друга, безмолвно обмениваясь эмоциями. – Думаешь, все получится? Мы не очень-то ровно положили эту плиту, – взволнованно спросила принцесса. – Думаю, завтра рабочие поправят. Вряд ли им придет в голову перетаскивать ее. Я приду в кафе с самого утра и буду наблюдать. Напряжение, наконец, отпустило Омарейл, и она нервно улыбнулась. – Видел лицо охранника, когда он подошел, а мы там целуемся? – спросила она со смехом. Ей казалось, что, если она обратит тот эпизод в шутку, он не будет казаться таким важным. – Вы мое лицо видели? – отозвался Даррит, и оба рассмеялись. – Но ты быстро нашелся! «Мы подумали, что нас тут никто не увидит», – передразнила она его. – И ведь это не ложь. – Я не такой находчивый, как вы. Сумел только выдать подходящую случаю правду. Смех прошел, и неловкость, которой боялась Омарейл, все же повисла между ними. – Пойдемте. – Пора идти. – Они произнесли это одновременно. У самых дверей, которые вели в дом, ставший их временным пристанищем, Омарейл спросила: – Ты знаешь, как все произошло? Я имею в виду… твоих родителей… как ты попал к Фрае? – Меня подбросили поздно вечером. Фрая была дома. В дверь постучали, она открыла и увидела меня на пороге. Там была только записка с именем. Шел сильный дождь, было темно, и она не сумела разглядеть, кто меня оставил. – Значит, еще есть время принять решение, – произнесла она. Ей не хотелось, чтобы Норт упустил возможность узнать, кем были его родители. Не могло такого быть, чтобы судьба случайно забросила их ровно в то время, когда Даррит появился на свет. Глава 6 Семейный ужин Утром следующего дня, пока мужчины завтракали яичницей, приготовленной принцессой, сама она проверяла газеты. Их принес Лодья, который успел сходить за выпечкой в ближайшую пекарню и взять воскресное «Освещение» у мальчишек-разносчиков. – Он написал другую статью! – воскликнула вдруг Омарейл. Даррит, не ожидавший, что и в этом времени пресса может доставлять неприятности, вопросительно поднял бровь. – Он написал о лавке старьевщика! – пояснила принцесса, пряча лицо в газете. – Написал, что там обманывают и выдают стекло за камни. И указал, что этой шокирующей новостью поделилась я, помощница из Луми-лавки! Это вообще законно? Явившись на работу, она излила негодование госпоже Тулони, но та лишь сочувственно поджала губы и потрепала принцессу по плечу. Правда, количество посетителей в тот день все же несколько увеличилось. Вероятно, статья вызвала любопытство у некоторых жителей города, и они заинтересовались не только обманщиком-старьевщиком, но и Луми-лавкой. Ближе к обеду к ним пришел сам старьевщик. Он принялся кричать на Омарейл, обзывая ее, и, несмотря на то, что это он обманывал посетителей, виноватой себя чувствовала именно она. – Я не хотела, чтобы об этом писали статью, – оправдывалась Омарейл, – интервью было совсем о другом. – Какое право ты имела доносить на меня в газету? Не стыдно вот так с пожилым человеком обходиться? Или я тебе что плохое сделал? Коза ты малолетняя! Опешившая от такого обращения, принцесса не смогла сразу взять себя в руки: совершенно не понимая почему, она молча слушала летящие в ее адрес оскорбления, к тому же старалась сдерживать эмоции, чтобы случайно не передать старьевщику свою обиду и растерянность. – Не нужно кричать на девушку, – вступилась за Омарейл Фрая. Она посмотрела старьевщику в глаза, говоря с ним ровным, спокойным голосом: – В статье нет ни слова лжи. Это вам должно быть стыдно, что обманывали покупателей. Мужчина мгновенно изменился в лице, его плечи поникли, взгляд, несколько секунд назад полный ярости, потух. Он растерянно что-то промямлил в ответ и выскочил за дверь. – То есть использовать свой дар нельзя, но если нужно, то можно? – уточнила Омарейл с доброй улыбкой. – Это было необходимо, – протирая прилавок, покачала головой госпожа Тулони. – Этот человек вел себя агрессивно и мог причинить вред. – А кто определяет, когда необходимо, когда – нет? По моему мнению, немного подталкивать посетителей к покупке, чтобы прокормить себя, – не такое уж зло. – Тебе обязательно нужно познакомиться с Эддарионом, – отозвалась на это Фрая. – Когда-то он помог мне найти верный путь. – Но откуда он знает, что правильно, а что – нет? – Мраморный человек знает все, – только и ответила хозяйка лавки и принялась отряхивать от пыли коврики, висевшие за кассой. Омарейл редко принимала что-то на веру, но в убежденности Фраи было столько силы, что казалось: она точно права. Да и воспоминания о встрече с Мраморным человеком лишь подкрепляли эти ощущения. Принцесса почувствовала желание встретиться с ним в этом времени: быть может, он мог помочь в их деле? – Я бы с удовольствием с ним познакомилась, – сказала вдруг она.