Это обрадовало госпожу Тулони, и она заверила помощницу, что в ближайшее же время устроит им встречу. – И Север твой пускай тоже с ним познакомится. Какой-то он у тебя потерянный. Сам Норт явился после обеда, на этот раз даже не выдумывая предлога. Он просто провел в лавке несколько часов, удивив Фраю своей предупредительностью. – Смотри, как уверенно метет, – тихо сказала она Омарейл, когда Даррит, заметив песок у входа, по-хозяйски схватил метлу в углу и начал наводить чистоту. – Хозяйственный. Омарейл смотрела на это обеспокоенно. Она могла понять тоску по ушедшему человеку, но Норт получал от нахождения в этой лавке и в этом времени слишком много удовольствия. Принцесса решила: нужно было во что бы то ни стало убедиться, что Даррит не собирался остаться в собственном прошлом. В тот день госпожа Тулони закрыла лавку чуть раньше, так как хотела заехать домой перед ужином у Гвинеи. Омарейл с Дарритом решили пройтись до госпожи Пилари пешком. После того как Норт заверил, что строители на площади лишь немного поправили мраморную плиту, так и не обнаружив тайник, принцесса подняла другую волнующую тему и услышала именно то, чего боялась. – По большому счету, чего ради мне возвращаться в свое время? – размышлял Норт вслух. Нет, он не подтверждал намерение остаться, но определенно не исключал такой возможности. – Но… как же я? – тихо спросила Омарейл. – Вдруг то, что мы тут сделаем, никак не поможет? Меня посадят за решетку, чтобы любой житель Ордора мог прийти и проверить, под замком ли я. А Сова будет нянчить детей Севастьяны и управлять всеми в замке! – Я же никуда не денусь, – пожал плечами Норт. – Наоборот, за эти почти тридцать лет смогу придумать план и помочь вам, когда вы вернетесь в свое время. Омарейл недовольно нахмурилась. – Почему не раньше? – спросила она. Принцесса решила не уточнять, что в таком случае при следующей их встрече ей по-прежнему будет двадцать два, а ему – за пятьдесят; мысль об этом вызывала холодок в животе. – Я уже не появился раньше, – невозмутимо отозвался Даррит. – Значит, есть причина, по которой сделаю это только позже. – А вдруг ты не появился потому, что просто уже умер? – всплеснула руками она. – И никто мне тогда не поможет! – Верно. Но и мне будет все равно, я же буду мертв. Омарейл не оценила шутку, сердито посмотрев на Норта. Вечер выдался прохладный, чувствовалось приближение осени. Омарейл заметила, что воздух пах так же, как когда она впервые отправилась в Астардар в роли ученицы. Было трудно описать этот аромат, но он вызвал массу воспоминаний, от которых щемило душу. – По крайней мере, Ил провалил свое задание и не придется выходить за него замуж, – задумчиво заметила она. Даррит чуть покосился на нее, а затем усмехнулся: – Вы же не думаете, что мы бы действительно допустили это? – Ну, конечно, если бы Совет проголосовал как надо! Норт внезапно приобнял ее и снисходительно произнес: – Нет, Мирра, ни я, ни вы, ни, уверен, ваш отец с господином Советником не позволили бы этому произойти. – Но это было бы… непорядочно. – Можно посмотреть на это с другой стороны: непорядочно прокладывать путь ко двору шантажом, хитростью и подкупом. Мы бы лишь предотвратили это, беспокоясь о судьбе государства и королевской семьи. После долгой паузы Омарейл произнесла: – Я действительно собиралась выполнить обещание. Нарушать его было бы бесчестно. – Именно поэтому хорошо, что вас окружают более безнравственные люди. Вы будущий политик. Если станете выполнять все обещания, карьера ваша будет короткой. – Тогда я не хочу быть королевой, – покачала она головой. – В таком случае Совалия Дольвейн полностью на вашей стороне. Ничего не делайте, возвращайтесь в свое время, заручитесь ее поддержкой. Одна подпись – и вы больше не наследница престола. Сознание Омарейл тут же восстало против этой мысли. – Вот увидишь, Норт, можно быть монархом и держать слово, – уверенно заявила она. – Разумеется, можно, – тут же ответил он. – Нужно просто реже его давать. Чем севернее находилась улица Астрара, тем больше она походила на деревенскую, нежели на городскую – уж тем более столичную. На самой окраине города дороги были просто землей, дома не жались стена к стене, а смотрели друг на друга через широкие дворы, сады и огороды. Для многих из них главным украшением оштукатуренного фасада были деревянные ворота, ведущие во внутренний двор. Последние и были распахнуты настежь в имении семьи Пилари. Выцветшая краска и осыпавшаяся штукатурка стыдливо прикрывались плющом, в окнах еще не горел свет, все внимание привлекал ряд столов с пестрыми скатертями, торчащий из ворот, словно высунутый язык изо рта великана. За столами сидели люди. Они громко разговаривали, смеялись, спорили, угощались различными блюдами и пили вино. Атмосфера уютного праздника царила здесь, даже несмотря на большое количество гостей. Даррит и Омарейл прошли во внутренний дворик, желая найти Фраю. Та сидела довольно близко к главному, хозяйскому столу. Принарядившись, госпожа Тулони выглядела эффектно в кирпично-красном платье и с прической, в которую был вплетен шелковый платок. Принцесса бросила взгляд на Норта и, как и ожидала, увидела весь спектр эмоций на его лице: глаза сияли, губы расплылись в улыбке, но, казалось, достаточно мгновения, чтобы все это сменилось скорбной гримасой. Фрая, заметив их, помахала и поманила к себе. – А где же ваши стулья? – спросила она громко, силясь перекричать гомон голосов. – Я подумала, это шутка, – ответила Омарейл, беспомощно озираясь. Свободных мест не было, а все гости и правда сидели на самой разной мебели: видимо, каждый принес табуретку или скамью с собой. Госпожа Тулони обратилась к соседям по столу, чтобы решить возникшую проблему. – Есть у меня один припрятанный стул, – сказала наконец высокая темноволосая женщина примерно того же возраста, что Фрая. По тому, где сидела дама, как себя вела и как к ней обращались окружающие, Омарейл предположила, что именно она – хозяйка дома, Гвинея Пилари. Сестра Совы. Позже, когда их представили друг другу, эти догадки подтвердились. Темноволосый юноша принес и поставил рядом с Фраей вычурное, но как будто уставшее от жизни кресло с потерявшим краску резным деревом и потертой тканью. Из-за кривых ножек и покосившейся спинки создавалась иллюзия, будто оно умоляюще смотрело на дверь, не желая быть частью этого шумного мероприятия. Даррит жестом предложил Омарейл занять место. – А ты что, будешь весь вечер стоять? – уточнила она, на что он лишь безразлично дернул плечом. – Садись рядом со мной. – Она придвинулась к ручке, чтобы освободить ему место. – Я буду чувствовать себя некомфортно, если ты будешь изображать торшер у меня за спиной. Норт неохотно опустился на сиденье. Стало тесно. – Так вам комфортно? – с сарказмом поинтересовался Даррит. – Психологически – да, – отозвалась Омарейл и поерзала, чтобы ручка кресла не впивалась в бедро так сильно. Никто здесь не церемонился: не представлял гостей друг другу, не обслуживал и не убирал посуду, не интересовался, вкусна ли еда и хватает ли выпивки. Зато все оживленно беседовали, крича порой с одного края бесконечно длинного стола на другой. Больше того, довольно скоро девушка, что сидела почти напротив Омарейл, принялась играть на лютне. Все, кто был рядом с ней, тут же бросились заказывать любимые мелодии. А почти у самых ворот мужчина с длинными волосами, небрежно убранными в хвост, достал гитару, вручив соседке небольшой бубен. У них был свой репертуар. Что происходило дальше, за воротами, принцесса не видела, но говорили, будто там начались танцы. Во внутреннем дворе стояли газовые фонари, которые вскоре зажгли. Вечерняя синева тут же окрасилась в желтый. Первые полчаса Омарейл просто слушала чужие разговоры, пытаясь разобраться, кто есть кто. Даррит завел беседу с пожилым господином, сидящим справа от него. Сперва это было что-то незначительное вроде погоды, но немыслимым образом скоро их диалог перерос в жаркий спор об общественном транспорте. – Даррит! – окликнула госпожа Тулони, и оба – Норт и его собеседник – замолчали и посмотрели на женщину. – Оставь ты Севера в покое, он даже толком не поел. Пожилой мужчина крякнул что-то неразборчивое и продолжил сыпать аргументами в защиту своей точки зрения. Норт замешкался на несколько секунд, а затем снова включился в разговор. Омарейл повернулась к Фрае и тихо спросила: – А кто это? С кем разговаривает… Север? – Ох, это Горн Даррит, мой дальний родственник. Я жила у него какое-то время, когда в юности приехала в Астрар. Принцесса понимала, что это не могло быть совпадением: вероятно, Горн или кто-то из его семьи был связан с Нортом, дал ему свою фамилию. Омарейл решила разузнать об этом позже у самого Норта. Она посмотрела на Гвинею: та тоже вызывала немалый интерес. Статная, уверенная в себе, эта женщина ежеминутно раздавала указания, громко переговаривалась с гостями, сидящими и далеко и близко, требовательно просила передать ей картофель или салат, в общем, вовсе не вела себя как человек, подавленный волей эксплета. Омарейл долго думала, как задать вопрос госпоже Тулони, чтобы не вызвать подозрений. Наконец, когда появилась пауза в беседе Фраи и ее соседки, такой же рыжеволосой, но куда более словоохотливой, принцесса тихо поинтересовалась: – Госпожа Пилари кажется энергичной и уверенной женщиной. Хорошо, что на ней не сказалось влияние Совалии, не правда ли? Она тут же поняла, что затронула важную для Фраи тему. Госпожа Тулони отложила вилку и склонилась к уху Омарейл: – Гвинея толком с Совалией и не жила, у них разница семнадцать лет. Совалия была еще малышкой, когда Гвинею позвал замуж Тома Пилари. Он был родом из Астрара, хотя познакомились они еще в Фортосдоре, он туда приезжал по рабочим делам с отцом. У Пилари тут небольшая фабрика по производству бумаги, они в Фортосдоре закупают дерево. Тома стал туда постоянно ездить – тогда еще всем заведовал его отец, а Тома был ну так, на побегушках. Учился всему, конечно, опыта набирался. Познакомился с Гвинеей и забрал сюда, едва ей стукнуло восемнадцать. Она и сама рада была сбежать, потому что чуяла: неладное с сестренкой. Говорила мне, будто родители рассудком помутились. Я из ее рассказа быстро сообразила, в чем было дело, тогда и попросила познакомить с Совалией. Совалия как раз сама в Астрар перебралась. Гвинея представила нас, хотя не очень-то любила с ней общаться. Но тут же все друг друга знают через одного-другого-третьего, совсем не поддерживать отношения трудновато. Омарейл слушала внимательно, пытаясь связать все, что знала о Сове раньше, что слышала от Мраморного человека и что открывала теперь. – Мы с Совалией стали не то чтобы подругами, но… сама знаешь, каково это, когда можешь спокойно поговорить с человеком, не испытывая на себе все его эмоции. Эта блаженная тишина… Я до того только и знала из эксплетов, что Эддариона. Он человек хороший, но, во-первых, очень уж правильный и сосредоточенный на том, чтобы найти и воспитать всех эксплетов. Во-вторых, все-таки мужчина. А нам с Совалией хотелось поговорить чисто по-женски. Мне кажется, ей было интересно со мной, потому что со всеми остальными она могла использовать дар, а со мной нет. Вот ее и тянуло. Принцесса понимающе кивнула. Госпожа Тулони сделала глоток морса и продолжила: