– Думаю, можно считать это своеобразным предложением руки и сердца. Прошу прощения, что оно было не так романтично, как вам, возможно, хотелось бы. Омарейл мрачно взглянула на него из глубины кресла. Проклятие, ей вообще никак не хотелось бы, и он об этом знал. – Разумеется, я сделаю это официально, по всем правилам, когда стану вдовцом какой-нибудь дамы из первой семьи. Она по-прежнему молчала. Белория поклонился, попрощался и вышел. Омарейл устало закрыла глаза. Все было так зыбко: вроде бы план с предсказанием в стеле сработал лучше, чем можно было представить, и Совет наконец проголосовал «за», но пока что она все еще считалась «принцессой в башне». Вроде бы появилась возможность связать себя с Дарритом узами брака и жить счастливо, но какой ценой! Да и пока Сова не сделала объявление, все это было лишь на словах. Наконец, вроде бы приключения и проблемы должны были подойти к концу, разрешившись счастливым финалом, а Белория со своей свадьбой путал все карты. Тяжело вздохнув, Омарейл прошла в спальню, по пути расстегивая пуговки на корсаже платья. – Прежде чем ты продолжишь… – раздавшийся голос заставил ее взвизгнуть. Она изумленно прижала руки к груди, придерживая ослабленный корсаж, во все глаза глядя на Мая и Норта. Те сидели на маленьких пуфиках слева от двери, незаметные в полумраке комнаты. Как только Омарейл вошла, оба встали. – Проклятие! – выдохнула она. – Что вы здесь делаете? – Тебя, вообще-то, ждем, – ответил Май, будто это было нечто само собой разумеющееся. – Спрятались тут от твоей семьи, подумали, что вряд ли кто-то полезет в спальню. Если что, планировали укрыться в шкафу, но надеялись, что до этого не дойдет. – Я думала, вы ушли через тайный ход! – воскликнула Омарейл, повернувшись к ним спиной, чтобы застегнуть пуговицы. – Как бы мы это сделали? Между «эй, а давайте зайдем к Омарейл в комнату» и тем, как открылась дверь, прошло секунд десять. Мы бы в жизни не успели выйти через портрет, ты знаешь, сколько он весит? Принцесса одарила Мая мрачным взглядом, но он не обратил внимания, продолжая качать головой, будто Омарейл задала самый глупый вопрос на свете. – Портрет висел неровно, и я решила, что это вы воспользовались им, чтобы уйти, – пояснила наконец она, пытаясь поймать взгляд Норта, но тот, спрятав руки в карманы, хмуро смотрел в сторону. – Нет, мы сидели тут и все слышали, – отозвался Май, скривившись. – Ты правда собираешься выходить замуж за Белорию? Мне кажется, он очень неприятный тип. Даррит, если уж на то пошло, гораздо лучше. Просто как человек. Норт удивленно взглянул на Мая. – Я полностью с тобой согласна, – ответила принцесса и шагнула назад к двери, – но, раз уж вы все еще здесь, давайте пройдем в гостиную. Она была рада видеть обоих, и им с Дарритом было что обсудить, но, тьма раздери, это был бесконечно долгий день. Принцесса желала, чтобы он наконец закончился. – Мы все устали, – озвучил ее мысли Норт, подходя к портрету Горга Златовласого, – думаю, будет правильно, если мы с господином Джоем вернемся на Северную улицу, а наши с вами планы обсудим в другой раз. Омарейл почти физически ощущала, как они с Нортом снова отдалились друг от друга. – Я ответила Белории согласием, просто чтобы он спокойно уехал в Нортастер и не мешал нам заниматься своими делами, – сказала она прямо. – Мне нужно время, чтобы придумать, как избежать брака с ним, при этом не нарушив данного обещания. Норт вздохнул. Его плечи немного расслабились. – Я знаю, – ответил он. Май уже открыл тайный проход, когда Омарейл подошла к Норту и положила руку на его локоть. – Мне страшно, что ты сейчас уйдешь и мы больше не встретимся. Что-то пойдет не так, и мы не сможем увидеться снова. Он устало посмотрел на нее, но когда их глаза встретились, его взгляд смягчился. – Я обещаю, – твердо ответил он, – эта сказка закончится нашей свадьбой. Несмотря на серьезный, даже проникновенный тон Даррита, Омарейл не смогла сдержать смех. – Почему же так пессимистично, Норт? – произнесла она, не в силах унять веселье. – Очень надеюсь, что после свадьбы сказка только начнется. Он пару мгновений строго смотрел на нее, затем криво усмехнулся. Май деликатно отвернулся, когда Норт склонился и осторожно поцеловал Омарейл на прощанье. Наконец молодые люди скрылись за портретом Горга Златовласого. Омарейл взглянула на хмурое изображение деда. – Просто поцелуй, ничего такого, – закатила она глаза. Спустя четверть часа принцесса спала крепким сном. Глава 13 Явление Следующие несколько дней превратились для Омарейл в бесконечную череду разговоров, сменяющихся делами, связанными с планированием Явления, как назвал это Бериот. Во время очередного долгого чаепития с родителями Омарейл рассказала сокращенную и немного подправленную версию того, чем занималась последние три месяца. Из ее истории выходило, что она просто встречалась с Патерами и разговорами убеждала их проголосовать на Совете «за освобождение принцессы». И время от времени, в самые опасные моменты, героически появлялся Даррит и спасал ее. Ценой собственного здоровья помог разобраться с Патером Клоустена, вместе с Пилигримом и Маем защитил от бандитов. Пока Сова была настороже, Омарейл отказалась от идеи раскрывать семье правду об эксплетах, а без этой «маленькой» детали многие эпизоды теряли смысл. Рассказать же о путешествии во времени у Омарейл и вовсе язык не поворачивался. Она боялась, что, если заикнется об этом, Король и Королева сочтут ее сумасшедшей и, чего доброго, отменят Явление. Севастьяне принцесса доверила немного другую версию, так как хотела поделиться душевными переживаниями по поводу Норта. С Бериотом Омарейл целыми днями обсуждала Явление, предстоящую встречу с Патерами, газеты, первый официальный прием. Это было интересно, но все еще казалось нереальным. Даже выбирая фасон платья для торжественного дня, даже репетируя выход на балкон, даже составляя меню для праздничного ужина в кругу семьи, принцесса все еще не могла поверить, что это происходило наяву. Посторонних к ней пока почти не допускали. Но вот родные – в том числе Сова – регулярно навещали ее. С госпожой Дольвейн разговоры были сухие, короткие, обе встречались скорее для создания иллюзии, будто между ними не было никакой вражды. Наконец настал долгожданный день. Принцессе предстояло выйти на свободу. Газеты уже неделю, с самого провозглашения Нового Пророчества, писали на разный лад, как все пройдет, повторяли историю старого пророчества, пересказывая ее каждый раз по-новому, публиковали прежние интервью Омарейл. В нескольких газетах появилось давнее письмо-обращение к народу, которое она написала по предложению Бериота, будучи подростком. Сейчас ей было немного стыдно перечитывать тот наивный текст. Теперь она понимала, почему жалобы на недостаток прогулок могли раздражать тех, кто трудился с утра до вечера. И знала, что необходимость общаться с учителями через стену вызывала мало сочувствия: многие матери отдали бы все, чтобы их дети могли получить достойное образование – хоть через стену, хоть сидя на крышах соседних домов. Омарейл внимательно следила за тоном, которым предстоящее событие освещалось в прессе: почти все статьи были поддерживающими, полными надежды, а порой и откровенного нетерпения. Похоже, отец и Бериот действительно неплохо поработали над настроениями публики и повлияли на журналистов. А Сова отступилась, позволив позитивным интонациям взять верх. За полчаса до полудня Омарейл уже была полностью готова к церемонии, даже несмотря на то, что подготовка началась с небольших затруднений: одна из служанок, которую пригласили в помощь, увидев принцессу, упала в обморок. Поднялась суета, но девушка быстро очнулась. Омарейл прочла ее эмоции: восторг и страх, граничащий с ужасом, переливались, сменяли друг друга, сопровождаясь то гордостью за то, что та оказалась в числе первых свидетелей, то почтением к наследнице престола. Принцессе захотелось вселить девушке немного спокойствия, но она остановила себя. Голос в голове Омарейл, настаивающий, что в применении дара нет острой необходимости, был очень похож на голос Фраи. Когда настало время делать прическу, пришла Королева в сопровождении двух фрейлин и двух слуг. Последние катили тележку с большим стеклянным кубом, в нем сверкала корона «Лучи Солнца». Это была не обычная парадная тиара, а украшение, которое надевали только наследные принцессы и только по самым торжественным случаям. Множество лучей из белого золота расходились из центра обода, сверкая тремя с половиной тысячами бриллиантов – от крошечных до довольно крупных, размером с вишневую косточку. Там, где лучи крепились к основанию короны, располагалось солнце из драгоценных камней и тонких золотых проволок. С трудом держа голову ровно из-за короны, принцесса позволила фрейлинам помочь ей надеть платье, созданное тремя лучшими модными домами королевства. Севастьяна рассказала, что дворец хотел выбрать только одного исполнителя, но началась такая борьба за право создать наряд, что – когда дело дошло до публичной драки – главы домов приняли решение объединиться. Омарейл никогда не носила ничего столь торжественного и в то же время неудобного: пышная дымчатая юбка из нескольких слоев воздушной ткани, усыпанная бриллиантами, занимала едва ли не полкомнаты. Принцесса взглянула в зеркало: из-за макияжа, прически со множеством кос и локонов, короны и платья она не могла узнать собственного отражения. Наконец она выглядела как наследница, которой являлась, – но совершенно не чувствовала себя собой. Однако родители светились от счастья, Севастьяна безостановочно утирала слезы, и даже Сова выглядела удовлетворенной, будто и впрямь была довольна тем, что видела. О фрейлинах и служанках и говорить нечего: они глядели на принцессу с восторгом и благоговением с самого начала. Единственным человеком, сохранявшим спокойствие, был Бериот. Они с Королем пришли незадолго до церемонии. Советник критически оглядел Омарейл, одобрительно кивнул, вслед за чем посоветовал ей походить по коридору, чтобы привыкнуть двигаться в платье. Это оказалось хорошей идеей. Прогуливаясь, принцесса поняла, что кринолин помогал не запутываться в юбках, и она стала чувствовать себя увереннее. – Пять минут, – бросил Советник вскоре, показавшись в галерее. Фрейлины и служанки взволнованно зашептались, Королева принялась смахивать невидимые пылинки с полупрозрачных рукавов платья принцессы, Король, непривычно молчаливый, поправил свой парадный мундир. К ним подплыла Сова. Омарейл все же сумела отстоять право выйти к народу в одиночестве, без сопровождения госпожи Дольвейн. Пока Королева что-то говорила фрейлинам, та склонилась к принцессе: – Это будет шквал эмоций, направленных на вас, Ваше Высочество. С подобным трудно совладать. Если вам приходилось сопротивляться влиянию толпы, умножьте те ощущения на сотню, и вы узнаете, каково это, когда все чувства направлены на вас лично. Глаза Омарейл испуганно округлились. На мгновение, мечтая о мудром совете, она забыла о том, что перед ней был враг. – Сосредоточьтесь на себе, – продолжила наставления Сова, – концентрируйтесь на собственных эмоциях, каждую секунду пытайтесь проанализировать, что испытываете. Это поможет сопротивляться влиянию извне. Она нежно провела кончиками пальцев по лицу Омарейл, но та даже не шелохнулась. Все ее мысли сейчас были заняты тем, как сохранять самообладание, представ перед толпой. – Если почувствуете, что тонете, дышите так: вдох на «раз-два-три», задержите дыхание, выдох на «раз-два-три». Попробуйте. Принцесса послушно повторила. – Ох, Совалия столько раз помогала мне, – сказала Королева, подходя к ним. – Может успокоить лишь словом. Ни один волнительный момент не проходил без твоей поддержки, не правда ли, дорогая? – Пора, – в галерее снова появился Бериот. Уверенной походкой он подошел к королевской семье: – Ваше Величество, напоминаю порядок… – Да-да, нарушаем традицию, Омарейл выходит первая, только затем мы. Я в состоянии запомнить, кто в каком порядке выходит на балкон, Бериот, тем более мы репетировали. За кого ты меня принимаешь? Такая тирада говорила о том, что Король тоже был неспокоен. Омарейл улыбнулась. Бериот же, приложив ладонь к сердцу, чуть склонился и почтительно ответил: – Я не сомневаюсь в вас ни секунды, Ваше Величество, но Явление – событие волнительное для нас всех, и нам всем пойдет на пользу повторить регламент. Омарейл готова была поклясться, что отец закатил глаза, но уже в следующую секунду он отступил, пропуская принцессу вперед, и она сосредоточилась на том, что ее ждало.