Сердце его колотилось как безумное, пока он гнал свой автомобиль, пытаясь найти указанные координаты. Ещё кого-то убили. Только это сейчас имело значение. * * * Дорога до пятидесятого километра заняла меньше десяти минут. Уже подъезжая к месту, Гоша заметил стоявшие на обочине две легковушки и один грузовик. Остановившись, он выдохнул и повёл рукой по волосам, окончательно поняв, что произошло. Видимо, Михаил Лалетин вместе с остальными волонтёрами пошёл в лес, и там на них кто-то напал. Георгий нахмурился. Стоит ли идти туда самому, если предполагаемый преступник всё ещё может ходить где-то там? Не проще ли позвонить Юре и спокойно дождаться его с сослуживцами здесь? Но уже через секунду подумал – судя по тому, что мужчина рядом с телефоном свободно кричал, призывая вызвать полицию, убийцы там уже явно быть не могло. А вот пострадавшим очень даже могла требоваться немедленная помощь. Записав и отправив другу голосовое сообщение, он открыл бардачок и достал из него коробку. Конечно, травматический пистолет не ахти какая зашита, но всё же лучше, чем ничего. Имея разрешение на оружие, дома он хранил в сейфе настоящий, боевой, но с собой всегда на всякий случай возил обычный травмат. По счастью, ему ещё ни разу не приходилось использовать тот по назначению – но, похоже, сейчас вероятность наступления такого момента близка, как никогда. Положив в карман брюк ещё и складной нож, Гоша вышел из машины, захлопнул дверцу, и, щёлкнув брелком, убрал тот в другой карман. Затем, быстро окинув взглядом чащу тёмных деревьев, поспешил вниз по уходящей в неё тропинке. Деревья, словно привидения, мелькали вокруг причудливыми силуэтами. Вдалеке заухала сова. Он шёл, светя перед собой включённым в телефоне фонариком, стараясь создавать как можно меньше шума, и тщательно всматриваясь во всё вокруг, но ничего подозрительного не видел. Впрочем, если здесь и присутствовал кто-то невидимый, он легко мог укрыться за одним из толстых стволов, а шелест молодой листвы и шуршание собственных шагов мешало различить посторонние звуки. От земли поднимался пар. Что-то это напоминало. Георгий вспомнил тот страшный день, когда несколько часов бегал по голому апрельскому лесу, разыскивая пропавшую жену. Мысль об этом снова уколола его болью, но не вызвала полной конгруэнтности с происходящим сейчас. И только, пройдя ещё несколько метров сквозь белый, расчерченный тёмными, внезапно выныривающими из ниоткуда ветвями, осознал: он словно переместился в начальную сцену фильма, снятого по Ксюшиной книге. Пройдя двадцать минут, Гоша посмотрел на значок геолокации, указывающий местонахождение телефона Михаила. До него оставалось ещё пятнадцать метров. Он ускорил шаг. Дыхание его стало прерывистым. Тут Гоше показалось – с дальнего расстояния он был не уверен – что впереди на траве лежит тело. Георгий рванул вперёд. По мере приближения ему становилось понятно, что на земле и впрямь находится человек. Упавший лежал на правом боку. На нем были темная куртка и брюки. Рядом с головой валялась кепка. Нахмурившись, Гоша осторожно обошёл тело, и, присев рядом с лицом, посветил в него фонариком, после чего едва не отпрянул от неожиданности. Это был старик Лалетин. Потухшие, немигающие голубые глаза, в которых навечно застыли ужас и боль; приоткрытый рот, в котором застыла вытекшая слюна, несомненно, принадлежали ему. Как и старая кожаная кепка, спавшая с растрёпанных седых волос. Он даже не видел смысла прощупывать у него пульс и выслушивать дыхание, чтобы убедиться: Михаил мёртв. Гоша осторожно начал выпрямляться, пытаясь выровнять сбившееся от ужаса дыхание, как тут луч фонаря, направленный им вправо от тела старика, выхватил из темноты что-то ещё. Нахмурившись, он посветил туда и, приглядевшись, ахнул, едва не упав от неожиданности. Впереди, метрах в четырёх от него, в клубах тумана медленно покачивался человеческий труп. Верёвка, отходящая от его шеи, тянулась вверх, к одной из толстых ветвей дерева. Но самое жуткое было даже не в этом. Неведомому мерзавцу показалось мало просто повесить парня – он поглумился над телом самым ужасным образом. Вместо глаз были чёрные блестящие дыры, из которых вытекала жидкость, похожая на густое смородиновое варенье, а рот был разрезан какой-то вымученной сумасшедшей клоунской улыбкой. С ран багряными ручейками стекала кровь, капая с лица на светло-серую ветровку. В леденящем шоке рассматривая изуродованное лицо, Гоша не сразу заметил, что левая рука трупа была согнута в локте, будто мёртвый ухитрялся неведомым закону земного притяжения образом прижимать её к груди. Было в этом что-то неестественное и пугающе странное. Превозмогая отвращение, он, с трудом передвигая оцепеневшими ногами, сделал три шага вперёд, и увидел в центре окровавленной ладони железный штык. Должно быть, убийца вонзил его на всю длину, проткнув полностью длань и часть грудной клетки, тем самым прификсировав их друг к другу. Под жутким подобием приветственного жеста покойника на ткани верхней одежды вниз спускался кровавый след. Оставалось только надеяться, что все увечья были нанесены ему уже после смерти. Стараясь не споткнуться, Гоша медленно и осторожно отступил назад, в ужасе гадая о том, что за чудовище могло такое сотворить, а главное – с какой целью. Вдруг ему он услышал сзади себя странный звук, похожий на помесь рыка и хрипа. Одновременно с этим раздался хруст ветки. Гоша готов был поклясться, что он исходил точно не от него самого. Рык? Или словно кто-то поперхнулся и поспешил тут же прочистить горло? Кто-то, кто убил несчастного парня и затаился рядом, наблюдая за каждым, кто найдёт его мёртвую жертву. Чтобы стать следующей. Сердце подскочило до самого горла, а тело прошиб ледяной пот, но одновременно с этим он ещё и обозлился. Если рядом действительно находится псих, сделавший это, то какого чёрта он играет с ним в пугалки, как с главной героиней дешевого ужастика? Уж лучше бы эта мразь тогда вышла в открытую! Гнев отогнал панику. Стараясь действовать как можно менее заметно, он без единого шума быстро достал пистолет, и, взяв его наизготовку, резко развернулся, готовый тут же дать отпор чему угодно, а в случае нападения драться до последнего. Сзади никого не оказалось, однако Георгий заметил между рядами деревьев едва уловимое движение. В этот самый миг с противоположной стороны послышался отдалённый вой. – Чтоб тебя, – едва слышно прошипел он себе под нос, и, стиснув травмат, пошёл по направлению к месту, с которого недавно услышал хрипящий звук, напряжённо вглядываясь в темноту. Заглянув за деревья, Гоша уже не обнаружил там никого и ничего. Как и по сторонам от себя. Если случившееся не было игрой его разума, и здесь на самом деле кто-то присутствовал – то он уже сгинул. Выдохнув, он прислонился к ближайшему стволу. Только сейчас он понял, что в лесу было чертовски холодно, к тому же стояла повышенная влажность. Его пробирала дрожь, лоб покрывала испарина, а изо рта при дыхании вырывался пар. Гоше снова показалось, что кто-то вдалеке то ли воет, то ли кричит. Но, прежде чем он успел, как следует, прислушаться – заметил в глубине леса, справа от себя, уже различимые точки фонарей. Практически одновременно с ними послышались приближающиеся шаги и множественные мужские голоса. Полицейские уже подходили. * * * – Ёшкин! – воскликнул Юра, увидев висельника, после чего разразился совсем нецензурными выражениями. Геннадий согласно ему поддакивал, а бледный Иван, казавшийся из-за этого в придачу к светлым волосам привидением, стоял у дерева, широко раскрыв глаза. Вид у него был такой, словно он всеми силами боролся с рвотой. Гоша подумал – сколько раз за свой ещё небольшой рабочий стаж ему вообще приходилось выезжать на трупы с признаками насильственной смерти? – Где, говоришь, что-то слышал? – обратился к нему Барсуков. – Вон там, – Гоша кивнул головой в сторону нужного направления. – За телом. Я подумал – это мог быть ещё кто-то из волонтёров. Другие могли убежать и скрыться, после того, как на них, – он поёжился – напали. Не говоря ни слова, Гена и Юра покинули оцепленное их коллегами и криминалистами место преступления, двинувшись в указанную Гошей сторону с выставленными на изготовку пистолетами. Сам он, так же молча, отправился с ними, стараясь не отставать ни на шаг. – Кто бы вы ни были – выходите, полиция! – кричал Геннадий. – Вам не нужно скрываться! Пройдя несколько метров, они остановились на небольшой поляне, со всех сторон огороженной, помимо старых берёз, плотным кустарником. – Смотрите! Вон там! – внезапно, увидев за одним из кустов фигуру, указал Гоша. Оперативники тут же направили в указанное место свои прожекторы, а затем все трое дружно подошли ближе. Маленькие, едва начавшие свой рост, нежные зелёные листочки никак не могли, подобно самим себе уже через месяц, надёжно укрыть от посторонних глаз взрослого человека, который сидел, скрючившись, и обхватив руками колени. Кажется, он пребывал в истерике – даже через ветки было заметно, что его трясёт. Сейчас оттуда долетали лишь приглушённые всхлипывания, но Гоша был уверен: до их прихода он кричал и рыдал в голос. – Молодой человек, ну давайте же. Теперь вы в безопасности, – успокаивающим тоном заверил Юра, и, наклонившись, ухватился за его руку, чтобы помочь вылезти. Вскоре перед ними показался парень с густыми, блестящими чёрными волосами, одетый, несмотря на холодный вечер, в легкую чёрную водолазку и тёмные джинсы. Одежда была местами порвана. Обхватив плечи руками и опустив голову вниз, он дрожал так, что, казалось, от этого едва мог стоять на ногах. – Вот так, приятель. Здесь тебе ничего не угрожает. Теперь взгляни на меня, ну давай же. Можешь это сделать? Я оперуполномоченный Аркадьев, а рядом мой коллега и ещё один свидетель. Сейчас мы выведем тебя отсюда, но сначала постарайся ответить всего на несколько вопросов, чтобы мы могли помочь тебе, окей? Пострадавший, находясь в том же возбуждённом состоянии, поднял голову, и Гоша увидел, что всё его лицо расцарапано, и на нем явственно отражается смесь страха, ярости и горя. Помимо этого, он отметил, что по национальности парень скорей всего является таджиком. Тут Гоша понял, кто это. Перед ними стоял один из самых активных участников волонтёрских поисков пропавших и родственник одной из них – сводный брат Ольги Лалетиной, Рашид. Это о нем упоминал её ныне покойный отец в их самую первую встречу. Он только сейчас невольно подумал, что, видимо, первый муж матери Ольги был мусульманином. – Он… он… он убил его! Убил Максима! И дядю Мишу! – с трудом выплёвывая слова, будто гнев потери сковал его голосовые связки и мышцы рта, ажитированно прокричал Решад. Глаза его заблестели и налились кровью. На шее вздулись вены. Лицо начало краснеть и опухать. – Сволочь! Сволочь! – так же отрывисто прокаркал он почему-то начавшим охрипать голосом. – Ладно, ладно, успокойся, – Юра похлопал его по плечу. – Сейчас мы отведём тебя… – Стойте! – вдруг ещё пуще закричал он. – Там, там, – он замахал рукой дальше в лес. – Наши! Антон, Рома, Никита! Николай Прокофьевич! Нет, нет, нельзя их бросать! Нельзя! Ребята! Ребята!!! Парень посинел, а глаза буквально стали выкатываться из орбит. Юра на всякий случай схватил его, но тот не собирался буйствовать – лишь бессильно кричал в темноту и монотонно тыкал туда рукой. Вскоре его движения замедлились, а голос понизился до шёпота. – Так кто их убил-то? – спросил Гена. Рашид посмотрел на него безумными горящими глазами и прошептал: – Монстр. После этого он потерял сознание. – Ну, капец, – протянул Юра, аккуратно кладя парня на землю. – Надо найти остальных и передать их врачам – в таком состоянии, как этот, никто всё равно ничего не скажет. – А может, остальные получше, – пожал плечами Барсуков. – Фиг знает. Если они рванули в лес, спасаясь от психопата – блин, да уже один этот факт предполагает, что с ними точно не всё хорошо! Ну, в психологическом плане, – пояснил Юра. – Ладно. Гошан, когда он очухается, отведи его, пожалуйста, к нашим. Мы пока пойдём. Сейчас повезём подмогу. Гоша проводил их взглядом, наблюдая, как его друг достаёт на ходу рацию и начинает в неё говорить. Поскольку они отходили всё дальше, слов он разобрать уже не мог – да это и было неважно. Ещё раз посмотрев на удаляющиеся в темноту фигуры, он направился к лежащему на траве брату Ольги. * * *