«Надо будет обязательно расспросить его, кто он такой, и как меня нашёл, – думала Ксюша утром следующего дня. – А ещё – где мы находимся, и может ли он доставить меня домой, к Гоше. Ясно, что он ничего обо мне не знает. С ним просто необходимо завести разговор. Он, должно быть, неплохой парень…» Однако, чем дальше Ксюша думала о нем, тем больше вопросов у неё возникало. Во всем этом было что-то странное. Например – почему незнакомец не отвёз её в больницу, если ей было так плохо? И если он нашёл возле лесной реки тело едва живой девушки со следами насилия – почему не обратился в полицию? Сообщил ли он о своей находке вообще кому? А если нет – то по какой причине? «Спокойно. Это не такой уж важный повод для волнения. Может, он лесник, проживающий один в лесной избушке, и у него нет возможности выезжать в населенный пункт, потому что… ну, допустим, его привозят сюда каждый раз строго на определённое количество дней, а потом, так же, в оговорённый срок забирают, и связи здесь нет. Или он отшельник. Старовер-одиночка». Или какой чокнутый тип, от которого хорошего не жди. Наподобие того чудовищного убийцы, от которого она сбежала. Её сердце забилось сильнее. Ксюша попыталась встать с постели, но сил хватило лишь на то, чтобы принять полусидящее положение, оперевшись на подушку. Собравшись с духом, она отодвинулась вместе с той к низенькой спинке дивана, и, насколько смогла, прислонила подушку к ней, чтобы сесть повыше и удобнее. Дышала она уже практически свободно, хотя в её дыхании всё равно ещё слышался хрип. Теперь она располагалась лицом к комнате. На правой от неё стене было небольшое окно в старой деревянной раме. Небольшие светлые шторки скромно висели по бокам от него, давая естественному свету возможность беспрепятственно проникать внутрь. Под ним был стол, накрытый тёмно-бордовой скатертью до самого низа, и на нем стояла большая картонная коробка. Рядом с ней вперемешку лежали разноцветные коробочки поменьше – они очень походили на упаковки от лекарств. На самом углу лежала книга в толстом коричневом переплете, из середины которой торчала закладка. К столу была приставлена сложенная раскладушка – Ксюша предположила, что именно на ней и спит сейчас здешний хозяин, ставя её где-нибудь поблизости. В правом углу противоположной стены располагался деревянный стул, а левее стоял ещё один книжный стеллаж. «Должно быть, он очень любит читать. К тому же логично – в месте, где нет ни телевизора, ни интернета, ни радио, книги – единственный способ развлечься, когда отдыхаешь. А может, он букинист? Коллекционирует здесь собрания сочинений и старинные издания. И содержит их вдали от шаловливых детей и вороватых родственников, способных покуситься на его коллекцию». Впрочем, не факт. Вполне возможно, что весь фонд принадлежал его умершим родителям, дедушке с бабушкой, а он увёз это всё куда подальше, чтоб не мешалось, и использует никому не нужные книжки для растопки. Ксюша поморщилась. Она терпеть этого не могла. Почти весь пол покрывал старый, красный узорчатый советский ковёр – подобные обожала её бабушка Зина. Ими она увешала весь зал, по совместительству служащий им с дедушкой спальней, а ещё один лежал в спальне у матери. Они так и остались на своих местах даже после того как Ксюша, переехав к Гоше, стала сдавать свою квартиру. Сзади раздался звук отодвигаемой заслонки, а затем грохот, словно кто-то засыпал куда-то груду камней. Она догадалась, что избушка, видимо, отапливается обычной печью, и сейчас её владелец засыпает туда уголь. Отвернувшись от звука, Ксения снова принялась разглядывать комнату. Источником электрического света здесь служила обычная лампочка, подвешенная над потолком. Пол, как стены и потолок, кажется, тоже был сделан из досок – правда, выкрашенных в темно бордовый. Кроме того, Ксюша только сейчас заметила в левом углу стены напротив какую-то железную дверь. Она нахмурилась. У неё появилось смутное чувство, что она уже видела где-то подобное. Пока она размышляла, слева послышались шаги, и в комнату вошёл хозяин. Сегодня на нем были джинсы и тёмно-серая мешковатая толстовка. Лицо его, по сравнению со вчерашним, как будто бы просветлело и выглядело уже не таким уставшим, тени под глазами залегали уже не так интенсивно, а светло-голубые глаза светились от неведомой радости. Глаза… – Ну вот. Вижу, тебе… ммм… сегодня уже лучше, верно? – сказал он, слегка растерявшись на середине предложения, но потом уверенно продолжив его, закончив широкой искренней улыбкой. Крупные плечи… Домик в лесу… Дверь и красный ковёр… Если она не ошибалась, то стол под окном, если снять с него покрывало, должен был оказаться письменным. У Ксюши внутри всё оборвалось. Нет, этого не может быть. Просто не может. Как такое вообще могло случиться? Может, она всё-таки ошибается? Мужчина, похоже, заметил перемену в её лице, потому что его собственное из весёлого превратилось в обеспокоенное. Присев на край дивана, он с тревогой посмотрел на неё, отчего его глаза из цвета прозрачной воды превратились в более мутные, расширились и округлились. Глаза убийцы. Ксюша всхлипнула и крепко вцепилась в одеяло. Казалось, от ужаса она готова была упасть в обморок. Всё вокруг расплывалось и кружилось. Лицо её собеседника тоже дернулось и покачнулось, как будто теперь оно целиком состояло из воды. Он протянул было к ней руку, но Ксюша взвизгнула и инстинктивно отдернулась, вжавшись в подушку и спинку дивана, глядя на него во всем глаза. Господи, вот ужас. Она же сбежала от него! Как это может быть он? – К-к-к-то т-т-ты? – произнесла она, стуча зубами и заикаясь от страха и внезапно охватившего её холода. Мужчина печально вздохнул, посмотрел перед собой, затем, слегка повернув к ней голову, сказал: – Можешь звать меня Артёмом. Поднявшись и по-прежнему задумчиво глядя в центр комнаты, он тихо проговорил: – Я вижу, ты… боишься меня. Я знал, что рано или поздно ты догадаешься, где находишься. Правда, я ожидал, что это будет позднее. «Или это всё-таки не он? Пожалуйста, пусть он успокоит меня. Пусть сообщит, что я в безопасности, что мне всё показалось, а сам он – не тот маньяк. Чёрт возьми, даже если я снова очутилась в его логове – пусть скажет, что он убил того психа, спас меня и принёс сюда, потому что было больше некуда!» В конце концов, допустить мысль, что её мог вытащить из реки и всё это время лечить тот самый похититель, по вине которого она чуть не погибла – это просто смешно. «Сейчас, сейчас он расскажет. Объяснит, что не стоит принимать его за преступника, притащившего меня сюда. Ну, давай же!» Однако неизвестный Артём молчал. Ксюше хотелось подскочить к нему, крикнуть и встряхнуть за плечи, но она знала, что никогда этого не сделает. И не из-за слабости – из-за элементарного страха. – Почему я… здесь? – выдавила она. Ксения решила, что раз уж он не спешит ничего объяснять, то спрашивать будет она. Иначе просто сойдёт с ума. Хозяин дома покачал головой. – Потому что я принёс тебя сюда. Когда ты… вырвалась, – он скривился и слегка дернул шеей влево, – я пошёл тебя искать. По счастью, ты убежала недалеко. – Как? – невольно вырвалось у неё. По её подсчётам, она бежала, что было сил, около часа, и преодолела довольно-таки большое расстояние. Артём покачал головой. – Нет, я не так выразился. Ты просто сделала очень широкий круг. Я-то сразу понял, где тебя приблизительно надо искать, и пошёл сразу туда кратчайшей дорогой. Я прибыл к реке и пошёл вверх против её течения. Знаешь, я очень хорошо ориентируюсь в здешних местах и понимал, что ты рано или поздно обязательно прибежишь к ней – вниз и вверх она тянется на много километров, и другого пути в этой стороне нет. Я подумал, что ты вряд ли рискнёшь переплывать её, и просто пойдёшь по течению вдоль берега. Будешь рассчитывать, что река выведет тебя к местам, где есть люди. Ведь это же просто, как дважды два. Ксюша поразилась тому, насколько чётко он сейчас озвучил её план. «Умный, расчетливый, продуманный тип. Неудивительно, что его так никто и не поймал, – содрогнулась она». – Я шёл, не спеша, вдоль берега, – продолжал Артём, – ожидая, что в ближайшем времени наткнусь на тебя. Однако, – он на мгновение сжал губы в линию, – я услышал впереди твои крики, и поспешил туда. Ещё не добежав, я увидел, что ты плывешь по реке, а на берегу топчется косолапый, – рассказчик хмыкнул. – В наших краях мишек можно встретить не так уж часто, но изредка попадаются. Да и волки бывают. Именно потому я всегда хожу в лес с ружьем. – И тогда тоже взял, – прошептала Ксюша, вспомнив грохот, принятый ею за взрыв, услышанный ею перед тем, как утонуть. – Да, – кивнул Артём. – Я застрелил медведя, а когда подошёл к воде, то увидел, как ты скрываешься под ней. К слову, речка эта совершенно безопасная для тех, кто умеет плавать. Без всяких подводных сюрпризов и стремительного течения… Наверное, у тебя просто больше не было сил. Я даже сначала подумал, что ты нырнула, чтобы скрыться от медведя, или меня заметила… Но когда ты так и не показалась, я полез за тобой сам. Когда я вынес тебя оттуда, ты уже не дышала… Пришлось принять меры. Ксюша представила, как Артём, всё ещё испытывая головокружение и боль в затылке от ударов доской, ныряет в ледяную воду, на ощупь находит её безжизненное тело и, рискуя не выбраться, всё же упорно плывет и добирается до берега, где кладёт её, холодную и смертельно бледную, на сухую траву. Как падает рядом, и, отведя себе мгновение на то, чтоб отдышаться, встаёт и вдыхает в неё жизнь. Как она откашливается, выплевавая сырую речную воду, и наконец-то делает вдох. И после этого он переносит её на руках обратно в домик. Глаза у неё закрыты, с волос и одежды капает вода. Он тоже весь промокший и замёрзший, и тоже едва дышит, но только от усталости. И всё же добирается вместе с ней. – Ты так и не приходила в себя, а вечером у тебя поднялась высокая температура, – рассказывал дальше Артём. – Она держалась всю ночь, и на следующий день тоже лучше не стало. Жаропонижающее помогало тебе ненадолго… Потом у тебя появились кашель, сильная одышка. Ты была возбуждена, несла бред, звала каких-то людей, тебе что-то казалось… Температура подскочила до сорока и девяти. Тогда я уже стал давать тебе антибиотики и другие лекарства – и каждый раз из-за этого ты пыталась сражаться со мной. Он усмехнулся и сел обратно на диван. – Может быть, в бреду тебе казалось, что я пытаюсь тебя отравить, – вздохнул Артём. Ксюша вспомнила, как отчаянно не хотела есть непонятные штуковины, думая своим охваченным лихорадкой мозгом, что из-за них ей внутрь вживляют предмет, душащий изнутри. – Ты каталась по постели, сбрасывала с себя одеяло, а потом снова проваливалась в сон на несколько часов. Всё это время у тебя держалась температура, и дышала ты с большим трудом. Видела бы ты себя тогда… – он опустил плечи. – Я не хотел оставлять тебя ни на минуту. Я даже боялся, что у меня ничего не выйдет, что ты… Он так и не завершил фразу, но Ксюша догадалась, что он хотел сказать. И это удивило её не меньше чем факт своего спасения им. «Он боялся, что я умру вообще? Или что не от его рук? – недоумевала она». – Потом, слава богу, тебе стало лучше, – Артём снова посмотрел на неё, – и сейчас ты продолжаешь идти на поправку. Думаю, от переохлаждения у тебя развилась пневмония, причём очень тяжёлая, – он снова скривил губы и вздохнул. – Но самый страшный период уже позади. – И… сколько я уже здесь… снова? – спросила Ксюша. Артём немного помедлил перед ответом: – Ты лежишь здесь уже пятый день. Пять дней тогда и пять дней сейчас… Получается, она уже десять дней как считается пропавшей. А учитывая, что похищена она была вечером, то сегодня будет даже одиннадцать. – Ну ладно. Раз уж мы всё с тобой выяснили, то я, пожалуй, пойду сейчас на кухню готовить нам завтрак. Да, кстати, – он задержался в дверях. – А как зовут тебя? Этот вопрос прозвучал, она бы даже сказала, чересчур быстро и торопливо, как будто собеседник спешил поскорее расправиться с каким-то неприятным для него делом. – Ксюша, – ответила она, скованным взглядом глядя перед собой. Можно было, конечно, упереться и не отвечать ему, со злобой мотая головой, да только лишний раз противостоять ему сейчас совершенно не хотелось. К тому же, если он стал с ней разговаривать и проявлять внимание, то этим нужно воспользоваться – ни в коем случае не злить его, а наоборот благодарить и поддерживать все попытки общения. Если хочешь жить. Артём удовлетворенно кивнул. – Ксюша. Оксана? – Она помотала головой. – Ксения, значит. Он произносил её имя медленно, и с каким-то особенным выражением, словно пробуя на вкус. Она утвердительно кивнула. Интересно, не будет ли он теперь звать её всегда только полным именем, как дядя Ефим звал Гошу Георгием? «Сокращённо ему не идёт, – утверждал дядя». А ещё ей хотелось задать ему множество вопросов, так и вертевшихся на языке. – Нам, Ксюша, будет, о чём поговорить, – будто угадав её мысли, сказал Артём. – И времени для этого у нас будет предостаточно. Сейчас, думаю, ты ненавидишь меня, но я надеюсь, что постепенно, – он замялся, будто подбирая слова, – всё наладится. До неё только сейчас дошёл ужас сказанных им фраз. Постепенно… у нас будет предостаточно времени… Ксения похолодела. Паника сжала ей горло и лишился возможности двигаться.