– Мы не знаем, к каким последствиям это приведет, – возразил он. – Но это не так! Мы знаем! Норт, Фрая будет все детство читать тебе эти сказки о простолюдине и принцессе, неужели ты думаешь, она не поймет, что к чему? Будет делать это просто потому, что в доме нет других книг? – Прошу прощения?! – воскликнула госпожа Тулони. Младенец недовольно закряхтел. Он зашевелил ручками, начал сжимать и разжимать пальчики, поджимать ножки, и Фрая принялась успокаивающе тянуть «ш-ш-ш». Когда она наблюдала, как разглаживалось личико малыша, ее собственное светилось счастьем. Едва ребенок спокойно засопел, она шепотом обратилась к Омарейл: – Принцесса? Омарейл чуть виновато пожала плечами. Госпожа Тулони взглянула на недовольного Даррита. Тот отвернулся к окну. – Наследная? – уточнила она. – Надеюсь, что да. Это зависит от того, сможем ли мы с Нортом сделать все как надо. Фрая задумалась: – Ты дочь принца Эйгира? Омарейл кивнула, и тут госпожа Тулони негромко рассмеялась. – Не могу поверить, наследная принцесса работала у меня в лавке помощницей! – А затем она поняла кое-что еще: – Наследная принцесса – эксплет! Ее глаза чуть расширились, улыбка покинула губы. – Совалия бы этого не допустила. Фрая взглянула на ребенка в своих руках, на Даррита, вновь на Омарейл: – После сегодняшнего… Ее муж – Советник. Ее сын будет Советником. Как она восприняла рождение принцессы-эксплета? – Очень творчески, – отозвалась Омарейл, скрывая душевную боль за ироничным ответом. – Ох, что еще она наделала? – выдохнула Фрая. …Омарейл как раз успела кратко рассказать о предсказании, когда пришла кормилица. Большая женщина с мягкими полными руками, покатыми плечами и круглым румяным лицом, она без остановки рассказывала о своих детях, в особенности о младшем сыне, что родился совсем недавно. Маленький Бой был крепким и упитанным, что, по мнению кормилицы, говорило о высоком качестве ее молока. Она оставила на столе плоскую бутылочку с резиновой соской – в ней было немного молока на следующий раз – и пообещала прийти вновь уже утром. – Пока он такой маленький, ему не нужно много. А потом уж наладим с вами режим. – Женщина беззаботно улыбнулась Фрае. – Да не беспокойтесь вы, за такую щедрую плату я готова переехать к вам жить, если потребуется. – А затем, вспомнив об обстоятельствах своей жизни, добавила: – Но только с Боем, его еще рановато оставлять одного дома. Свет газового светильника был тусклым, и оттого все тонуло в таинственном полумраке. Атмосфера была странной: завораживающей и пугающей одновременно. Как будто все они стояли на пороге чего-то значительного, но пока что прятались в уютном коконе этой маленькой комнаты, скрывая страх и волнение за долгими разговорами и безмолвным наблюдением за спящим ребенком. – Я… я правда выращу этого ребенка? – неверяще качая головой, произнесла Фрая. – Он действительно останется со мной? Норт кивнул. – Ты знал, кто… – Нет, я не знал, кем была моя мать. Ты сдержала данное госпоже Дольвейн обещание. Так никогда и не выдала ее личность. – Неужели оставила тебя в полном неведении? – уточнила она, осторожно подбирая слова. Похоже, имела в виду «до самой смерти», но не стала произносить вслух. Он чуть помолчал. – Ты ведь уже знала, что однажды правда станет известна, жалела меня и не хотела нарушать слово. Фрая склонила голову, с каким-то новым чувством глядя на взрослого Даррита. С нежностью? С заботой? Она подошла к нему и осторожно положила руку на плечо. Он взволнованно взглянул на нее, его губы разомкнулись, выдавая полную растерянность, а затем он вспомнил о присутствии Омарейл. Это произошло так явно: Норт посмотрел в ее сторону, и лицо переменилось за мгновение. Он поднял подбородок, сжал челюсти и расправил плечи. Вольный больше не скрывать свою личность, Даррит ушел на кухню, где по-хозяйски поставил чайник на чугунную плиту. Пока он там возился, Омарейл и Фрая сели за стол, и последняя спросила: – Что же, теперь вы хотите убедить всех, что предсказание ложное? Принцесса кивнула. – И погубить Совалию? Повисла пауза. Омарейл уловила интонации, с которыми был задан вопрос: сожаление, сострадание. Сострадание к Сове. Принцесса заметила, что Норт, вышедший из кухни в коридор, сделал шаг назад, желая, видимо, услышать продолжение разговора. – Вы думаете, я должна посочувствовать ей и забыть обо всем, что было? – уточнила она. – Ох, родная! – вздохнула Фрая. – Конечно нет. Но Совалия – несчастный человек. Ей был дарован великий талант, она же сумела использовать его только во вред. Но Совалию Солнце накажет, это не наше, не людское дело. – Думаю, Высший Суд Ордора будет готов с вами поспорить. И не забывайте, что я – будущая Королева, и принятие решений о наказании подданных в прямом смысле будет моим делом. Фрая на время замолчала. – Мне просто жаль ее. Омарейл тяжело выдохнула: – Я понимаю. Но не могу принять. Не могу простить. – Думаю, она поступила необдуманно, – отозвалась Фрая, – почувствовав, что ты эксплет, поняла, что нужно действовать, и действовать быстро… Омарейл покачала головой. Как ни странно, о себе и предсказании она в тот момент даже не думала. – Я про Норта. Как она могла отказаться от него? В этот момент Даррит наконец появился в комнате с горячим чайником и чистыми чашками в руках. Поставив все на стол, он присел у буфета, открыл нижние дверцы и достал из глубины блюдечко с конфетами, завернутыми в коричневую бумагу. – Развеялись последние сомнения, – рассмеялась Фрая, – никто не знает про этот мой тайник! Норт взглянул на нее и тепло улыбнулся. Омарейл не была уверена, что хоть кому-то на ее памяти доставалась такая улыбка. Первое время они пили чай в тишине. Затем Фрая с тревогой произнесла: – Эддарион уж больно долго не возвращается. Может, случилось что? Лежит где на обочине… Как-то я привыкла думать о нем как о всемогущем и всезнающем… Но иногда даже самым сильным из нас требуется помощь. С этими словами она отнесла на кухню почти пустую чашку, а затем вышла из дома. Омарейл с Дарритом впервые остались наедине. – Норт, – мягко позвала она после очень долгой паузы. – Это ничего не меняет. Не беспокойтесь, я все равно намерен закончить нашу миссию. – Но… она твоя мать… Если мы огласим наше фальшивое пророчество и отправим Сову в тюрьму… – Эта женщина лишила себя права называться моей матерью на ваших глазах. И без дара принцесса чувствовала исходящую от Даррита обиду. – Ш-ш, не надо. – Она положила руку на ладонь Норта, осознавая, что совершенно не представляет, как себя вести и что говорить. – Я понимаю, что ты злишься на нее. – Я не злюсь, – упрямо заявил он. – А что ты чувствуешь? Он посмотрел в сторону, сложил руки на груди. – Я не знаю. И говорить об этом не хочу. – Ты уверен? Может, тебе станет легче. Просто поделись своими эмоциями, расскажи, что сейчас на душе… – Я же сказал, я не знаю! – воскликнул он, раздраженно дернув плечом. – Не хочу с этим разбираться. Младенец заплакал.