– Ммм… Главное, чтобы похищений больше не происходило. – Мы работаем над этим: с девяти вечера до семи утра улицы патрулируют. Предупреждены все руководители общественных организаций. Даже «ловлю на живца» проводят: выпускают подставных девушек поодиночке на безлюдные места. Результатов пока не было – если не считать тот, когда одну приняли за продажную женщину, и начали приставать. Она этих пьяных глупцов на лопатки уложила. Придурки. Когда это в Сертинске проститутки по улицам расхаживали? И хорошо, что такого нет – только работы бы прибавили.… Да бог с ними. А насчёт маньяка, Анатолий Степанович, мое мнение – ничего больше не произойдёт. В смысле – женщины пропадать не будут. Он уже убил троих. По всему понятно, что это его предел: если бы раньше он похищал большее количество, то в таком малонаселенном городке, как наш, он бы точно не прошёл незамеченным. – Ох… А вы не думаете, Дмитрий Борисович, что сейчас как раз всё может быть наоборот? Существование преступника разоблачили. Он понял, что теперь о нем и так все знают, а значит – ему больше не нужно контролировать минимальность числа жертв. Кроме того – почему вы так уверенно заявляете, что все три пропавшие уже мёртвы? – К сожалению, если речь идёт о настоящем серийном убийце – это почти достоверный факт. Увы, такова статистика. Хотите знать моё мнение? Я считаю, что у этого психа есть свое, тщательно скрытое от посторонних глаз место, куда он утаскивает всех жертв. Какой специально оборудованный гараж, дом или подвал. Там он и держит каждую какое-то время. Издевается, насилует – а как она ему надоест – убивает. Другой причины их постоянных похищений я не вижу. Если бы девушки были нужны ему для других целей – он бы обошёлся одной. Ну, максимум двумя-тремя. – Да, возможно. Но всё же – а вдруг это всё-таки не маньяк, а, скажем, бандитская группировка? Ссылают их на продажу в страны третьего мира или ещё куда… – Подобные преступники уж точно не нападают на людей, разыскивающих пропавших родных, да ещё таким образом. Нет, скорей всего, это на самом деле маньяк. Так вот. После очередного убийства он избавляется от трупа, а затем идёт за новой жертвой. Иногда – быстро, иногда – нет. Это зависит от ряда причин. Завтра сюда прибудет психолог, который специализируется на поведении маньяков. Надеюсь, он будет не хуже, чем на западе, и скажет что-нибудь дельное. Профайлер. Надо же! Где они его только нашли? В России такое ещё не развито – всё лишь на стадии внедрения… – Понятно. Ужас, конечно. Маньяки – больные люди. А страдают от них здоровые. Причём не только жертвы, но и мы с вами. Мда… Что ж, Дмитрий Борисович. Вы все должны как можно скорее вычислить и поймать этого маньяка. Если сумеем доказать верхам, что преступник очень хитер, и все эти годы соблюдал крайнюю осторожным, то нас наоборот ещё и похвалят, что мы всё-таки сумели вычислить и поймать его. А потом я публично выражу соболезнования семьям погибших и, возможно, даже выплачу им компенсацию. Конечно, только, речь идёт только о последних жертвах… Посмотрим. Сейчас для нас главное – всё сделать правильно, чтобы остаться на своих местах. – Так точно, Анатолий Степанович. Да ещё убийство этой девчонки тоже непонятное…» Гоша сильнее, чем стоило бы, щелкнул по экрану и выключил запись разговора мэра Сертинска Дубинина Анатолия Степановича и начальника полицейского управления полковника Радченко, которую ему только что предоставил Журавлёв, специально прибывший в Сертинск для разговора с ним. С огромным трудом удержавшись от желания швырнуть телефон в стену – а ещё лучше не ограничиваться в этом плане одним мобильником, он, тяжело дыша и не обращая внимания на оставшегося за столом Влада, прошёл в комнату и рухнул на диван. Стукнув по его спинке что было сил, он обхватил голову руками так, что едва не разодрал на ней кожу, и просидел так с полминуты, пытаясь унять охватившую всё тело дрожь. Понимая, что больше оставаться в неподвижном состоянии просто не способен, Гоша, испустив тихий стон бешенства, бросился на балкон, к стоящей в углу небольшой тумбочке. Это он подумывал сделать с того момента, как Ксюшу похитили. И сейчас, кажется, такой момент наступил. Вернувшись на кухню, он открыл подаренную Юрой ещё в первый день их приезда сюда бутылку коньяка, и, налив его в первую попавшуюся кружку – искать бокалы ему было некогда, да и в этом совершенно не было необходимости – двумя большими глотками осушил её всю. Жидкость обожгла горло огнём, а в нос ударил резкий запах спирта. На глазах выступили слёзы. Скривившись, Георгий медленно набрал в лёгкие воздух, а затем выдохнул. Вот и все. Пожалуй, увлекаться дальше ему сейчас не стоит. – Нормально всё, – пробормотал он Владу, ополоснув кружку и поставив ту в буфет. Журавлёв поднял голову от столешницы, повернулся и посмотрел на него мягким и внимательным взглядом, в котором читалось искреннее сострадание и неосуждаемое уважение к его личным чувствам. Гоша всегда уважал друга за его негласное понимание каждого человека, не говоря уже о друзьях и близких. Именно благодаря этому качеству Влад не стал сейчас ни во что вмешиваться. Если бы он или кто-либо стал сейчас бегать за ним, кричать, утешать, то Гоша сам не знал, как бы себя повёл. Скорей всего глупому активно сочувствующему досталось бы по полной. – Надеюсь… этих самодовольных, ссущихся за собственных шкуры… сметут к чёртовой матери, – выговорил Георгий, делая перерывы между словами, чтобы откашляться. Всё-таки крепкие алкогольные напитки он пил крайне редко, и чересчур быстрые и большие глотки сейчас на нем сказались. – Вот они сейчас забегали, наверно на своих шёлковых коврах спотыкаются. Раньше надо было думать, а не штаны просиживать и делать вид, что всё нормально, чтобы не выходить из зоны комфорта. Твари. Подозревали ведь раньше, и даже не шевелились. Так я и думал. Он в ярости расхаживал по кухне взад-вперёд, а в голове у него так и звучали услышанные фразы, о сути которых он бы скорее вырвал себе глотку, чем стал сейчас рассуждать вслух. «Как так вышло, что она оказалась без охраны… Все три уже мёртвы… Если речь идёт о настоящем серийном убийце – это почти достоверный факт… Издевается над ними, а как только очередная надоест – убивает и идёт за новой». Гоша подошёл к подоконнику, наклонился и упёрся лбом в холодное оконное стекло, наблюдая, как косые капли майского дождя поливают серый невзрачный дворик. «Убивает и идёт за новой». «Почти достоверный факт». Почти… Почти. Он сжал правой ладонью левое запястье, чуть повыше часов. Почему у Ксюши не было охраны? Это был спорный вопрос. Она всегда смеялась, когда речь заходила об этом, и уверяла, что не является такой уж известной личностью, которую бы узнавали на улицах и на которую набрасывались бы какие невменяемые поклонники, да и в конце концов, писатель – не актёр или певец. Разумеется, Гоша сообщал ей, что так будет не всегда, и время, когда к ней придут слава и популярность, обязательно наступит. Тогда они так и решили заняться этим вопросом по мере необходимости. В последнее время всё к тому шло. Продажи её книг начали увеличиваться, а тираж «Окончательной жертвы» после экранизации и вовсе пришлось допечатывать. И это был далеко не предел. Так может, нужно было заняться вопросами её безопасности уже сейчас? Хотя, если честно, он сомневался, что Ксю согласилась бы ходить по Сертинску в сопровождении непонятно кого. Да и в Питере тоже. Она бы уж точно не сочла нынешний момент подходящим, да и вообще, Гоша подозревал, оттягивала бы это до последнего. Слишком любила прогулки «без свидетелей» – в одиночку или с ним. – Ладно, – заявил он, поворачиваясь в сторону кухни. – Конечно, мы почти ничего нового и не узнали – ну, кроме того, какие они трусы – но всё равно спасибо твоей сотруднице за работу. – Да, она молодец, что сумела пролезть к нему в кабинет и установить там жучок. Наталья, кстати, до сих пор работает секретаршей помощника мэра. Кажется, работа её затянула, – улыбнулся Владислав, но сразу вновь сделал серьёзное лицо. – Но я не возражаю – она пока что может ещё пригодиться нам там. – Отлично. Как только выполнит свою работу – можешь сразу забирать её в жены, – хмыкнул Гоша. – Думаю, я умру холостяком. – Ладно, холостяк – собирайся, поехали. Через полчаса нам нужно быть в управлении. Присутствовать на собраниях нам разрешили – огромное спасибо твоим высокопоставленным знакомым. Что бы мы без них делали… Как раз ты на машине – довезешь. С этими словами он поднял за плечи растерянного детектива со стула и повёл его в прихожую. * * * Когда они подошли, в зале собраний было уже много народу. Гоша и Влад двинулись к ещё имеющимся свободным местам на стульях у дальней стены, протискиваясь между стоящих тут и там участников следственно-оперативной группы, представляющих собой неоднородную массу из сотрудников местной полиции и служащих отдела расследований особо важных дел следственного комитета. Многие из них были Гоше незнакомы. Алкоголь уже успел слегка затуманить мозг, и разлился по телу приятным теплом. Его охмуряющий дождь пролился над царящей в душе пустыней, заполненной вздымающихся, подобно песку, тревогой, болью и гневом, и смог сейчас пусть немного, но усмирить её. Это звучало странно, но в таком состоянии Гоша чувствовал себя более трезвым, и воспринимал окружающую его действительность яснее, чем за всё последнее время. Теперь, расположившись на жестком деревянном сиденье, он смог разглядеть обстановку. Впереди стоял длинный стол с пока что приставленными к нему стульями, во главе которого возвышалась спинка чёрного кожаного кресла, а на противоположной стене – большой белый экран для видеопроектора. Георгий поискал глазами Юру и его коллег, но так и не заметил никого из них среди многочисленных фигур в костюмах, казавшихся одинаковыми, словно шашки. – Итак, уважаемые, здравствуйте. Начнём наше заседание, – Костомаров, одетый сегодня в шёлковую, мятую во всех местах, серую рубашку и чёрные брюки, подошёл к центру стола и встал рядом с креслом. Несколько мужчин заняли свои места вокруг прямоугольного стола, остальные же расселись по стульям, расставленным вдоль стен и окон. Кто-то быстро закрыл дверь. Следователь поставил портфель на стол и открыл уже имеющийся на нем ноутбук. – Я – Сергей Антонович Костомаров, майор, старший следователь Следственного Комитета отдела по расследованию особо важных дел и отныне руководитель группы, созданной, как вы все уже поняли, для расследования произошедших за последний месяц определённых событий в городе Сертинске. У нас есть основания полагать, что три похищения и вчерашнее убийство молодого человека, гражданина Максима Мячина, связаны между собой. Как мы предполагаем, – он выдержал небольшую паузу, – в городе присутствует маньяк. Ответом ему послужило гробовое молчание. Гоша заметил, как следователь полиции Петров, сидевший ближе всех к Костомарову, неловко повернул своё большое тело чуть левее, и его блестящая лысина при этом сверкнула. Посмотрев на мужчину рядом с ним, Георгий узнал в нем оперативника Барсукова. Гена, как и все остальные, сосредоточил свой взгляд на новом руководителе; лицо его выражало внимательную заинтересованность. Прямо напротив него, на другой стороне стола, Гоша наконец-то заметил Юру, так непривычно восседавшего с серьёзным видом в строгом, идеально отглаженном костюме. Это вызвало у него удивление, и в другой ситуации Гоша наверняка бы тихонько хихикнул: на его памяти друг одевался так торжественно лишь в исключительных случаях: таких, как выпускной, собственная или чья-либо свадьба. Вот почему он не мог разглядеть его так долго. Между тем старший следователь продолжал вещать дальше. Теперь он рассказывал всем о похищенных девушках: краткая биография каждой и обстоятельства, при которых она пропала: число, время и место. Параллельно с этим Сергей демонстрировал презентацию, сопровождающую его слова фотографиями и схемами. Когда речь зашла о Ксюше, Гоша с силой сжал в кулак левую ладонь и стиснул зубы, чтобы заглушить свои эмоции, и молясь про себя, чтобы это поскорее закончилось. После этого на экране возникло изображение симпатичного молодого мужчины с тёмными кудрявыми волосами. – Максим Иванович Мячин, тысяча девятьсот девяносто девятого года рождения. Работал сварщиком на заводе. Проживал один. Женат не был, детей не имел. «Двадцать пять лет, – мысленно посчитал Георгий». – Труп был найден пятнадцатого мая… Чёрт, а ведь завтра будет ровно месяц, как Ксюшу похитили. – Смерть наступила предположительно между девятью и десятью вечера от механической асфиксии вследствие сдавления органов шеи петлей… Фото улыбающегося парня сменило его же изображение в виде обезображенного трупа. Гоша отвёл глаза. Наблюдать это ещё раз, причём более детально, ему совершенно не хотелось. – По общим показаниям свидетелей, преступник напал на Мячина в момент, когда весь отряд добровольцев, разыскивающий пропавших, возвращался к исходному пункту. Все слышали его крик. Костомаров перевернул страницы, по которым читал. – Но на рассказе одного из них я всё же хотел бы заострить отдельное внимание, – громко заявил он. – Сегодня утром удалось допросить Рашида Халилова, присутствующего на месте преступления непосредственно в момент убийства. Он дал понять, что наблюдал за происходящим, когда спрятался в кустах. Там его вчера, кстати, и обнаружили оперуполномоченные полицейского управления. Мужчина испытал глубокий шок, и был вместе с остальными доставлен в городскую больницу. Трое после оказанной помощи посчитали себя в достаточно удовлетворительном состоянии, и наутро после беседы со следователем отправились домой. Халилова и Сыцевича пока, конечно, оставили там. Ну да ладно, давайте я расскажу вам показания первого. Итак. Рашид говорит, что бросился на крик товарища, стал искать его, но сбился с пути, угодив в кустарник. Ему пришлось долго продираться через него, местами даже ползком – так он и добрался до поляны. Но когда увидел всё происходящее там, то, уверяет, просто не смог пошевелиться. Костомаров оглядел всех присутствующих. – Сейчас я включу вам запись его слов. Как вы понимаете, она уже отредактирована. Из неё вырезали все задаваемые вопросы и длительные паузы, в которых допрашиваемый плакал или просто молчал. Это сделано для более конкретного и удобного восприятия. Он вывел на экран аудиофайл. – Готовы? Поехали. И щёлкнул мышкой по значку воспроизведения. Раздался шум, треск, а потом в ленту, разрывая её, ворвался дерганый, прерывистый и полный тщетно скрываемого страха голос Рашида Халилова. «– Когда я почти вылез, – рассказывал он, – то увидел, что на поляне присутствуют люди – вроде их было двое. Но я тут же заметил верёвку, привязанную к ветке дерева, и то, что один человек болтается на ней, а другой… одетый во всё чёрное… стоит рядом. Я понял, что повешенный – это Максим». Последнее предложение прозвучало как-то слишком укорочённо, после чего так же неестественно быстро началась новое. Но при его произнёсении голос рассказчика был уже другим: более повышенным, с нотами паники и слёз. «– Он трепыхался и пытался освободиться, – плакал брат Ольги. – Тогда второй, который в балахоне, подошёл к нему и начал….что-то делать своими руками». Послышался всхлип, после чего произошёл снова быстрый переход в следующую фразу, на которой голос повысился ещё на октаву выше, причём рассказчик уже явно начал рыдать. «– Сразу после этого… такой раздался дикий хрип, что у меня заложило уши… как если бы мне кричали прямо в них. Хотя я находился вроде бы далеко. Я жутко испугался, но даже в этот момент заметил, как Макс сильно задёргался», – Рашид как-то странно хрюкнул, а затем сразу продолжил (впрочем, возможно, на самом деле не сразу – над этим отрезком ленты тоже могли поработать): «– Я зажал уши и закрыл глаза. Не хотел ничего слышать». Снова треск. «– … Когда я открыл их, то заметил, что его тело, уже неподвижное, раскачивалось на верёвке, – всхлипнул он, – а убийца стоял рядом, и… и… протирал нож. Наверное, от крови – хотя я не понимал, зачем он ещё и резал его, если и так повесил…» – Халилов шумно задышал. «– Я сидел, боялся пошевелиться. И только когда услышал слева стон, заметил, что… дядя Миша всё это время был на поляне. Я не знаю, когда он упал. Он лежал на спине… или сидел, полусидя… и смотрел на чудовище. А оно явно видело его, но ничего не делало. Может… может… оно наслаждалось произведённым эффектом!» – взвизгнул Рашид. «– А я… я хотел помочь дяде Мише, но… но жутко боялся вылезти! Боялся, что и меня оно… если я ему покажусь… если поймёт, что я здесь… какой я трус…» Он расплакался, но очередной лёгкий щелчок мгновенно перебросил на продолжение рассказа. «– А потом с другого места раздался крик, и я заметил, что это Никита выбежал на поляну с другой стороны. Он увидел всё это… и просто стоял и кричал. Как будто прирос к земле. Я умолял про себя, чтобы он убегал отсюда, но Никита даже не шевелился», – послышался звук шмыгания носом. «– Монстр взял нож и направился к нему. Только тогда Никита будто такой опомнился… и побежал. Убийца пошёл за ним. Больше я его не видел, но вылезти так и не смог».