– Одной за восемьдесят, но, увы, держит себя в форме, – как ни в чем не бывало продолжил Белория. – Вторая помоложе, но зато курит сигары и регулярно выпивает. И тут принцессу поразила одна мысль: – А если они проживут еще лет двадцать? Что мы будем делать? Не ждать же мне до сорока лет смерти знатной дамы! – Не стоит беспокоиться, Ваше Высочество, – отозвался Ил. – Все будет сделано в лучшем виде. Я найду себе жену на последнем издыхании. Она покачала головой. – То, что вы говорите, – ужасно. – Вы же цените честность, не так ли? – Честность – да, жестокость – нет. – Эти вещи часто идут рука об руку. С этими словами Белория поклонился и оставил принцессу, так как к ней подошел Бериот. Тот предложил закончить встречу: для первого раза, по его мнению, было достаточно. Комнаты Омарейл перенесли из Лебединой башни в то крыло, где находились личные покои Короля и Королевы, и после собрания с Патерами она отправилась именно туда. Новый интерьер подарил и новое состояние. До сих пор все казалось слишком знакомым, ведь принцесса встречалась с Патерами, видела площадь Салкан, разговаривала с людьми. Разумеется, случись все год назад, чувства были бы иными, теперь же у Омарейл было ощущение хорошо отрепетированной постановки. Но вот она осталась одна в своих комнатах, опустилась на кушетку, обтянутую нежно-голубым атласом, и, наконец, выдохнула. Первый этап был пройден, самое сложное осталось позади. Она стала свободной. Что-то действительно изменилось. Омарейл обвела взглядом стены, оклеенные по последней моде бумажными обоями с серо-синим геометрическим рисунком, посмотрела на пустое темно-синее кресло рядом. Пока она не чувствовала себя как дома. Ей было одиноко и хотелось поделиться с Дарритом тем, как прошел этот сумасшедший день. Но было неясно, когда она сможет это сделать. Горло сдавливала паника: что, если они больше не увидятся? «Он обещал», – успокаивал внутренний голос, и временами ему даже удавалось избавить Омарейл от тягучей, давящей тревоги. Расписание следующих двух недель оказалось очень плотным. Было решено дать принцессе время привыкнуть к распорядку, поэтому от поездок даже в пределах Астрара отказались. Но зато приемы и встречи внутри Орделиона были бесконечными. К тому же в результате в план принцессы на ближайшие полгода добавлялись новые и новые дела: открытие школы для девочек, визит в астрарский детский дом, праздник в поддержку приюта для бездомных животных. Все хотели заполучить Омарейл: участие принцессы гарантировало внимание всего Ордора. Лишь поздним вечером ей удавалось отдохнуть, встретиться с Севастьяной и родителями или немного почитать в тишине. Пару раз она слушала радиоспектакли, но, как правило, засыпала под них прямо в кресле. Только однажды она сумела дослушать серию до конца, так как это были «Школьные годы» – тот самый радиоспектакль, который когда-то вызвал у нее сильное желание учиться в школе. Сейчас он воспринимался иначе и казался приукрашенной сказкой. Большое количество встреч вынуждало принцессу постоянно держать эмоции под контролем, и это очень утомляло. Те редкие моменты, когда приходила Сова, вызывали двоякие чувства: Омарейл не выносила женщину, но беседа без лишнего шума дарила приятные ощущения. – Общественность привыкает к вам, – заметила госпожа Дольвейн на одной из встреч. – Думаю, через пару недель все будут готовы к еще одной сенсации. Омарейл вопросительно подняла бровь, делая глоток чая. – Мне придет письмо от родопомощницы, которое она отправила мне перед самой смертью. Принцесса едва не поперхнулась. Сова же совершенно буднично продолжила: – Оказывается, она была полна ненависти и зависти ко мне, поэтому выкрала ребенка, уверив меня, что он родился мертвым. Я, разумеется, после длительных родов ничего не понимала и поверила ей. А мальчика тем временем подкинули другой женщине. Омарейл кивнула: – Звучит убедительно. Легко могу представить, что кто-то ненавидел вас настолько сильно… Совалия хмыкнула. Слова принцессы ни капли не задели ее. – Скажите-ка мне, Ваше Высочество, – произнесла та, отставляя чашечку, – что у вас за дела с Илом Белорией? Принцесса недовольно поджала губы: – К вам они отношения не имеют, госпожа Дольвейн. Та сердито вздохнула: – Я спрошу по-другому: как вы собираетесь избавиться от него? Выйдет глупо, если я выполню свою часть договора, а вы потом выйдете замуж за этого махинатора и лицемера. Омарейл покосилась на Сову и глотнула еще чая, чтобы дать себе время подумать: признаваться ли, что собеседница была во всем права, в том числе в своем беспокойстве? – Предпочитаю действовать постепенно. Сначала дождусь, пока раскроется правда о Норте, затем буду решать проблему с Илом. В конце концов, едва ли за пару недель он успеет жениться и овдоветь. Сова покачала головой: – Вы еще не знаете, на что он способен. Омарейл пронзительно взглянула на госпожу Дольвейн: – Знакомство с вами подготовило меня если не ко всему, то ко многому. Сова слегка подалась вперед, ее карие глаза, густо подведенные черным, казалось, проникали в самое сердце. Если бы принцесса не знала, то решила бы, что эта женщина может применять дар и к эксплетам. – Я не враг вам, Ваше Высочество. Вы для меня больше не угроза, а значит – и я для вас. Омарейл улыбнулась уголками губ: – Я знаю, госпожа Дольвейн. Гораздо удобнее быть с вами союзниками, чем врагами. «Однако, – подумала в это время принцесса, наблюдая, как ответная улыбка появляется на губах Совы, – вы не останетесь в Орделионе». Вскоре состоялась очередная встреча с Илом, посвященная визиту Омарейл в Нортастер через несколько месяцев. Поскольку при этом присутствовал Бериот, они не касались личных тем. И все же в конце собрания Ил заметил: – Я надеюсь посетить Астрар снова через десять дней, Ваше Высочество. Меня ждут здесь дела более приятного толка: мне предстоит встретиться с невестой. Эта новость заинтересовала и Бериота, он спросил, кто же счастливая избранница. – Госпожа Аурелия Плот, – ответил Ил, чуть улыбаясь. Омарейл была уверена, что улыбка Белории была лишь отчасти вежливой, а отчасти стала реакцией на выражение, которое появилось на лице Советника. Тот сперва застыл, удивленно моргнул, потом распрямился, пытаясь справиться с собой. Прочистил горло. Пару мгновений Бериот силился скрыть истинное отношение к выбору Патера Нортастера, затем задумчиво посмотрел куда-то в сторону, потом перевел взгляд на Белорию и на Омарейл. Его лицо озарилось пониманием, хотя со стороны могло показаться бесстрастной маской. Принцесса же отчетливо ощутила, как осознание пришло к Советнику. – Что ж… – медленно произнес он, – ваш выбор… кхм… интригует. Как только Ил покинул приемный кабинет принцессы, в котором она теперь проводила встречи, Бериот подошел к ней и напористо спросил: – Его Величество в курсе ваших матримониальных планов? Омарейл раздраженно вздохнула: – Поверьте, Бериот, они куда сложнее, чем вам кажется. – Пожалуйста, оставьте вашу загадочность для влюбленных юношей, Ваше Высочество. Омарейл, сидевшая за письменным столом, встала: – Не нужно меня отчитывать. Пока не о чем говорить. У меня все под контролем. Как только я пойму, что мне нужно что-то обсудить с вами или папой, я сделаю это. Она видела, как тяжело дышал Бериот, и чувствовала его раздражение. Но уже через пару секунд он взял себя в руки и с предельной вежливостью отозвался: – Разумеется, Ваше Высочество. Я уповаю на вашу разумность. Уверен, вы не станете совершать опрометчивых поступков или давать необдуманных обещаний. «Поздно, Бериот, поздно», – подумала она, а сама сказала: – Все, что нам требуется, – немного времени и доверия друг к другу. В то утро, навсегда изменившее жизнь многих в Орделионе, Омарейл проснулась раньше обычного. Она почти привыкла видеть поутру новый синий балдахин и потолок с хрустальной люстрой. Все, что еще месяц назад казалось необычным, сейчас превратилось в рутину. Принцесса завтракала с родителями в их любимой столовой с огромными окнами в пол, когда вошла Сова. Та выглядела встревоженной, лицо бледнее обычного, глаза – покрасневшие. – Что случилось, Совалия? – осторожно спросила Королева, откладывая приборы. Еда застряла у Омарейл в горле. Сова, издав всхлип, подошла к Королеве и протянула листок. – О, Луна и Солнце! – воскликнула та. – Это юноша, который был в Раух-зале в день свадьбы, – пояснила Сова, поворачиваясь к принцессе. – Когда ваш друг и помощник представился, что-то во мне перевернулось. «Норт» – так я хотела назвать своего сына, которого потеряла при родах. Госпожа Дольвейн взглянула на королевскую чету, и те сочувственно склонили головы: им история была прекрасно известна. – И тогда я попросила моих людей разузнать об этом Норте Даррите больше. Оказалось, что он был подброшен женщине, которая воспитала его, ровно в день рождения – и, как я думала, смерти – моего мальчика. Возможно ли такое совпадение? Мое сердце было не на месте, я нашла родопомощницу и попыталась поговорить с ней. Та на последнем издыхании лежала больная, родные сказали, что ей осталось лишь несколько дней. При встрече она ничего мне не сказала, а назавтра покинула этот мир и отправилась к звездам. Сегодня же ее родственница передала послание, оставленное для меня. Король, державший письмо в своих руках, неверяще качал головой: – Совалия… мальчик выжил…