Сова отшатнулась, прижав руку к броши в виде жука-скарабея, украшавшей ее платье. – Норт. Даррит, – четко произнес он, но Сова и так поняла, что перед ней был эксплет, а значит, имя ей не послышалось. – И что такого срочного вы хотели сообщить нам, господин Даррит? – поинтересовался Король. Омарейл отметила, с каким достоинством держался ее отец. Несмотря на напряженную обстановку и неясный для него визит Дана и Норта, в его движениях не было ни суеты, ни тревоги. Будто все происходящее – часть написанного им сценария и он лишь подыгрывал, зная, что это необходимо для развития сцены. Даррит перевел взгляд на Омарейл, в его глазах читался немой вопрос. Та коротко кивнула. – После того как я сообщил Миру Ленару о спрятанном в памятнике предсказании и убедился, что он вскрыл его и прочел, обнаружилось, что Ее Высочества нет там, где я видел ее в последний раз. Это встревожило меня, и я не нашел бы покоя, пока не выяснил, что принцесса в безопасности. Я отыскал господина Дольвейна, – он скупым жестом указал на Дана, – надеясь, что он поможет мне попасть в Орделион. – Как вы узнали о предсказании? – спросил Бериот требовательно. – От моей приемной матери, – просто ответил Норт. Взгляд, который он бросил на Сову, мог обжечь. – А откуда она узнала, теперь известно только Небу. Королева покачала головой, ее щеки взволнованно горели. Король поднял тяжелый на вид стул и поставил ближе к жене, чтобы та могла сесть. Бериот тем временем прищурился, глядя на Даррита. – Вы были тогда на ужине у господина Белории, – уточнил он, подходя ближе к Норту, а затем бросил выразительный взгляд на Короля. Омарейл поняла: папа был в курсе той встречи в Нортастере, на которой Советник узнал ее. Даррит успел только медленно кивнуть, когда Король спросил: – Вы оказываете помощь господину Белории? – Он повернулся к Омарейл. – Нам известно, что Патер Нортастера активно поддерживал тебя, пока ты была вне замка. Как я понимаю, Белория предоставил тебе возможность перемещаться по стране и встречаться с другими членами Совета Девяти. Его голос звучал многозначительно. Это взбесило Омарейл. Не ошибка отца, разумеется, а то, как Ил заставил всех верить в свой существенный вклад в освободительную операцию. – Ил тут ни при чем, – горячо ответила она, чувствуя, как от возмущения заалели щеки, – это он помогал нам, а не Норт ему. Норт со мной с самого начала. Два осуждающих взгляда со стороны родителей и несколько вопросительных со стороны остальных дали принцессе понять, что попытка защитить обернулась провалом. Она глубоко вздохнула: – Я попросила Норта помочь мне, и он не смог отказать. Небо, становилось только хуже! Отчего-то ее слова вызвали волну скептицизма и негодования, Омарейл почувствовала это, едва встретившись взглядами с Бериотом и папой. У мамы и так все было написано на лице, даже дар был не нужен. – Если бы не Норт… – предприняла еще одну попытку Омарейл. – Позвольте, я сам буду говорить за себя, – прервал ее Даррит, а затем, почувствовав тяжелую паузу, опомнился и добавил: – Ваше Высочество. – Мы здесь собрались не за этим, – строго оборвал его Король. – Ваше участие во всем этом мы обсудим позже, не сомневайтесь. Сейчас же важно другое: прозвучало новое пророчество, подтверждающее последнее предсказание Совалии. Омарейл вернулась домой. Мы должны решить, что делать дальше. Затем, чуть поразмыслив, глянул на почтительно опустившего взгляд Норта и добавил: – А вы можете быть свободны, это семейные дела. – Папа, – холодно произнесла Омарейл, – Норт останется. Это я послала за ним. Все шло не так, как планировала принцесса. Она видела, как в глазах отца вспыхнуло раздражение. Она почувствовала его недовольство, но старательно держала дар под контролем: Омарейл дала себе обещание не применять его к родителям, если только ситуация не станет критичной. – Дорогая дочь, – сквозь зубы произнес Король. Королева осторожно коснулась руки мужа. Этот мягкий жест вынудил правителя Ордора выдохнуть, и, уже успокоившись, он закончил фразу: – То, что ты совершила, не оставляет тебе права дерзить. Это вызвало еще одну вспышку гнева в душе Омарейл. Отчасти потому, что затрагивало больную тему: да, предсказание было ложью, но принцесса нарушила его до того, как об этом узнала. Она так и не смогла простить себя за это, но понимала, что, будь у нее второй шанс, поступила бы так же. Омарейл сжала кулаки и, сердито подняв подбородок, шагнула навстречу отцу. – Ты многого не знаешь, – запальчиво ответила она. – Очевидно, – язвительно откликнулся Король, разводя руками, будто само их присутствие в Раух-зале казалось ему опасной проделкой дочери. – Я так и не поняла, когда Омарейл сможет выйти из башни? – мягко уточнила Севастьяна. Ох, сколько раз за их общими чаепитиями сестра так же брала на себя смелость отвлечь Короля невинным вопросом, чтобы он не сердился на Омарейл! Принцесса невольно улыбнулась. Севастьяна глядела на своего дядю большими голубыми глазами, и линия его рта смягчилась. Плечи перестали быть столь напряженными. – Это нам предстоит решить, – все же сухо ответил тот. – То, что именно Мир Ленар прочел послание, – нам на руку, – заметил Бериот, глядя поочередно то на жену, то на Короля с Королевой. – Это позволит перетянуть на нашу сторону тех, кто поддерживает его. Против освобождения останется несущественное меньшинство. Омарейл подошла ближе к остальным, а поравнявшись с Совой, одарила ту внимательным взглядом. – Есть еще нерешенные вопросы, – сказала принцесса, глядя на госпожу Дольвейн. В глазах той читалось желание убить. Омарейл холодно подняла бровь, и только Небо и, возможно, Норт знали, с каким трудом ей далась эта напускная небрежность. – Самое важное сейчас, – принцесса, наконец, повернулась к родителям, – это Совет. Мы не можем ждать год, но его решение необходимо. Нужно найти лазейку. – Думаю, в данном вопросе господин Белория все же будет полезен, – негромко произнес Даррит. Омарейл встретилась с ним взглядом и против воли улыбнулась. Если бы они были одни, непременно пошутила бы про его отчаяние, раз он готов обратиться к Илу. И почему-то ей показалось, что Норт знал, о чем она подумала. Его лисьи глаза чуть сузились, будто улыбка не достигла губ, но коснулась взгляда. – То есть он все же осведомлен о ситуации? – осторожно уточнил Бериот. Омарейл кивнула, и Советник выглянул за дверь, чтобы дать указание отправить гонца за Белорией. – В самом деле?! – разорвал тишину вопрос. – Несколько безрассудно, Ваше Высочество, вовлекать в проблему столько людей. Услышав эти слова из уст Совы, принцесса почувствовала, как внутри ее словно лопнула нить, которая натягивалась с того самого момента, как госпожа Дольвейн вошла в зал. Омарейл резко повернулась к ней, впилась взглядом в карие глаза, в которых плескалась открытая неприязнь. Сделав шаг навстречу Сове, принцесса почувствовала чье-то прикосновение: Даррит подался вперед и остановил Омарейл, осторожно взяв за кисть. Севастьяна отчетливо ахнула, заметив этот жест. «Слишком фамильярно, Норт, слишком!» – мелькнуло в голове принцессы. Она не решалась посмотреть на других, зная, что подозрения в излишне близких отношениях Омарейл с Нортом вызовут по меньшей мере недовольство. Но больше всего ее взволновала реакция Совы. Госпожа Дольвейн вопросительно подняла бровь, оценивающе взглянула на их соединенные руки. Даррит быстро отпустил ладонь принцессы, но было поздно. Сова посмотрела обоим в глаза и едва заметно улыбнулась. Губы подрагивали, будто ее разбирал смех, но она держала его под контролем. Омарейл почувствовала холодок на коже: что-то заставило Совалию ликовать, и это не могло обернуться ничем хорошим. – А я вот чего не поняла, – произнесла Севастьяна, вновь пытаясь разрядить обстановку, – если в предсказании госпожи Дольвейн говорилось, что Омарейл нельзя сталкиваться с другими людьми, иначе будет гражданская война, а она вышла… то либо предсказание неправильное, либо гражданская война все равно будет. Разве нет? Омарейл продолжала смотреть на Сову, ожидая, что та предпримет, чтобы защитить себя. Но госпожа Дольвейн не выглядела загнанной в угол, и это нервировало. – Что скажете? – спросила тогда принцесса. – Вам ведь лучше знать, как именно работает предсказание, госпожа Дольвейн. Та шагнула к Омарейл и, подцепив кончиками пальцев ее лицо – крепче, чем можно было бы, – сказала: – Дитя мое, к счастью, я была благословлена сном, в котором увидела, что вы можете быть свободны. Вы должны были слышать, что я выступила с этой новостью перед народом Ордора. – Она отпустила принцессу и вздохнула. – Сожалею, что наследница престола не может быть так свободна в любом своем выборе, – сказав это, Сова медленно перевела взгляд на Даррита, но заметили это только они вдвоем. Хоть госпожа Дольвейн отошла, принцесса все еще чувствовала горько-кофейный запах, смешанный с тяжелыми сладковатыми духами. – Если бы была моя воля решать, кто на что способен, кому что дозволено и как сложится жизнь каждого, – продолжила Совалия, – я бы постаралась исправить ошибки прошлого. Чтобы все мы заняли то место в Ордоре, которого заслуживаем от рождения. – Она бросила едва заметный взгляд на Норта. – Для этого всего лишь нужно приложить совместные усилия на благо общего дела. Омарейл понимала, что женщина говорила больше, чем слышали остальные. Сова имела в виду Даррита: он мог бы занять то место, которого заслуживал от рождения, если бы госпожа Дольвейн признала его своим сыном. – Не все ошибки можно исправить, – заявил сухо Даррит. – Не все нужно исправлять. Сердце Омарейл упало. Сова только что дала понять, что он может получить новый статус, стать представителем первой семьи. Тогда будет иметь право сочетаться браком с принцессой. Омарейл была уверена, что Норт это тоже понял. Что же он хотел сказать: что не желает этого? Принцесса посмотрела на него: Даррит был хмур и неприветлив. Почувствовав ее взгляд, он чуть повернул голову. – Не нужно принимать поспешных решений, – сказал он раздражающе рассудительно. – Но и затягивать не стоит, – пропела Сова. – Что, в бездну, здесь происходит? – грозно прервал их Король. Омарейл повернулась к отцу, но в этот момент раздался стук в дверь. Принцесса торопливо спряталась за Даррита, оказавшись неприятно близко к Сове. Они с госпожой Дольвейн обменялись нелюбезными взглядами. Пока Бериот отправился выяснять, кто их беспокоил на этот раз, принцесса шепотом спросила: – Неужели у вас совсем сердце не болит? Сова смерила ее безразличным взглядом. – Хотя мне вы все равно правду не скажете, – фыркнула Омарейл. – Спрошу у Эддариона.