– Надеюсь, ты не против, что я показал ему тайный ход? Он так умолял, что я не смог отказать. С этими словами молодой человек закрыл за собой дверь. – Я не умолял, – прокомментировал это Даррит, заставив принцессу усмехнуться. – Я вежливо попросил. Давайте пройдем в гостиную. Там расхаживал Май, по-хозяйски разглядывая тарелки, оставшиеся после ужина. – Я съем салат? – спросил он. – Кажется, ты к нему даже не прикасалась, а я не ел с самого обеда. Омарейл улыбнулась и кивнула, а Норт произнес: – Кажется, я понял, что стало основой вашей дружбы. – Пилигрима и Бурю я не нашел, – как ни в чем не бывало сообщил Май, жуя овощи, – не знал, куда идти, поэтому решил попробовать отыскать Даррита. Подумал, что раз он не с тобой, мог оказаться дома. Ребята как-то говорили, что он живет по соседству с парнем из школы, так что нашел быстро. Затем, многозначительно оглядев Даррита и Омарейл, произнес: – В общем, я буду в библиотеке, – и, прихватив тарелку, поднялся по узкой винтовой лестнице на второй уровень, где и скрылся за массивной дверью. Гостиная была окутана полумраком – Омарейл не зажигала лампы, ей хватало холодного лунного света, что рисовал дорожку на водах Рейнфло, проникал через окно с частым переплетом и оставлял клетчатый рисунок на полу. – Где ты был? – спросила Омарейл тихо, подходя к окну и глядя на звезды. – Почему оставил меня? Норт встал неподалеку, прислонившись бедром к спинке дивана. Она могла видеть его отражение в стекле. – Я переговорил с господином Советником. Убедился, что он знает, что делать, и от меня ничего не требуется. Белория тоже заверил, что все под контролем. Мне показалось, в моей помощи больше нет необходимости. Пока ваш отец не потребовал объяснений, решил покинуть замок. – На последних словах он криво усмехнулся, а затем, не дав ей возможности ответить что-либо, спросил: – Скажите лучше, куда вы делись с площади? Вздохнув, принцесса все рассказала. Ей не хотелось представлять Сову еще большим монстром, но и лгать она не могла. Даррит чуть помолчал. – И как мы можем оставить это безнаказанным? Она не знала, что ответить. Коснувшись подушечками пальцев запотевшего стекла, Омарейл негромко произнесла: – Видимо, никак. Омарейл боролась с подступающими слезами. Даррит подошел ближе. Стоя у нее за спиной, он так же тихо сказал: – Перед нами сложный выбор. Омарейл понимающе кивнула. Правосудие или личное счастье. – Когда в последний раз я принимала похожее решение, едва не началась гражданская война, – отозвалась она, горько усмехнувшись. В окне принцесса видела свое лицо. Видела Даррита за спиной. Его бледные пальцы почти коснулись ее плеча, но затем решительно сжались в кулак. – Если бы не вы, уверяю, я бы даже близко не подошел к Совалии Дольвейн. – Я знаю. – Омарейл повернулась к нему и посмотрела в глаза. Обняв себя, она попыталась найти подходящие слова. Как она могла сказать, что если бы он был готов поступиться гордостью ради их совместного будущего, она бы забыла про Сову и всех ее гвардейцев, пророков и лживых Патеров? Как она могла просить о таком? Ей даже думать об этом было стыдно – стыдно и перед Дарритом, и перед самой собой. Ведь она действительно смогла бы променять то, что правильно и справедливо, на личное счастье. Очередное подтверждение мелочности и эгоистичности ее натуры. Принцесса закусила губу, ощущая вину за то, что просто хотела быть счастливой. – О чем ты думаешь? – спросила она, не выдержав затянувшейся тишины и его непроницаемого взгляда. – О том, как все гладко прошло на площади. Омарейл подняла брови: – Серьезно? Даррит ответил не сразу: – Нет. – Омарейл видела, что ему потребовалось собрать все свое мужество, чтобы сказать правду. – Говоря откровенно, я думаю о том, что не имею права просить у вас ради меня простить Совалии Дольвейн годы заточения и все, чего вы лишились из-за нее. Простить ей, что она пыталась убить вас. Дважды. Я не имею права даже думать о том, чтобы воспользоваться шансом и получить возможность взять вас в жены, несмотря на то, что это единственное, чего я хочу. Принцесса неверяще выдохнула: – Но я думаю о том же самом! Что не могу просить об этом тебя – не после того, как Сова поступила с тобой. Я знаю, что ты зол на нее, и знаю, что, если мы примем ее предложение, все дальнейшее будет выглядеть отвратительно. Но если бы ты был готов пройти через все, я бы тоже смогла. – Она осмелилась протянуть руку и провести кончиками пальцев по его щеке. – Захочешь ли ты стоять с ней рядом и улыбаться для газетного фото? Изображать, что рад воссоединению с настоящей семьей? Играть счастливого сына перед всеми в Орделионе? Норт положил руки на ее талию, привлекая к себе. – Ради вас, моя принцесса, я готов вытерпеть и мучительную популярность, и невыносимое богатство Дольвейнов. Смириться с преступно красивым домом, бесконечными балами, огромной частной библиотекой. Одним словом, со всеми тяготами первой семьи… Омарейл рассмеялась. Она знала, что за этим небрежным тоном скрывалась боль, но была уверена: вместе они справились бы со всем. Норт обнял Омарейл, и она ощутила, как счастье разливается по всему телу. Простояв так немного, принцесса потянула Даррита за собой на диван, стоящий в центре гостиной. Они сели друг напротив друга, взгляды пересеклись. Пальцы Норта нашли руку Омарейл, их ладони соединились. – То есть… ты готов… – неуверенно произнесла она, – и я готова… – Я не сказал бы лучше, – кивнул Даррит, на что принцесса хихикнула, а затем он серьезно продолжил: – Но нужно понимать, что если я получу новый статус, то мы не просто не сможем навредить госпоже Дольвейн, потому что дали честное слово. Объявить ее мошенницей будет равнозначно тому, что объявить мошенником меня, вашего Советника и даже Директора Астардара. Принцесса прикрыла глаза: – Я понимаю это, и Сова понимает. Но еще я понимаю, что попытка наказать эту ужасную женщину может обернуться ее же победой. И что тогда? С чем мы останемся? Даррит кивнул. – Это наш единственный шанс быть вместе, – прошептала Омарейл. – Я не хочу его упускать, – поддержал ее Норт, крепче сжимая ее ладонь. Повисла пауза: оба, не готовые к такой внезапной перемене, пытались осознать, что все это значило. – Неужели мы правда можем, наконец, не делать вид, будто безразличны друг другу? – выдохнула принцесса. – Я никогда так не делал, – серьезно ответил Норт, а на ее скептический взгляд уточнил: – Да, сперва я считал, что моя симпатия к вам неуместна, отгонял это чувство, долгое время думал, что мне хватит силы воли устоять и не увлечься. Он пронзительно посмотрел на Омарейл, отчего у нее пересохло в горле. – Мы оба знаем, что я провалился. Он хмыкнул, провел пальцами по ее запястью. – Омарейл, – Норт впервые назвал ее настоящим именем, отчего оба застыли, привыкая, – я бы не осмелился задать этот вопрос раньше, но теперь считаю, что могу и даже обязан… – Еще не все? – высунулся из библиотеки Май. Принцесса едва не зарычала от досады. Даррит раздраженно сжал челюсть. Получив два свирепых взгляда, молодой человек ретировался. Норт прочистил горло и, открыто посмотрев Омарейл в глаза, продолжил: – Если все сложится так, как мы задумали, Совалия Дольвейн сообщит, что я… – он запнулся, – что я ее сын, и это сделает меня знатным… Он подбирал слова. – Считаю, должны быть соблюдены формальности… – Разумеется! – Принцесса закатила глаза. – Ты даже ботинки чистишь в определенной последовательности. Нет нужды объяснять, почему намерен быть занудой до конца. Он смущенно откашлялся. – Естественно, есть последовательность, – сказал, он, ошарашенный, – это просто удобнее, начинать с носков… – Подстелить коврик, вынуть шнурки, – начала скучающе перечислять принцесса. – Всегда сначала правый ботинок, потом левый. Даррит пожал плечами: – Кто-то делает иначе? – Ты достаешь шнурки каждый раз, Норт! – всплеснула руками Омарейл. – По-твоему, это нормально? Пару мгновений они смотрели друг на друга. – Так или иначе, – мрачно продолжил Даррит, – поговорить я хотел не об этом. Буду благодарен, если ты перестанешь перебивать меня саркастичными замечаниями.